Литургия крови

Ее тюрьма состояла только из спальни и маленькой комнаты, где они ели. Но сейчас старуха достала из кармана ключ, взглянула на старика, будто ища поддержки, и открыла выход во внешний мир. Небольшой зал был заставлен мебелью, и Джульетте пришлось протискиваться боком между деревянным стулом и сундуком. Мужчина снял с гвоздя тяжелый ключ, отпер входную дверь и отступил назад.

Ее держали в небольшом храме. Деревянное здание посреди сада, окруженного стеной. Пятна снега, голые ветви. Часть деревьев сильно запущена, остальные кажутся засохшими. Ни одного знакомого Джульетте. Стена, окружавшая это запустение, была выше ее роста. Намного выше.

–Где я?

Старик посмотрел на нее.

– Скажите мне. – Поскольку старик нем, Джульетта не знала, какого ответа она ждет. Потом заметила его взгляд, брошенный на стойку ворот.

Видимо, это и есть ответ. Со стойки, утопающей в снегу, свисали пучки травы. Серебряные украшения на ней почернели, но присмотревшись можно было заметить смутно знакомый орнамент. Небо казалось знакомым, воздух, как и положено, пах солью.

– Я еще в Уграолинге?

Когда старик отвернулся, она зашла к нему с другой стороны. Мужчина тяжело вздохнул. Прямой вопрос будет лучше, решила Джульетта.

– Я в Уграолинге, верно?

Он покачал головой, а затем кивнул.

– И что это должно значить? – спросила она.

Старик улыбнулся. Улыбка была доброй, но такой же бессмысленной, как и противоречащие друг другу отрицание и согласие. Тогда она направилась к стене, слыша, как он торопится, пытаясь не отстать. Всего одна дверца, и, само собой, заперта.

– Открой ее.

Старик покачал головой.

– Пожалуйста, – попросила Джульетта. – Я только выгляну туда.

Она не сможет сбежать, если не будет точно знать где находится. Поэтому ей просто необходимо, чтобы он отпер дверцу. Но старик вновь покачал головой. Госпожа Джульетта быстро поняла, он будет качать головой на все ее просьбы. И не важно, станет ли она умолять, визжать или приказывать. Он просто не готов отпереть ворота.

–Кто-то приказал тебе не отпирать?

Он кивнул.

–Кто приказал? – потребовала она.

Похоже, он одинаково хорошо тряс головой при каждом произнесенном имени. И ей никак не узнать, называет она неверные имена или он просто не собирается отвечать. День близился к концу, а девушку не оставляло чувство, будто она поймана как принцесса в волшебной сказке. После ужина Джульетта решила: ей нужна еще одна прогулка.

– Пожалуйста, – сказала она.

Старик посмотрел на женщину, та покачала головой.

– Тогда я смогу поспать подольше, – упорствовала Джульетта. – Вы же хотите, чтобы я хорошо спала?

Старуха вздохнула, а мужчина улыбнулся. Он снял со стены ключ, а женщина принесла плащ. Они укутали Джульетту, и старик отпер дверь в темноту. Но в месте с темнотой в комнату проникло само Зло.

Глава 12

Когда глава магистрата в сумерках вышел на улицы, желая показаться людям, у него было отвратительное настроение. Фелан вновь начал опасаться за свое будущее, так как именно его обвинял магистрат в промедлении с поисками Джульетты. Если бы капитан хорошо выполнил свою работу, судно мамлюков не ускользнуло бы из порта. Несколько дней потерянно впустую. Серьезные поиски Джульетты могли начаться раньше. Как эти упреки могли прозвучать, при том, что стража почти сразу перевернула бедные районы города сверху донизу, оставалось для Фелана загадкой.

Настроение в тавернах было угрожающим. Южане помогли шаморцам похитить госпожу Джульетту, заявляли северяне. Они скорее полягут до последнего человека, чем позволят подонкам из северных районов обвинить себя в измене, объявили южане. В устьях каналов натягивали цепи, отгораживая один район от другого, возводили баррикады. Из мостовых выковыривали кирпичи – уличные банды запасались боеприпасами.

– Итак, – произнес глава магистрата. – Как вы предлагаете справиться со сложившейся ситуацией?

– Мой господин, надо просто вызвать сюда всю стражу.

– Фелан, скоро начнутся бунты. Ты считаешь, что даже всех частей стражи будет достаточно? – мужчина, насупившись, смотрел на него. – Капитан, я задал вопрос. Думаешь ли ты, что стражи будет достаточно?

– Нет, господин. Можно позвать и наемников…

– Они дорого берут, Фелан. И поиски стоящих вояк займут слишком много времени.

– Господин, так что же нам следует делать?

Хороший вопрос. Глава магистрата выпрямился и расправил плечи, будто стоял на поле боя, глядя на вражеские ряды.

– Мы продемонстрируем крайнюю жестокость.

– Но, мой господин…

У районов Уграолинга была долгая память. А память бередила открытые раны этого города в особенном стиле. Деньги могли бы купить симпатию горожан, что бы они обо всем забыли: и ненависть южан к северянам, и ненависть северян ко всем остальным, и бедные районы, державшие друг друга за горло. Но акт жестокости со стороны магистрата запомнят абсолютно все. Ни один патриций умер за грехи своих предшественников.

– Капитан, ты что дурак? Не по отношению к районам же. И вообще вы обыскивали склады шаморцев?

– Вчера, мой господин.

– Значит мы обыщем его снова. Прямо сейчас.

Фелан поклонился. К чему повторять, что они тщательно проделали свою работу. Если глава магистрата хочет заново обыскать склады шаморцев, это его дело. Неподалеку от Костяного моста, на левом берегу Большого канала, опасно углубившись на территорию северян, они встретили вооружённую группу южан, одетых всех, как один в красные шапки.

–Вы, – приказал глава магистрата. – Идите со мной.

Когда люди узнали этого широкогрудого человека в кирасе, толпа притихла. Некоторые с мечами, большинство с кинжалами, у одного – плотницкий топор. Навстречу вышла группа северян, но никто не думал о драке. Присутствие главы магистрата ошеломило черные шапки, заставило заключить с красными временное угрюмое перемирие. В увеличившейся толпе все больше нарастало возбуждение. Никто не знал, чего ждать. Но все чувствовали – сейчас что-то произойдет. Фелан начал догадываться, что глава магистрата собирался не просто обыскать склады шаморцев. Его подозрения подтвердились, когда толпа остановилась перед зданием.

– Ломайте дверь, – приказал глава города.

Половина черношапочников-северян бросились к причалу склада – никто не должен ускользнуть по каналам. Южане же, в красных шапках, развернулись веером рядом с предводителем. Если глава магистрата хотел быть замеченным, у него получилось. Когда к двери двинулся каменщик с кувалдой, улицы начали заполняться зрителями.

– Мой господин, не следует ли нам назваться?

– Если люди султана не хотят вести себя по-дружески, то и я им не друг. Фелан, если бы они хотели поприветствовать меня, – заявил глава магистрата, – они бы уже открывали дверь.

«Только если бы хотели умереть», – подумал Фелан. Купцы-шаморцы, вероятно, надеялись остаться в стороне, пока волнение в городе не уляжется. Вчера у них хватило мужества открыть двери Фелану и его людям. Но они знали его и имели дела с ним до этого. Прибытие главы магистрата с толпой означало лишь одно. Госпожу Джульетту не нашли.

Сейчас толпа жаждала мести. Сам Фелан сомневался в вине шаморцев. Султан способен на жестокость – в конце концов, он задушил старшего и младшего братьев, – но все знают, он блестящий стратег. Ему было бы стыдно за такую неумелую интригу. Что он приобретет, превратив Республику в своего врага?

Кладовая султана, как шаморцы называли свои склады, была обширна. Здание с трех сторон обхватывало центральный двор, четвертая сторона открывалась на Большой канал. Там, на маленькой набережной, шаморцы разгружали баржи с товарами. Часть толпы, вероятно северяне, уже готовила большие шлюпы. Они заявляли, что их лодки не позволят баржам сбежать, хотя, скорее всего, на них собирались вывозить награбленное.