Дракон и Феникс

– Сами посудите, – принялся объяснять Фанг. –Лучше Минчжу будет императрицей, чем кто-то другой.

– Цюань меня тоже вполне устраивает, – процедил Юн.

– Но она больше не устраивает министров и народ, – парировал Фанг. – По Империи ходят тонны нелепых слухов. От того, что император предпочитает мужчин, до того, что императрица больна и не подпускает к себе мужа.

Юн скорчил недовольную гримасу. Он знал об этих слухах, и понимал, что ему надо либо пресечь их, доказав обратное, либо просто поменять императрицу. Ни того, ни другого он делать не хотел. Во-первых, он бы никогда не опустился до того, чтобы отправить Цюань в монастырь, а во-вторых, пресечь слухи означало, что надо будет зачать наследника, чего Юн тоже не хотел. Какой наследник, когда он сам еще юнец? Что он сможет дать своему сыну, кроме проклятого трона, за который и сам-то еле держится?

– Минчжу не будет моей невестой, – холодным тоном начал Юн. – Отбор состоится, но с моими условиями, которые я позже озвучу министрам. Цюань останется императрицей – никто не посмеет свергнуть ее.

Последние его слова были обращены к Фангу, однако друг никак на них не отреагировал. Сейчас он снова надел ничего не выражающую маску, и Юн не мог понять, что тот чувствует. Почему поддержал идею коронации Минчжу? Почему решил, что правильнее будет лишить Цюань титула? Неужели, он хочет сбежать с ней?..

Размышляя над этими вопросами, Юн невольно заметил, как Минчжу печально смотрела на Фанга. Капитан дворцовый стражи, разумеется, не замечал ее печального взгляда. Наверно, девушку задели слова Фанга, которыми он только еще больше подтвердил, что как женщина она его совершенно не интересует. Хоть Минчжу и клялась, что ей вполне достаточно этой односторонней любви, Юн прекрасно знал, что она никогда не перестанет мечтать о том, чтобы завоевать сердце их друга.

Раньше Юн тоже не хотел никакой романтики. Даже красавица Цюань не смогла взрастить в нем любовь. Юн уже думал, что не способен на романтические чувства, но потом появилась Мей…

– Я пойду к себе, – пролепетала Минчжу. – Мне что-то нехорошо.

Юн тут же вышел из задумчивости и толкнул Фанга. Друг вопросительно уставился на него, и Юн одними губами произнес: «Проводи». Кивнув, Фанг догнал Минчжу, что-то тихо сказал ей и, аккуратно взяв девушку под руку, повел ее в направлении павильона Возвышенных помыслов, где теперь обитал новый канцлер Фан.

***

Проводив Минчжу до ее покоев, Фанг собрался было уйти, но вдруг резко передумал. Сделал неуверенный шаг к девушке и сунул руку за пазуху. Минчжу молча наблюдала за ним.

– Вот, – наконец сказал Фанг, протягивая девушке узкую полоску шелка.

– Моя вышивка, – пробормотала Минчжу, увидев свое рукоделие.

– Если бы ты ее не обронила, я бы не понял, что ты рядом, – грустно заметил капитан дворцовой стражи.

Приняв из рук Фанга вышивку, Минчжу посмотрела на юношу глазами, полными благодарности. Лицо Фанга, как обычно, ничего не выражало. Он просто запомнил, что она вышивала. Просто случайно поднял вышивку на улице и понял, что с девушкой что-то не так. А теперь он просто вернул Минчжу то, что принадлежало ей. Не стоит видеть в этом скрытый смысл. И не надо думать о том, что на какой-то миг девушке показалось, будто щеки Фанга порозовели.

– Отдыхай, – тихо сказал Фанг и ушел.

Минчжу проводила его взглядом, а потом зашла к себе в покои, прижала лоскуток к лицу и вдохнула. Из-за того, что Фанг держал ткань у груди, она теперь приобрела его запах. Минчжу вдохнула еще раз, и еще. Усталость вдруг прошла, и девушка решила продолжить вышивку. Ей оставалось добавить всего ничего: лишь пару иероглифов его имени – Лю Фанг.

Глава 27

Снова время побежало с бешеной скоростью, и я не успела оглянуться, как пришла осень. О ней мне напомнил император, который в последнее время жаловался на ноющую спину и убеждал всех, что это к скорым холодам. Сначала я ежедневно массажировала его спину и растирала ее лечебной мазью из двадцать первого века, а потом, поняв, что Юньвэнь больше притворяется, отругала его за расточительность и перестала делать массажи. На пару дней император сник, но так как я никуда не делась, а всего лишь перестала лапать его спину, настроение Юньвэня быстро пришло в норму.

С каждым разом все сложнее было не замечать того факта, что император проявляет ко мне симпатию. Сначала мне казалось, что это из-за того, что я отличаюсь от местных своим поведением, характером и суждениями. Я была уверена, что в скором времени Юньвэнь привыкнет ко мне и начнет воспринимать меня как обычную придворную даму, однако этого все не происходило.

Не обделенная вниманием противоположного пола, я не могла не заметить, какими глазами император смотрел на меня. Его печально-восхищенный взгляд напоминал мне одного паренька из круглосуточного продуктового магазина, что находился за углом моего дома. Кажется, парнишку звали Ваней. Он был студентом и работал в магазине на полставки, куда я ходила почти каждый день. Ваня был совершенно не в моем вкусе – совсем еще юный, худощавый, темноволосый. Все считали его угрюмым, но мне так не казалось. На меня он смотрел точно таким же взглядом, что и Юньвэнь – в его янтарных глазах отражались муки тайной и неразделенной любви, когда ты вроде бы и мучаешься от этого, но в то же время искренне любишь, и это не дает тебе сломиться.

Вот из-за такого взгляда и из-за непонятной привязанности ко мне я во многом стала идти на поводу у Юньвэня. Перестала много вредничать, не оговаривалась и оставалась с ним до тех пор, пока он не уснет. Не то, чтобы все это мне нравилось, но и не вызывало во мне отвращения. Юньвэнь оставлял меня при себе даже когда к нему по вечерам приходили Фанг и Минчжу. Так я стала свидетелем того, что суровый телохранитель императора после нескольких чаш вина становится смешливым парнем и начинает травить глупые шутки, над которыми, кроме него, никто больше не смеется.

Еще я заметила, какими влюбленными глазами на Фанга смотрит милая и кроткая Минчжу. Думаю, если бы мы с ней проводили больше времени вместе, то обязательно бы подружились, как и с Чун.

Юньвэнь, Фанг и Минчжу, казалось, совсем не отдавали отчета в том, что я их слуга. Они обращались со мной так, будто я была равна им по положению, что было очень странно – в такие времена знать не вела себя подобным образом. Поэтому поначалу я была немного скованной, ожидая подвоха, но постепенно осмелела и тоже начла общаться с ними почти на равных.

Как и его друзья, император тоже веселился и был чрезвычайно рад, когда мы все собирались у него в покоях. В последнее время улыбка не сходила с его губ, однако само состояние Юньвэня мне не нравилось.

Несмотря на то, что сильные главные боли почти перестали мучить императора, он начал заметно слабеть, больше спать и при этом выглядеть совершенно разбитым. Под глазами залегли синяки, а фарфоровая кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. Я не получила медицинского образования, поэтому сазу же позвала придворного лекаря, но тот лишь сказал, что у императора обычное переутомление и порекомендовал пить какой-то тонизирующий отвар, который я поручила приготовить Чун.

Юньвэнь послушно выпивал из моих рук отвары и чаи, которые приносила Чун, однако никакого положительного эффекта не наблюдалось. Несмотря на свое самочувствие, он продолжал лично заниматься государственными делами, хоть канцлер Фан упорно настаивал на его временном отдалении от трона.

– Вам действительно нужен отдых, – в который раз сказала я, разливая лечебный чай по чашкам.

Сегодня мне тоже захотелось выпить за компанию с императором, разделив с ним горечь лекарства.

– Возможно, я отдохну немного после Праздника середины осени, – ответил Юньвэнь, обдав меня теплым взглядом уставших глаз.

В ответ я лишь недовольно насупилась. После праздника он снова придумает какую-нибудь отговорку. Знаем, плавали. Он меня уже какую неделю этими обещаниями кормит.

Шмыгнув носом, я взяла чашку и только поднесла ее к губам, как Юньвэнь схватил меня за руку. Его расширенные глаза со страхом смотрели на меня. Несколько мгновений прошли в молчании, а потом император неловко улыбнулся, аккуратно забрал у меня чашку и сам выпил чай.

– Не надо красть у меня лекарства, – сказал он, возвращая пустую чашку на стол.

– Ой, ну пожалуйста, – буркнула я, скрестив руки на груди.

– Спасибо.

Я недовольно посмотрела на Юньвэня. Он внимательно, не моргая, смотрел на меня так, как снисходительно смотрят взрослые на своих детей, которые сморозили какую-то несусветную чушь.

Злиться сразу же расхотелось.

– ЧАС ОБЕЗЬЯНЫ! – раздались за окном громкие голоса евнухов, следящих за временем. В след за их криком послышался звонкий удар гонга. – ЧАС ОБЕЗЬЯНЫ!

Вот черт, сегодня же приезжает Чжу Ди! Чун говорила мне, что он будет ждать меня на старом месте в час Обезьяны. Вот! Же! Блин!

– Можно мне уйти? – нагло поинтересовалась я.

Юньвэнь удивленно вскинул брови.

– Зачем?

– Я устала, – соврала я. – Всю ночь снились кошмары.

– Ох, бедная, – сразу же засуетился Юньвэнь. – Что же ты сразу не сказала? Иди, отдохни до завтра. А если понадобится, то и завтра можешь тоже отдыхать. Здоровье очень важно!

Ага, кто бы говорил.

– Спасибо, Ваше Величество, – вслух сказала я и, поклонившись, покинула покои императора.

***

Разумеется, я катастрофически опоздала. Ловя на себе недовольный взгляд принца Чжу Ди, я нервно ерзала на полу, боясь, что у меня вот-вот затекут ноги. Будь проклят дурацкий обычай азиатов сидеть на коленях!

– И что тебя так задержало? – недовольно спросил принц.