Дракон и Феникс

Цюань склонила голову набок и выжидающе уставилась на него. Юн не знал, с чего начать. Спросить прямо? Рассказать все с самого начала? Ему всегда было сложно разговаривать со своей женой. Он несколько раз думал, прежде чем что-то ей сказать. Так же тяжело ему было разговаривать с дедом и министрами, и только разговоры с Фангом и Минчжу были легкими и текли как ручей. А еще Юну было легко с придворной дамой Мей…

– Недавно произошло еще одно убийство, ты знаешь? – откинув ненужные мысли, начал разговор Юн.

Цюань кивнула.

– Слышала, что в этот раз убили евнуха. И вовсе не в полнолуние.

– Так и есть. Я и мои люди осматривали сегодня его тело. Знаешь, что мы нашли в волосах жертвы?

Девушка помотала головой. Юн долго молчал, вглядываясь в свою жену, чье лицо не выражало ничего, кроме покорного ожидания.

Виновата или нет?..

– Бумажный лепесток сливы.

– И что это значит?

– Насколько я знаю, у тебя всегда при себе есть огромный запас бумажных лепестков сливы, – не сводя взгляда с лица жены, ответил Юн.

Цюань усмехнулась. Взялась за длинную косу и медленно начала ее поглаживать.

– Хотите сказать, что подозреваете меня?

– У нас слишком мало сведений, поэтому я не исключаю никого, кто мог бы быть причастен к этим убийствам, – холодно пояснил Юн.

– А вы не задумывались, что это дело рук настоящего призрака? – предположила Цюань.

– Боюсь, призраки не могут перерезать людям глотки с точностью профессиональных убийц.

Императрица вздрогнула, но в лице не изменилась. Лишь искоса взглянула на открытое окно, выходящее на сад. Возможно, она действительно боится убийцы, а возможно, лишь делает вид, что напугана. Юн плохо знал свою жену, поэтому не мог понять, что у нее на уме.

– Лепестки хранятся в том сундуке. – Цюань кивком головы указала направление. – Их для меня вырезают служанки. Не знаю, кто именно. Моя придворная дама сама поручат им это дело. Мне же важно только, чтобы бумажные лепестки как можно больше походили на настоящие.

Юн подошел к внушительному сундуку, поддел ногой крышку и откинул ее назад. От легкого сквозняка несколько лепестков взмыли в воздух и осели на полу. Юн удивленно присвистнул.

– Зачем тебе так много? Что ты с ними делаешь?

– Раньше я пыталась с помощью них разжечь в вас пламя чувств ко мне, – с ноткой грусти в голосе ответила Цюань. – Но теперь поняла, что это бесполезно.

– Чувства? – переспросил Юн. – При чем тут мои чувства и лепестки сливы?

Императрица горько усмехнулась, встала и подошла вплотную к своему мужу. Вдалеке от единственной зажжённой свечи лицо Цюань казалось демоническим. Изящные губы искривила усмешка, делая лицо императрицы злобным и пугающим.

– Вы забыли, мой дорогой муж? – прошептала она. – Забыли, как мы стояли под цветущей сливой и разговаривали о нашем предстоящем браке? Я так боялась, а вы меня успокаивали. Говорили, что не в силах отменить свадьбу, но обещаете заботиться обо мне, защищать меня и приложить все усилия, чтобы меня полюбить. Так вы сказали в тот день. И лепестки сливы падали на нас, оседая на наших одеждах и волосах. Помните?

Юн молча смотрел на жену. Он помнил, что обещал ей все это, но при каких обстоятельствах это было, он запомнить не смог.

– Тогда я перестала плакать, – продолжила Цюань. Ухмылка на ее лице превратилась в грустную улыбку. Она будто вернулась в то время, видя перед собой летающие в воздухе лепестки сливы. – Посмотрела на вас и влюбилась. В ваше красивое лицо, бездонные глаза, приятный голос. И в ваши слова. Я подумала, что раз наследный принц обещает, что полюбит меня, значит так и будет. Какая же наивная я была!

Цюань вдруг громко и истерично засмеялась. Шагнула к сундуку и коснулась кончиками пальцев бумажных лепестков.

– Каждый раз, когда вы навещали меня, я пыталась воссоздать тот момент. Весной мне так хотелось постоять с вами под цветущей сливой, но вы ни разу больше не позвали меня прогуляться с вами. Я сидела в четырех стенах, ожидая вас. До самого конца наивно полагая, что вы придете.

Императрица сунула руку в лепестки, сжала ее в кулак и, хохотнув, вскинула вверх. Бумажные листочки поднялись вверх и плавно начали оседать на пол.

– Вы же ничего не помните, ведь так? – печально спросила она, глядя на Юна. – Данные мне обещания ничего для вас не значат. Это были лишь красивые слова, чтобы уговорить плачущую девчонку спокойно выйти за вас замуж…

Юн хотел выкрикнуть, что эта свадьба была ему совершенно не нужна. Что он мечтал отменить её, но это было невозможно. Империи нужны были деньги, а их могла дать только влиятельная и богатая семья Цюань. И только через брак. Юн всегда хотел сказать это своей жене, но не мог. Не хотел разбивать вдребезги ее надежду на возможное счастье. Сейчас же ему тоже не стоит говорить об этом. Он пришел узнать совсем другое, но как-то вышло, что тема их разговора плавно перетекла в обсуждение их отношений.

– Я так долго верила в нас и в нашу возможную счастливую любовь. И только когда я успокоилась и решила больше вам не докучать, вы приходите и обвиняете меня в причастности к убийствам! – последние слова Цюань буквально выплюнула мужу в лицо. – И все из-за каких-то лепестков. Да пропади они пропадом!!!

Императрица взвизгнула и бросила в Юна горсть нежно-розовых лепестков. Потом зачерпнула еще и снова бросила, яростно вопя и плача. Юн стоял на месте, осыпаемый бумажными лепестками, и молча смотрел на свою обезумевшую жену.

Внезапно он вспомнил, как они стояли под цветущим сливовым деревом. Она горько плакала, некрасиво морща лицо, а он держал ее за маленькие тонкие ручки и уговаривал успокоиться.

– Прости, – тихо прошептал Юн.

Цюань замерла, всхлипнула и в нерешительности уставилась на него. Ее сажатый кулак с лепестками так и остался висеть в воздухе.

– Что? – шепнула она.

– Прости меня, – повторил Юн чуть громче.

Громкий истеричный смех снова вырвался из горла императрицы. Красивое лицо девушки исказила безумная гримаса. Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться. Юн протянул к ней руки, чтобы утешить, но она отскочила от него и захохотала еще громче.С громким стуком распахнулись двери, и в покои влетел Фанг вместе с двумя служанками и придворной дамой.

– Ваше Величество! Успокойтесь! – Придворная дама попыталась схватить императрицу, но Цюань с силой оттолкнула женщину в сторону.

Юн переглянулся с Фангом и, кивнув другу, сделал шаг к жене.

– Цюань, дорогая, – громко сказал он, привлекая ее внимание.

Безумный взгляд Цюань замер на муже. Она резко затихла, казалось, что даже не дышала. По щекам императрицы текли слезы. В этот момент Фанг подошел к ней сзади и крепко прижал ее к себе. Цюань пискнула, но особого сопротивления не выказала. К ней тут же подбежала служанка с чашей настоя. Поднесла его к губам императрицы, и та послушно его выпила. Все это время Цюань не сводила с Юна взгляда, а когда успокаивающий настой подействовал, она закрыла глаза и обмякла в руках Фанга. Телохранитель аккуратно уложил императрицу в постель и, поклонившись, покинул покои.

Юн взглянул на уснувшую жену, а потом на валяющиеся по всему полу бумажные лепестки. Уверенность в том, что Цюань как-то причастна к убийствам, снизилась практически до нуля. Она не могла так хорошо притворяться. Боль, которой пропитались ее слова, была настоящей. Так притворяться было невозможно.

– Позаботьтесь о ней, – велел Юн служанкам.

В ответ те низко склонились перед ним. Юн бросил последний взгляд на Цюань и вышел из ее покоев.

– Я выяснил, что она не виновата, – сделал вывод император.

Фанг вышел из темного угла коридора и подошел к другу.

– Но какой ценой. Я же говорил, что ты должен быть с ней мягче.

Юн устало потер переносицу, прикрыл глаза и на выдохе сказал:

– Прости.