Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок

– Она идеально описывает твои рыжие космы, хитрый небесно-голубой взгляд, роскошные и шелковистые руки, дугообразную фигуру и прыгучие ноги. – хоть он и был тем ещё чурбаном, но умел усладить женские уши.

И эта рыжая особа не стала долго капризничать.

– Ты выкупил это помещение? – спросила она, оглядывая однотонное, коридорное помещение.

– Два. Я тоже решил остаться. Открою свою пивнушку, рядом с твоей барахолкой.

– Антикварной лавкой! – не обидевшись, поправила девушка.

– Говорю ж, хитрая лиса! Другая бы на твоём месте обиделась, а не вила из меня плети, чтобы сплести себе шубу. – поражался Тумас.

– Из тебя выйдут отличные плети, старый волк. – она провела своими длинными ногтями по его шершавому лицу, скобля его.

Тумас неспокойно, сходя с ума от морозных ощущений, которые подпитывали его, пока он свисал над городом, теперь трепетали его как флаг проигравшей стороны в корабельном сражении.

– Как думаешь, тут мягкие полы?

– Можем это узнать. – он притянул её к себе, как закрутившуюся вокруг его спины рулетку, впившись в неё своими губами и спускаясь всё ниже.

Рыжая девушка покусывала свои губы от приносимого ей наслажденья, пока старый вояка сочетал поцелуи и покусываниями молодого, красновато-белого тела, гладкого как младенческая кожа.

ТАИС МАДЕЙРА

– Азартные игры, в которых от игрока не зависит ничего – запрещены в цивилизованном обществе. – сказал Ричард, прислонившись к бордюру, рядом с Таис.

– Тогда бы ты сделал нас банкротами за один вечер.

– Скорее юный Алан, у него такие быстрые руки, что порой я не верю, что ему всего лишь восемь.

– Ты просто не привык быть нянькой, Ричард.

– Он не просто ребёнок, а особенный, Таис! Я не верю в басни Гектора, но касательно Алана… Я боюсь сделать из него второго Брехта…

– Этот горький опыт не позволит тебе ошибиться вновь! – твёрдо настояла Таис.

– Я не готов, Таис… Он… Имеет огромный потенциал…

– Как и все дети – каждый в чём-то талантлив, у кого-то таланты проявляются с самого рождения, а у кого-то несколько позже.

– Возможно ты права. – согласился Ричард, протянув свою ладонь к её.

– Я скучала, Ричард… – с этими словами она встала на цыпочки, обняв фельдмаршала.

– Я тоже. – жалостливо ответил он. – Как вы тут?

– Мало-помалу – строим то, что будет достойно встать в один ряд с Блаунзом.

– Блаунз прекрасен! Помню наше первое свидание – блюз вперемешку с ночным завыванием моря и ново построенных из поющих кораллов домишек, а какой был вид… – вспоминал Ричард, дрожа от эмоций.

– Здесь тоже не только люди поют – прислушайся!

Ричард прислушался и услышал тоскливое песнопенье песка. Эта песнь несла душевную боль, точно передающую её собственную.

– Воспоминания о нашем прошлом, раздирают мою душу. Это расстояние, что отделяло нас друг от друга, повергало меня в страх, потому что, ложась спать, каждый день, я боялся мысли, что та встреча в кабаре Моники – была последней, и то, что я больше никогда не смогу прикоснуться к тебе. Только одна мысль поддерживала во мне жизнь – что мы с тобой под одним небом.

– Мне очень жаль, Ричард, жаль, что я не поняла тебя и оставила, когда должна была прижать к себе и не отпускать.

– Твой муж назначил мне встречу в своём ресторане, насчёт LED`а. – Ричард вернул самоконтроль, отдалившись от Таис.

– Этот чудик та ещё заноза в заднице.

– Я знал, что у него сложный характер, но чтоб настолько…

Норрингтон выглядело слишком потерянным.

– А как он вообще стал символом Альянса, когда есть ты!?

– Он выглядит как голливудская звезда, со своей завитой и облитой лаком стрижкой, а я, седой, бородатый, дряхлый старик. Совершенно не имеющий модельной внешности, а LED будто бы не сходит с глянцевых обложек. Да и в целом вид мрачного и страшно уставшего старика – не вселит в людях уверенность, что они под надёжной защитой, а это неуверенность может вылиться в недовольства, а там, как по накатанной и мы вновь будем близки к тому, с чего начинали. Люди верят красивой обложке, хоть та и ложна.

– Проследи, чтобы Ник не пострадал, я понимаю, как ты его ненавидишь, но он отец моего сына, я не хочу, чтобы Жуан-Витор рос без отца, хоть и такого. – попросила Таис.

– Я исполню твою просьбу, любовь моя. – Норрингтон поцеловал Таис и быстро ушёл.

Она почувствовала на себе слезу, не свою, а Ричарда… И теперь сама заплакала навзрыд, прижавшись спиной к высокому бордюру и зарыв лицо в колени.

РИЧАРД НОРРИНГТОН

– Я думал, с вами придёт ваш ученик.

– Он с Аланом.

– Боже! Простите мне мою глупость. – извинился Ник, стоя перед Ричардом с подносом.

– Ничего, а почему вы, а не официант? – спросил он, завязывая на шее салфетку.

– Для гостей вроде вас, я лично выношу заказ.

– Понятно, но не стоило. – спокойно ответил Норрингтон, захлебнув ложку бобового супа итальянской кухни. – Сколько с меня?

– Если избавите меня от моей проблемы, то всё бесплатно. – заявил Ник, сев напротив круглого столика.

Ричард достаточно пристально осматривал окружение. Помещение было оформлено преимущественно в приятных розово-фиолетовых тонах, на сцене играл протяжный блюз в исполнении темнокожей группы в белых смокингах.

– У вас здесь уютно. Напоминает мне прошлый век. – заговорил Ричард, выпив бокал игристого вина.

– Я думал, вы будете недовольны, ведь темнокожие преимущественно живут на третьем уровне, потому что не так полезны как учёные, в отличие от белых… – сказав это, Ник вдруг вздрогнул, подавился слюной и прокашлявшись, добавил: – Я… Не имел ввиду… Что это несправедливо… Я…

– Успокойтесь, Ник. Если человек хороший – я отношусь к нему хорошо независимо от его цвета кожи или каких-то других признаков. – ободряюще проговорил Ричард.