Писец. История одного туриста

– Неплохое начало, Якоб, – сказал профессор и встал на свои ноги. – Честно говоря, я не верил в твоё возвращение, но теперь… Теперь я вижу, что нас ждут великие дела!

– Прямо в точку! Белке в глаз! – сказала Патриция.

Каннингем засмеялся. Он поднял нас с кресел, обнял и прослезился.

– Вы – моя опора. В моём возрасте уже полагается опора. Как мне повезло!

Профессор умел быть трогательным и сентиментальным.

– Якоб, завтра ты отдохнёшь, а послезавтра вы встретитесь с мадемуазель… как её там? Ли! Она обозначит вам задачу. Вы с ней будьте аккуратнее – она та ещё штучка! Вполне достойна своей Мадам! Проглотит – имени не спросит!

Мы, конечно, пообещали старику быть аккуратными. От себя я пообещал завтра же доставить профессору артефакт, и мы с Патрицией отчалили в гостиницу.

Надо ли пояснять, что ночь мы провели в одном номере? Для тех, кто, возможно, не сразу сообразит что к чему, я приоткрою интимную завесу – мы провели ночь на одной кровати, и даже под одним одеялом. Такие вот дела.

Как видите, я добился-таки расположения Патриции! Я поставил себе цель, справился с многочисленными смертельными преградами в моих опасных приключениях – и она стала моей! Раз плюнуть! В этом деле главное – не испугаться, скажу я вам, а идти до конца.

До рассвета, пока Лондон и Патриция спали, я отправился к Банхиллу, чтобы достать артефакт для Каннингема.

Пришлось попросить маленькую сапёрную лопатку у доброго гостиничного портье – он когда-то служил в армии, но никак не мог расстаться с армейскими привычками и, в особенности, с милитарным снаряжением, как ребёнок не может оставить свои лопатки и ведёрки и таскает их с собой. Военная служба ставит несмываемую печать на сознании человека, как её ни покрути. Зато лопатка портье с лёгкостью уместилась в моём рюкзачке.

Какое-то время пришлось побродить по кладбищу, которое, как ни странно, сохранилось со времён Сэндлера. Да и сохранилось в прекрасном состоянии – надо отдать англичанам должного!

А самое замечательное то, что ориентировочные могилы трёх джентльменов всё так же стояли на своих местах – они как будто ждали Якоба Гроота, эти самые мистеры Хайд, Уилсон и Йорк.

Я прочитал, но на месте могилы нашей с Сэндлером чудаковатой жёнушки стоял памятник, на котором было высечено имя Джокер. Я уже слышал его от Вальдера в Африке, и оно тут же навеяло мне приятных воспоминаний.

Но я забеспокоился о ключе, как вы, наверное, понимаете. Если стоял памятник с иным именем, то останки миссис Сэндлер могли заменить на тело африканского проповедника, или чьи-то не менее замечательные. В таком случае, могилу рыли ещё раз, а это грозило проваленным экзаменом у профессора Каннингема.

Я убедился, что мои могильные изыскания не станут достоянием столичной общественности, и начал раскопки. Я работал с максимальной для Якоба Гроота скоростью, но опасался, что монумент обрушится мне на голову, и на этом всё закончится. А ведь меня ждали новые приключения и подвиги, как вы уже знаете. Найти свой конец в чужой могиле – это дурной тон – я в этом уверен.

Я копал и копал, но ключа всё не было и не было. Я занервничал, нашёл нательный крестик, половину чашки, золотую серьгу, собачью челюсть, ногу от деревянной куклы, но ключа снова не было.

Потом я наткнулся на гроб, но доски были гнилыми, и рассыпались от ударов моей лопаты.

Я нащупал чей-то череп, и он без труда отделился от тела. Я узнал его, а точнее, – её. Это был череп миссис Сэндлер, не иначе. Череп этой курвы я отличил бы от сотни других черепов даже в состоянии жуткого похмелья от хвалёного палермского вина.

Череп миссис Сэндлер имел особенные надбровные дуги и другие оригинальные черты – его ни с чем не спутать! Я обрадовался и взял женский череп в свою правую руку.

– Где ключ, стерва? – спросил я.

Но череп не ответил, а взял и выскользнул из моей руки.

Стерва и в могиле остаётся стервой, скажу я вам.

Я решил обыскать гроб. И что вы думаете? Ключ лежал в гробу миссис Сэндлер и выглядел так, как будто его вчера туда положили. Даже после смерти эта женщина прибирала к своим мерзким ручонкам чужое золото!

Вот кто бы высказался в адрес миссис Сэндлер со всей душевностью, так это мистер Сэндлер – уж он-то знал, что сказать. В тот момент я пожалел, что со мной не было моего милого Kewpie, к которому я успел привыкнуть. Или-таки был?

Но нужно было торопиться. Я схватил ключ, спрятал его в рюкзачок и засыпал могилу землёй.

– Прощай, сучка! Теперь уже навсегда! – сказал я доброй миссис Сэндлер на прощанье.

Почему на монументе высекли «Джокер», а не «Сэндлер» – до сих пор загадка для меня. Может, вы знаете разгадку?

02

С кладбища я поехал к Каннингему. Он ещё спал, но всё же не стал отказывать мне в приёме, а проснулся и вышел ко мне в дорогом халате, на котором были вышиты золотыми нитями две чудесные буквы «PK».

Вероятно, профессор хотел поскорее увидеть новый экспонат своей коллекции, но и свой чёрный как смоль парик нацепить тоже не забыл.

– Тебе не спится, Якоб? Почему так рано?

– Взял вещицу, и сразу к Вам!

– Это правильно! Ну, показывай! Удиви меня!

Я достал ключ из рюкзака и стряхнул с него землю.

– Золото? Это хорошо, это я люблю.

Профессор повертел ключ в руках.

– Не узнаёте? – спросил я.

– Как будто где-то видел.

Каннингем посмотрел на меня.

– Ты?

Я кивнул, а профессор рассмеялся так, как никогда до сих пор не смеялся. Некоторые называют такое весёлое состояние истерикой, но, в любом случае, я не видел более весёлого Каннингема ни до, ни после того дня.

– Ну, и вправду удивил! – сказал он после того как, наконец, успокоился. – И порадовал! Этого уж никак не ожидал! Я уж думал, что моя коллекция без него не будет полной. Не мог смириться – думал сойду с ума! Это удача, и за неё нужно выпить!

Он налил нам коньяку, и мы выпили, а потом сели в кресла и профессор закурил ароматную сигару.

– Профессор, как мы смогли встретиться? Ведь Вы были там до меня.

– Не нужно измерять время привычными величинами, друг мой. Я и сам не всё понимаю. Да и никто не понимает! Пока что наука не может дать нам чёткого ответа. Тем более, что дырки открыты мной совсем недавно.

– Но почему Вы храните в тайне своё открытие? Ведь Вы не даёте изучать феномен дырок другим учёным!

– Боюсь за судьбу человечества. Да-да, именно так! Если моё открытие станет всеобщим достоянием, то, во-первых, оно обесценится, а во-вторых, его смогут использовать все, кому ни лень. А что у них там в головах? К чему это может привести? Нельзя пускать всё на самотёк, друг мой! Как с той бактерией! Я имею в виду эшехерию. Изучили малютку, а потом начали смешивать гены – создавать химер! Природа не потерпит вмешательства в свои дела, Якоб! Мы с тобой в этом ещё убедимся!

Каннингем налил ещё коньяка и выпил.

– Да и премия мистера Нобеля меньше моих нынешних доходов! – сказал он.