Старый дом под черепичной крышей

А Антон ни мозги, ни кепку и не оставлял, он просто засунул её за пазуху и сказал, что кепку забыл. Ему просто не хотелось оставлять Никиту вот так, как получилось у них, одного, не сказав ему тёплых слов, не утешив, ведь он видел, как ему было тяжело.

Когда Антон пришёл назад, то Никита уже прибил оторванную доску у сарая, вбил покрепче пробой и для надёжности приколотил дверь к косяку ещё гвоздём. После проделанной работы он остановился около кучи мусора и задумался.

– Дядя Никита, дядя Никита! – потянул за руку дворника Антон. Никита посмотрел отрешенным взглядом на мальчика, и ничего не ответил. И вдруг Антон почувствовал, что его как-будто тихонько кто-то теребит за ботинок, он нагнулся и увидел, что его ботинок скрябает копытом Свистопляс. Кентавр еле держался на ногах. Надо было видеть, как обрадовался своему другу Антон, он присел на корточки и взял Свистопляса в руки. Некогда отважный воин представлял из себя жалкое зрелище: головной убор его был сдвинут на ухо, щит весь исцарапан. Он стоял на трёх ногах, потому как одна задняя нога его была треснута.

– Ты один, а где остальные? Где Заступник, с которым ты вместе сражался?.. спросил Антон.

Свистопляс опустил голову, чувствовалось, что ему тяжело говорить, но он, превозмогая себя, сказал:

– Всё кончено, Тоша… Мусор увезли, дома больше нет. Я надеялся, что может быть они каким-то образом остались в этих поскрёбках, и он кивнул на кучку оставшегося мусора, – но, ни Никита, ни я ничего не нашли.

– А где Заступник? Что с ним?

– Я не всё знаю, мне железом, которым враг разбивал дом, повредило ногу, но Заступника он не задел. «Это он так бульдозер с ножом называет», – подумал Антон.

– А что с ящиком?

– Ящик я видел… Я видел, как его лапами захватило одно чудовище и бросило на спину другому. «Это он про погрузчик и самосвал говорит» – перевёл на свой язык мальчик.

– А куда делся Заступник?

– Его зверь не захватил, он оказался между когтями и мог бы быть здесь с нами, но,… но,… но..

– Что – «но»?

– Заступник – отважный воин, настоящий храбрец. Когда лапа чудовища опустилась на землю, чтобы взять очередную порцию мусора, то эта лапа опять его не захватила, а захватила ящик с глиняшками, Заступник же сам подпрыгнул и ухватился за стальной коготь страшилища. Я видел как эта лапа с зжатыми когтями зависла над спиной другого чудища и как Заступник отцепился от зуба и упал вместе с ящиком из-под мыла на спину другого чудовища. Больше я ничего не видел… – Свистопляс помолчал немного и добавил. – Он,… он… ведь специально решил попасть на спину зверя,… специально. Он хотел быть со всеми,… он не мог поступить иначе… – голос Свистопляса срывался, он глотал слова. – Заступник пошёл на смерть ради товарищей, он решил или их спасти, или разделить с ними их участь – и слёзы потекли по щекам человеко-коня. – А.. я, а.. я,… Я даже не смог сделать и этого,… и потому чувствую себя очень плохо,… меня мучает совесть. Если б не нога, то я бы тоже дотянулся до когтя великана и был бы рядом с Заступником… Я должен быть там, рядом с ними…

– Не огорчайся… если б не ты, то кто бы нам всё это рассказал, – улыбнулся подбадривающе Антон, – ведь это сейчас даже важнее, чем, если бы ты был рядом с Заступником. Ты настоящий герой.

– Правда?! – спросил кентавр.

– Конечно. Ты герой. Информация в нашем деле, это шаг к победе. Мы теперь знаем, что произошло с глиняшками и это главное.

– Спасибо, – проговорил кентавр, – ты влил в меня своими словами каплю надежды.

Антон догнал Пал Палыча и Костю только на остановке троллейбуса у церкви. Вернее, не догнал, а когда он туда пришёл, то учитель и брат его ждали.

– Куда пропал?! – сердито сказал Антону Костя. – Тебе только за смертью ходить. Один троллейбус по твоей милости пропустили.

Антон вначале не обратил внимания на Пал Палыча и Костю, он был поглощён своими мыслями о кентавре и Заступнике, но вот он заметил Костю и Пал Палыча. «Зачем им нужен этот сарай? – подумал Антон, – толку от него. Надо игрушки спасать, а не в барахле столетнем рыться». Но Антон не успел ответить, подошёл троллейбус. Братья уселись на заднее сиденье, а Пал Палыч прошёл вперёд, он не любил ездить сзади.

– Застрял чего? Мы ждать устали, – сказал Костя.

Вместо ответа мальчик разжал пальцы и показал брату кентавра. Только он не сказал, что он живой и разговаривает. «Зачем это знать всем? Что это даст? И принесёт ли пользу игрушкам? А если это принесёт им новое горе?.. ведь люди на Земле так жадны» – подумал Антон.

– Где ты его нашёл!? Что с ним случилось? – спросил Костя.

– Он попал под бульдозер, – нехотя сказал, едва удерживаясь от плача, Антон.

– Такой был великолепный кентавр, – сказал Костя. – Если б не твоё самоличное решение ехать на Большую Горную, то бы он был цел и невредим, – упрекнул Костя брата. – Вечно ты со своими инициативами… – но, увидев, что Антон очень сильно расстроен, смягчился и сказал. – Не переживай, что – нибудь придумаем. Сейчас приедем в «Спутник», покажем Пал Палычу, он знает как его вылечить?

Антон кивнул и положил Свистопляса в карман. До самой своей остановки братья молчали. Говорить не хотелось. Да и о чём говорить. Корить себя за сломанный дом, за потерянные игрушки, за украденную мельничку стоит ли? Всё равно время не повернёшь вспять и по-другому ничего не устроишь.

Глава 33. Иносказательная речь

После того как Пегас уехал на свалку, Муха вернулся домой. Остаток дня пролетел быстро. К вечеру он пошёл на пруд ловить рыбу. «Эх, надо было с Пегой ехать, – подумал он, всё интереснее». Придя на пруд, он стал наблюдать, как птички ловят над водой мошек, около камышей покачивались на волнах два круглых плота, но кататься на них не хотелось. Муха размотал удочки и забросил лески в воду, хотя понимал, что поймать вряд ли чего удастся, рыбы в этом пруду особой не было, так себе с мизинец, но делать всё равно было нечего.

В это же время, к тому же самому пруду подошёл младший лейтенант Митин. Он был без милицейской формы и с первого взгляда походил на отпущенного на летние каникулы студента. «Студент» – сразу дал кличку подошедшему Муха.

– Как, клюёт? – спросил младший лейтенант, – окинув взглядом мальчишку. По описанию Сорокиной, это был Мухаев. Копна нечёсаных рыжих волос, наполовину скрывала его лицо, нос был усеян многочисленными красноватыми веснушками. Зеленоватые кошачьи глаза смотрели настороженно.

– Так се-бе… – протянул Муха, придирчиво разглядывая незнакомца, и тут же подумал: «Действительно интересуется или разговорить хочет? Сдалась ему эта рыбья мелкота. Наверное, разговорить. Может быть крутой, попросит сбегать куда, небольшое порученьице,… пивка там принести или ещё чего… Это я за небольшую мзду мигом. А, впрочем нет, не из этих, взгляд не крутого, добрый. Ладно, колись, птичка, раз прилетела, а мы послушаем…» и Муха, надев на лицо маску безразличия, приготовился слушать.

Митин не спешил. «Пусть сам проявляет активность, – размышлял он. – Вон как напрягся, готов к любому вопросу. В таком состоянии мальчишку донимать нельзя, получишь то, чего не желаешь. Лучше посижу, понаблюдаю, а там увидим» и он, усевшись поудобнее и, надвинув на глаза кепку, стал ковырять прутиком в земле и чертить геометрические фигуры, да изредка вздыхать.

– Что тошно? – спросил Муха, поворачиваясь к Митину, – плюнь на всё и, как я, лови рыбу. Мне тоже тошно, а я вот ловлю и ничего становится.

– Плюнул бы и ловил, только рыбак я пока никакой, пробовал – мелкая не ловится, для крупной – леска не годится, – ответил Юра.

– А вы бредешком, – посоветовал Муха.

– В бредне ячея большая, мелочь уходит, а крупной может и не быть, хотя по слухам водится, – ответил Юра.

– Слухи – не факт, – заметил Муха, а сам подумал: «Чудит дядя. Здесь крупная отродясь не водилась, да и не рыбак он кажись вовсе – здесь бреднем только коряги, да старые кроватные спинки ловить, я подколол, а он клюнул, точно, не рыбак и отвечает как-то чудно».

Как только Пегас приехал со свалки в город, он сразу направился на пруд, Муха был там. Пегас ещё издали увидел рядом с Мухой незнакомого человека. Он подошёл к Мухе и, не обращая внимания на его соседа, бросил:

– Сматывай удочки, пошли в кафешку, дело есть, и, не дожидаясь, когда дружан соберётся, медленно пошёл по берегу. Муха, не попрощавшись с собеседником, засеменил следом, на ходу сматывая леску.

– Что с ментурой кукарекаешь!? зло проговорил Пегас, когда они отошли на приличное расстояние.

– А он что, милиционер? – удивлённо сказал Муха.

– Я его сразу срисовал, проговорил Пегас.

– А я даже об этом не подумал…

– Меня больше интересует, почему он к тебе подошёл? Из любопытства…, или как?

– Брось, Пега, зацикливаться… подошёл и подошёл…, что с того?

– Ладно,… поживём,… посмотрим, буркнул Пегас, а сам про себя подумал: «Неспроста это. Может быть из мальчишек кто чего натворил по-крупному? но он тут же отверг простую версию, Этим бы Сорокина занималась, а не он. Сорока – специалист опытный… Странно,… тут надо бы разобраться… Этого мента мы тогда у Сороки в кабинете видели, когда с мельничкой шли… точно… он.

– Зря мы вот так сразу ушли, сказал Муха. Надо было поговорить, может быть, что и прояснилось? Он вроде ничего, разговорчивый.

– И о чём вы говорили? Раз разговорчивый, заинтересовался Пегас.

– О рыбалке, клюёт – не клюёт?..