Бабка

«… Скопцы, именуемые также «белыми голубями», следовали крайней форме аскетизма, направленного на «очищение от греховной плоти». Их лидеры проповедовали, что спасения можно достичь только через полное подавление телесных желаний. Однако это подавление доходило до жестоких обрядов – самоувечий и ритуальных кастраций, которые они называли «вторым крещением». Веря, что сексуальная энергия является корнем всех грехов, они пытались «изгнать» её из своего тела. Скопцы считали, что после обрядов очищения человек обретает истинное душевное спокойствие и становится «ближе к Богу». Многие из них жили уединённой, почти монашеской жизнью, в отдалённых поселениях, сторонясь внешнего мира и не подпуская к себе чужаков.

Секта Хлыстов, в свою очередь, создавала образ более экстатического пути к спасению. Их собрания, именуемые «радениями», проходили в таинственной атмосфере, где приверженцы молились и танцевали до изнеможения, входя в состояние, похожее на транс. Хлысты верили, что через страдания и физическое истощение можно достичь очищения. Они считали себя «христами» и «богородицами», переосмысляя образы святых и отказываясь от официального христианства. Хлысты отрицали необходимость церкви и священников, полагая, что связь с Богом может быть достигнута только напрямую, через страдания и личные откровения. Некоторые их собрания сопровождались жестокими самоистязаниями, после которых участники падали без сил, веря, что таким образом они приближаются к высшей праведности. В Российской империи присутствовали и другие секты. Бегуны, штундисты и молокане также относились к религиозным движениям, выделявшимся на фоне традиционного православия, однако их взгляды и практики были куда более умеренными и не носили такого шокирующего характера, как у скопцов или хлыстов. Они скорее стремились к духовной простоте и личному обращению к вере. Это, разумеется, делало их «еретиками» и неудобными в глазах властей, но они не практиковали ритуалов, вызывающих страх или шок.».

На экране снова промелькнули картины – люди в белых одеяниях, их лица с отчаянным выражением, переполненные страхом и верой.

Голос ведущего снизился до таинственного шёпота:

«Согласно преданиям, после многочисленных преследований со стороны властей часть скопцов и хлыстов была сослана в Сибирь и на Дальний Восток, где им удалось избежать гибели, некоторые смогли сбежать из лагерей и основать свои небольшие поселения, что раскинулись от Якутска до Анадыря. Считается, что до наших дней отдельные группы смогли сохранить свои традиции и до сих пор проживают в глубине России, создав при этом свои, уже новые культы и отдельные сектантские движения».

Прямо в этот момент лампа и телевизор в номере мигнули и потухли, оставив меня в полумраке.

– Сигнал, что пора спать, – подумал я, повернувшись на другой бок, засыпая.

Темнота. Я сижу на чём-то холодном и твёрдом. Вдруг заиграла мелодия, неестественный звук словно ножом резал мне уши. Это ужасно, смесь плохой игры на скрипке и ультразвука. Да… Правда, я чувствую с моих ушей точно идет кровь! Она не спеша, теплой струей льётся по плечам и скоро дойдет до ступней. Хочется заткнуть уши, но не пошевелить руками. Слава Богу, мотив меняется, теперь он даже приятный. Резко запел хор. Меня окружили сотни людей, голосившие изо всех сил. Я пытаюсь вслушаться и разобрать слова, но не могу.

Я оказался в пустой деревянной комнате, лишенной окон. Стены, словно в музее пыток, были сплошь увешаны маленькими, кривыми зеркальцами и тяжелыми, черными от копоти канделябрами. Комната была пуста, но вокруг, совсем близко, шептались голоса, неразборчивые и пугающие. Внезапно сквозь крышу, нарушая законы физики, проплыл вниз тяжелый, дубовый гроб. Стены растворились в воздухе, и я оказался на огромной, уходящей за горизонт равнине, покрытой желтой, высохшей травой и колючими сорняками. Над равниной нависло низкое, отравленное небо цвета болотной тины. Густой туман полз по земле, скрывая все вокруг. Из земли, словно черные зубы, начали подниматься могильные кресты. Через мгновение вся равнина была ими усеяна. Хор не утихал и продолжал, надрываясь, издавать загадочные слова. Пасмурная погода сменилась ярким кроваво-оранжевым солнцем, туман под ногами испарился. Я решил осмотреть себя, дабы хоть чуть-чуть понять, в какой ситуации нахожусь. Оказывается, на мне нет одежды, всё, кроме трусов и крестика, испарилось. Видно, по телу стекала кровь с ушей, успевшая засохнуть и почернеть. Сижу я на старой табуретке, а руки, как было ранее предположено, завязаны сзади.

Как только я перевел взгляд с ног, перед глазами появилась фигура, одетая в чёрные, свисающие до пола, облачение. Нечто приблизилось ко мне вплотную и подняло голову на уровень моих глаз. Невозможно понять, кто передо мной, мужчина или женщина. Лицо было скрыто наравне со всем телом, прорезь присутствовала только для рта. В ней были заметны болотно-синие, потрескавшиеся губы. Хор начал затихать, а сущность плавно наклонялась ближе к моему лицу. Губы зашевелились, обнажая гнилые зубы и выпуская изо рта трупный запах.

– Скора мы вкусим, и снова будем вместе! – вырвалось милым девичьим голосом из пасти.

Клянусь, это самое красивое, что доводилось мне слышать в жизни, будто ангельские мотивы смогли дойти до меня. Существо, судя по всему, женского пола, развернулось и отправилось в сторону черного креста. Он был выше остальных и выделялся на фоне. Дойдя до середины, её движения перестали напоминать человеческие, теперь тварь двигалась резкими, рваными, быстрыми движениями, словно перемещалась в рывках. Оставшиеся полпути до цели оно преодолело за секунды. Я моргнул, и этого хватило для внезапного, таинственного появления безликого тела, распятого на кресте. В руках загадочной фигуры засверкал нож и моментально пошёл в действие. Хорошо, что я не мог разглядеть происходящее, боюсь, иначе я бы сошел с ума. Нож даже не двигался, нет, он скорее телепортировался из одной точки в другую, настолько сумасшедшая скорость. Кровь с ошметками заполнила местность, терзания прекратились, разделочный инструмент упал на землю, а существо замерло. И вновь я слышу божественный голос.

– Скоро мы вместе вкусим плод… И тогда ты вернёшься, – произнесло нечто.

Затем существо развернулось и резкими, механическими движениями, словно сломанная кукла, направилось ко мне. Не успел моргнуть, как уже держал во рту кусок сырого мяса. Вкус металлической крови, стекающей по моим губам, вызвал дикую истерику. Задыхаясь, пытаясь избавиться от плоти, у меня получилось выплюнуть кровавый ошмёток на пол. Сердце колотилось от испытанного безумия, холодной пот проступил на лбу. Существо издало дьявольское хихиканье, эта ситуация лишь раззадорила его.

Неожиданно, нечто одним прыжком оказалось на моих коленях. Тёмная мантия скрывала фигуру, а капюшон затмевал лицо. Даже вблизи мне не удалось разглядеть лицо – лишь чёрное пятно.

Неизвестное медленно подняло руку, держа в когтистых пальцах кусок мяса. Оно начало жевать его, демонстративно, словно показывая, как я должен это сделать. Кровь стекала с мяса тонкими струйками, капая мне на ноги. Звуки жевания были отвратительными, видно было, как оно наслаждалось каждым моментом.

– Вот так… – прошептало существо с издевкой. – Вот так это делается. Учи-и-ись. Ты ещё слишком слаб.

Мой мозг перестал воспринимать безумие, творившееся на глазах. Я даже не успел осознать, как табуретка вместе с нами оторвалась от земли, и, словно пуля, мы полетели в сторону гроба. Крестик на мне раскалился и стал плавиться на кусочки, прожигая дырку в груди. Возможно, это спасло меня: не долетев до гроба, стул отшвырнуло в сторону невидимым импульсом.

– Сначала надо снять грязь, а только потом есть, – последняя фраза, услышанная мною.

Очнулся на полу возле двери, головные боли сковали меня, и то ли от пережитого, то ли от водки я блеванул прямо под себя. Свет в комнате хаотично начал гаснуть и включаться. Подняв голову вверх, я заметил истинное чудо. Окантовка креста на иконке засветилась пульсирующим белым светом. Это не пугало, а скорее успокаивало: будто таинственный свет защищает комнату. Я собрал в себе все силы, поднялся и лег обратно на кровать.

Электричество вроде стабилизировалось, однако появился новый источник раздражения. Сквозь тонкие стены отеля я услышал душераздирающий крик.

– Я больше так не могу, нет!!! Я не могу! Сколько, блять, можно. Я хочу сдохнуть. Сдохнуть! Опять эти кошмары, – прокричал мужской голос, в котором мне удалось узнать того самого Славу.

Озлобленный вопль перешёл на более тихую речь, перемешанную с истеричным плачем.

– Петля! Я бы залез давно в петлю сам, мог закончить всё это, но не даёте сволочи умереть… Ладно я справлюсь, я сделаю всё чтобы отомстить… – подытожил он.

Его стоны затихли, и лишь вслушавшись, можно было уловить болезненные всхлипы. Я окончательно вымотался. Крест с наклейки погас, Артёма не было. Проверить время не было сил, и я, наконец, заснул.

Глава 3. Ворона.

– Просыпайся, Паш! Время уже десять. Сам потом будешь ругаться, что я не разбудил, и мы ничего не успели. Дома поспишь, – бодрый голос Артёма вывел меня из дремоты.

Я открыл глаза и увидел, что Тёмка уже полностью одет, с рюкзаком на спине, готов к работе. Потянувшись и проверив время, я почувствовал лёгкую тяжесть в голове и неприятный привкус во рту.

– Ладно, ладно, встаю, – пробормотал я, поднявшись с кровати. Вспомнив вчерашний кошмар, я спросил:

– А.… блевотину мою не видел?

Артём рассмеялся, махнув рукой. – Да всё нормально, не парься, ничего тут нет. Пол чистый, кристально. Это ты, видимо, в бреду спал, – сказал он с широкой ухмылкой.

Мне немного полегчало, но воспоминания о ночном кошмаре всё равно не отпускали. В голове мелькали обрывки: странная фигура в чёрных одеждах, кровавое солнце и безумные, надрывные крики. Но я решил отложить это на потом. День только начинался, и нам предстояло снять кучу материала.

– Что снимаем сначала? – спросил он, натягивая кроссовки.

– Продолжаем брать интервью у местных. – ответил я. – Нужно побольше разузнать о жизни в этом месте, вчерашних двух опрошенных будет маловато. Так же снимешь меня на фоне площади, я расскажу краткую историю Зари. А потом снимем город с дрона и захватим его атмосферу.

Мы быстро спустились по скрипучей лестнице, поздоровались с Михаил Палычем и вскоре оказались на улице. Холодный, влажный воздух, словно хороший кофе, моментально привёл меня в чувство. Город за ночь не изменился: обшарпанные дома, разбитые дороги, улицы, почти пустые и безмолвные. На каждом шагу чувствовалось, что время здесь остановилось.

– Ладно, начнём, – сказал я, и мы с Артёмом двинулись вперёд по главной улице.

Первыми нам встретились двое мужчин средних лет, куривших на автобусной остановке, которая давно не выполняла свою истинную роль, а служила перевалом, где можно перевести дух. Они согласились дать интервью, хоть и выглядели равнодушными к нашим вопросам. Один из них лениво сказал:

– Жизнь тут… Как везде пацаны. Мы, работяги, выживаем только если вкалываем. Народ здесь, считай, застрял. Старики доживают, а молодёжь-то вон – в городах все, в Анадырь, кто побагаче Москвах да Питерах. Природа тут красивая, но я лично насмотрелся. Собак местных видели, а? Ладно, чего вас запугивать… – он замолчал, затянувшись и глядя куда-то вдаль.

Дальше мы разговорились с молодой женщиной, с ребёнком на руках. Она немного оживлённее отозвалась, рассказывая о быте в Заре-10:

– Тут спокойно, слишком даже. Места красивые, конечно. Вот только работы почти нет, школа закрылась, а в больницу через два села ехать надо. Живём сами по себе, привыкли, – женщина грустно улыбнулась и передала ребёнка своей матери, сидящей рядом на лавочке.

Пока Артём снимал их, я смотрел на городские пейзажи. Лаконичные ответы местных только усиливали ощущение безвременья.

Мы остановились ещё у нескольких человек, их рассказы тоже не радовали. Пожилой мужчина с кожаным рюкзаком обмолвился о том, что «секретным статусом» никто не интересуется.

– Всё, что осталось от Зари-10, – это воспоминания. А вообще тут говорят, что город раньше для чего-то важного строили… – он замолчал, насторожённо посмотрев на камеру.

– Спасибо за интервью не могли бы вы подсказать, что в городе можно снять примечательного? – спросил Артём, выключив запись.

– Примечательного? Ничего, – неохотно ответил мужчина, его глаза забегали. – Ребят, примечательная тут только природа. Езжайте в Анадырь, подкиньте мужикам пару рублей – они вам охрененную экскурсию проведут. Поснимайте лучше там, а потом можно и домой греться, – он мотнул головой в сторону окраины, намекая – тут делать нечего.

После того, как мы опросили с десяток человек, я почувствовал лёгкую усталость. Люди говорили об одном и том же: пустой город, отсутствие работы, старые тайны, о которых никто не хочет вспоминать. Казалось бы, материала уже было достаточно для обычного документального фильма, но мне чего-то не хватало.

Мы остановились у центральной площади, и пока Артём курил, я подвёл итог в мыслях. Да, мы получили основную информацию: жизнь в забвении, суровая природа, следы прошлого, которые никто не стирает. Но всё это выглядело обыденно. Для фильма, который захватит зрителя, нужны более яркие моменты – что-то по-настоящему уникальное, что сделает Зарю-10 живым персонажем.

Вскоре мы дошли до площади и установили камеру, чтобы снять меня на её фоне. Я рассказал краткую историю Зари-10, полученную из открытых источников.

– Город Заря-10 основали в 1954 году, – начал я, стоя перед пустынной площадью. – Тогда здесь нашли крупное месторождение угля и построили единственную шахту, которая долгие годы обеспечивала углём и теплом всю округу. Шахта служила главным источником дохода и работы для местных жителей, и к началу 60-х Заря-10 начала постепенно разрастаться, превращаясь в процветающее поселение на фоне суровой тайги.

Я выдержал паузу, и камера слегка качнулась, показывая вид на выцветшие фасады пятиэтажек и молчаливые улицы вокруг.