Бабка

– Кто такие? Чего надо? – в его голосе было всё: и удивление, и насторожённость, словно чужие лица здесь появлялись только в дурных снах.

Мы замерли, понимая, что шутки плохи, и подняли руки в жесте примирения. Я быстро произнёс:

– Иван Афанасьевич, не пугайтесь. Нам сказали, что вы единственный, кто может помочь с починкой дрона. Мы студенты, приехали сюда снять фильм про город.

Он постоял немного, выпрямляясь и всё ещё прижимая трубу к груди, будто собирался ей защищаться. Наконец, его настороженность слегка спала, и он сделал шаг вперёд, окидывая нас оценивающим взглядом.

– Документалисты, значит? А что ж так беспечно с дронами-то? С такой техникой надо бережно, это вам не запорожец. – пробурчал он, с иронией косо глянув на наш покоцанный дрон.

Мы наконец-то выдохнули и опустили руки вниз. Мастерская – вагончик, напоминала нечто среднее между кабинетом советского учёного и свалкой артефактов из прошлого века. На полках стояли стеклянные колбы, пробирки и флаконы с неизвестными химикатами, в уголке виднелись чертежи танков и тракторов, а над рабочим столом висела большая карта СССР, вся в красных и чёрных булавках. На стене красовалась титульная лента, слегка облупившийся, но всё ещё видимый девиз читался на ней: «Техника – это сила!» В углу стоял древний телевизор с искажённым экраном, по которому мерцали старые записи парадов и фильмов. Из магнитофона на полке доносился знакомый марш «Интернационала», стены этой комнаты были пропитаны временем и патриотизмом по несуществующей ныне стране.

Мы осторожно объяснили Ивану Афанасьевичу, что нам нужна его помощь и что именно мы снимаем. Он слушал молча, иногда кивая, но на его лице всё равно сохранялась тень подозрительности. После всех наших объяснений он произнёс:

– Ладно, я помогу вам, конечно, мне не доводилось ещё чинить такую технику, но думаю, я справлюсь.

Мастер взял в руки наш дрон и отправился на свое рабочее место.

– Сколько это будет стоить? – поинтересовался я, боясь не потянуть ремонт. – Понимаю, дело срочное, и цена от этого вырастет. Если денег не хватит, можем договориться о том, чтобы перевести на карту. Я заплачу после того, как вернусь домой.

Иван обернулся и посмотрел на меня с лукавой улыбкой, затем сказал:

– Да брось ты, за деньги. Мне самому интересно пощупать такую новинку. Давненько в моих руках не было современных изысков. Я починю всё бесплатно, из чистого любопытства.

Я кивнул, почувствовав облегчение, но интерес к самому Ивану только усилился. Пока он занимался подготовкой к ремонту, мне вдруг пришло в голову, что его рассказ о городе может добавить фильму особого колорита. Я не удержался и спросил:

– Иван Афанасьевич, а вы не согласитесь на небольшое интервью? Хотелось бы услышать ваше мнение о Заре и жизни здесь.

Старик поднял взгляд, на миг задумавшись, потом махнул рукой.

– Да я, знаешь ли, камер не люблю. Фото не гигиеничен, так сказать. Но если для дела… Почему бы и нет, – он усмехнулся, поправляя свои очки. – Про город рассказать стоит. Возможно, это будет даже полезно.

Артём установил камеру, кивнул, приготовляясь записывать. Иван Афанасьевич сел на табуретку и, вальяжно откинувшись, облокотившись на стену, собрался с мыслями и начал говорить.

– Заря-10 – это мой дом, моя небольшая родина. Знаешь, в больших городах все постоянно куда-то бегут, жадность кругом, деньги всем глаза застилают. Нормальной еды там не достанешь, природы нет, людей вокруг – куча, но толку мало. Возможно, я предвзят, и мне просто привычно быть одному. Однако с наукой не поспоришь, и уже давно доказано, что человек испытывает стресс, находясь в окружении огромного количества людей. Здесь всё по-другому: тишина, спокойствие, лишь природа красиво поёт песни своими ветрами и раскатами эха. Мигрантов тут нет, как и воров, а значит, и проблем меньше. Только вот людей сейчас не хватает даже для поддержания самых простых нужд.

Он вздохнул, мельком взглянув на Артёма, и продолжил.

– Если бы государство поддерживало такие города и деревни, выделяло средства на больницы, школы, детские сады – люди бы оставались здесь рядом с семьей, а не валили толпами. Сейчас… Последние старики доживают. Молодёжь, как и вы, хочет в большие города. Там карьера, удобства. Не поймите неправильно, я не против миграции. Я сам по молодости объехал весь Союз, бывал на технических конференциях не только в социалистических странах, даже смог попасть на научную базу в Антарктиде. Дело в том, что, когда люди едут в одно место, это плохо может закончиться.

Мне нравилось его слушать: впервые за весь наш день кто-то говорил о Заре с теплотой, с настоящей привязанностью к этому месту. Мне даже показалось, что именно такие люди могли бы стать главными героями фильма. Когда он замолчал, я решился задать ещё один вопрос:

– А какие у города минусы, помимо перечисленных?

Иван Афанасьевич задумался, поглаживая усы.

– Минусы… Ну, во-первых, с техникой беда. Я её люблю, а достать даже самые простые запчасти и оборудование сложно. Почта всегда задерживается, а про новинки и мечтать нечего. Второе… Зря выбрали место для города рядом с этими…

Он посмотрел на нас с какой-то тревогой, будто раздумывал, стоит ли делиться.

– Живут тут среди нас. Секта какая-то, а что у них за идеи, кто в неё входит – одному Богу известно. Сколько лет нахожусь здесь, но по-прежнему точно не знаю, кто в их рядах. Это может быть твой сосед или учитель. Опасные люди, в общем. С советских времён доносились слухи, что они проводят что-то вроде тайных обрядов. После распада всё ещё хуже стало, контроль над ними пропал. Боюсь, как бы не взбунтовались однажды, чего-нибудь не натворили. К тому же полиция далеко, за сто километров отсюда. Спасать нас будет некому.

– И что вы будете делать, если вдруг что-то случится? – спросил Артём.

Иван Афанасьевич окинул нас серьёзным взглядом, его рука на миг остановилась на молотке.

– Ну, я готовлюсь. Вооружаюсь, так сказать. В подробности вдаваться не буду, просто знаю – лучше перебдеть, как говорится. Если шизики надумают кого принести в жертву, у меня найдётся чем ответить.

Мы переглянулись с Артёмом, и на мгновение я почувствовал, что история Зари-10 раскрывается перед нами всё глубже и мрачнее.

– Парни, дрон, я починю, но это не быстро. Завтра забирайте, а пока можете заняться своими делами, – добавил Иван Афанасьевич, протирая очки.

Мы поблагодарили мастера, договорившись вернуться завтра. На обратном пути к центру Зари, я не мог избавиться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает. Возможно, дело было в вороне, которая странно сопровождала нас весь день. Но теперь её не было видно, и тишина, казалось, только усиливалась.