Жена фокусника

«мам привет у меня все хорошо здесь классно! завтра напишу люблю тебя»

Все с маленькой буквы и ни одного знака препинания, кроме восклицательного знака посреди предложения. Как всегда. У неё действительно все хорошо. Я улыбнулась, и к горлу подступил ком. Я мысленно оборвала свою истерику на полпути. Решила ответить ей завтра утром, чтобы не будить, и отложила телефон. Посмотрела на лист бумаги и, сначала, решила выбросить его, не читая. Но потом любопытство взяло верх. Я развернула лист и сразу узнала красивый почерк:

Многоуважаемая Кукла.

Твое желание поиграть в ролевые игры мне определенно симпатично, хотя честно говоря, для дамы в твоем возрасте играть в принцессу, заточенную в башне, довольно странно. Но, пожалуй, не мне судить о том, насколько странными могут быть эротические фантазии, верно? Лично я бы предпочел социопата и его жертву где-нибудь, скажем… на территории заброшенного сталелитейного завода (улыбающийся смайлик). Я не стал тебя будить – ты очень крепко спала. Ужин на столе. Если захочешь пообщаться – буди, не стесняйся.

P.S.: Решил поменять тебе оружие, чтобы было не скучно. Ну, знаешь, как в Doom или CallofDuty (еще один улыбающийся смайлик). Завтра обязательно поищу что-нибудь экзотическое, вроде АК-47 или мачете.

Что там обычно пишут в конце? Ах, да…

Люблю, целую. Твой Максим.

Так элегантно дурой меня еще никто не называл.

Я стиснула зубы в бессильной злобе. На саму себя! Меня напугало, а через мгновение и взбесило то, что он был здесь, в этой комнате, смотрел, как я сплю, ехидно улыбаясь одним уголком рта. А еще я понимала, что он прав – ничто и никто не мешает ему сделать то, чего я так боюсь, и если бы он хотел именно этого, я бы уже давно кормила червей или окуней. Подумав еще немного, я открыла верхний ящик и нашла шариковую ручку, перевернула лист и написала на обратной стороне:

Товарищ Социопат.

Меньше компьютерных стрелялок – больше художественных книг!

К разговору о сексуальных пристрастиях – ваше увлечение пожилыми тётеньками тоже выходит за рамки привычного понимания здорового полового влечения молодого юноши. Это наводит на мысли о подорванной психике, в частности об Эдиповом комплексе. Ваша мама случайно не повесилась в ваш день рождения?

Если заказы еще принимаются, привези мне, батенька, цветочек аленькой, да двадцать пять тонн тротила – хочу поднять на воздух весь ваш гребаный серпентарий.

Люби и целуй свой собственный зад. Ни хрена не твоя Марина.

А затем подняла голову и посмотрела на дверь – она была распахнута настежь.

Позер малолетний…

Я спустилась по лестнице на цыпочках. Конечно, мы оба понимаем, что все мои меры, не побоюсь этого слова, предосторожности (как бы помягче выразиться?) к моей безопасности никакого отношения не имеют. Просто инстинкты, просто пульсация паники. Вся эта квартира словно нейтральные воды – ничья территория, безымянное государство, где никакие законы, кроме волчьих, не работают. Но ничего не сделаешь с, заложенными внутрь, программами – если на тебя бросается бешенная собака, ты бежишь сломя голову, а не пытаешься вступить с ней в переговоры, и выяснить истинную подоплеку её поведения, психологические предпосылки её бешенства и дальнейшие действия относительно твоей задницы, на которую она поглядывает остекленевшими глазами.

В доме тихо и темно, и только из огромных окон льется зарево «Сказки». Где-то там внизу отчаянно резвятся несколько тысяч (а может и десятков тысяч) людей, имеющих толстый кошелек и нездоровые пристрастия. Где-то там внизу пьют, курят, употребляют наркотики, трахаются… убивают.

Так все! Об этом больше ни слова.

Я обошла полукруглый диван, гадая в какой из четырех, оставшихся свободными, комнат спит товарищ Социопат, добралась до столика и положила записку на него. Затем обернулась и чуть не взвизгнула.

На диване спал Максим. Первые несколько секунд, пока я пятилась и пыталась понять спит он или нет, мои мысли бились в конвульсиях, словно приговоренный на электрическом стуле. Но прошло несколько мгновений, и, глядя на то, как ровное, спокойное дыхание поднимает и опускает его грудь, я остановилась – паника сходила на нет. Настал момент, когда страх отступил, и на его место пришла… похоть. Я смотрела на молоденького доберманчика, раскинувшегося на диване и думала, что, пожалуй, это самое прекрасное, что я видела за последние несколько лет. Наверное, убогое, избитое сравнение, но он был похож на дорогую спортивную машину – элегантность и плавная геометрия линий, плавно перетекающих одна в другую, чарующее равновесие выпуклостей и впадин, где каждый мускул, каждая ложбинка на своем месте и этот вальс теней, повторяющий рельеф его тела… Господи, как же это прекрасно. Размеренное движение грудной клетки завораживало меня. Мне безумно захотелось подойти к нему, прикоснуться, прильнуть губами к любой части тела и почувствовать запах его кожи. Во всем мире никто не пахнет так сладко, так пряно, как Максим. Он лежал в одних трусах, и тонкая простыня, которой он был укрыт, сползла на пол, открывая моему взору самое желанное тело на свете. Почему же самый красивый мужчина на земле маньяк и убийца? Ну почему он не может быть барменом, гонщиком Формулы-1 или слесарем? Да хоть бы трансвеститом в местном гей-клубе. Я бы отнеслась к этому с пониманием…

Я развернулась и быстро зашагала на кухню. Если нет возможности спать с кем хочется, эту трагедию не грех и заесть. На кухне все оказалось проще и предсказуемее – на столе стояла тарелка, накрытая огромным колпаком из нержавеющей стали. Там покоились королевские креветки. О, да! Очень много креветок и соус к ним. Первые тридцать секунд я думала, как воспользоваться микроволновкой в бесшумном режиме, но, так ничего не придумав, решила – они и холодные безумно вкусные. И не прогадала. В три часа ночи, креветки с соусом на голодный желудок, который последний раз видел еду примерно двадцать четыре часа назад – это почти как оргазм. Ну, может чуть дольше.

Наевшись до зайчиков в глазах, я поднялась наверх и уснула сном младенца.

***

Утром меня разбудил звук закрывающейся двери и легкое послевкусие его туалетной воды в комнате. Я открыла глаза и посмотрела на часы – шесть пятьдесят две. Пугающая пунктуальность. На прикроватной тумбочке лежала записка. Я закрыла глаза – потом прочитаю. Но спустя пять минут поняла, что любопытство не даст мне заснуть. Я протянула руку и подцепила пальцами легкий листок бумаги. Развернула его и увидела аккуратный почерк:

ТРУСИХА!!!

Я рассмеялась. Он не спал, пока я разглядывала его. Не спал и ждал.

Я продолжила читать.

Я и читаю – «Коллекционер» Фаулза, «1984» Оруэлла, Кинга (практически всего, особенно вдохновляют сцены насилия), но поистине гениальным считаю лишь «Заводной апельсин[1 - Роман Э. Бёрджеса, написанный в 1962 г., который произвел на автора данной книги неизгладимое отрицательное впечатление, но странным образом лег в основу первой книги, а так же стал вдохновением и отправной точкой в определении общего облика главного героя.]».

При всем моем желании угодить тебе, привезти такое количество тротила затруднительно даже для меня, но среди моих книг ты легко найдешь «Бойцовский клуб» Паланика, а я, в свою очередь, обещаю стабильно поставлять тебе небольшие партии животного жира[2 - Отсылка к восьмой главе книги, где рассказывается, как в домашних условиях можно получить динамит из животного жира.] – и тебе не скучно, и дело полезное.

P.S.: Боюсь, Кукла, именно тебе придется расплачиваться за все прегрешения моей матери.

А вот это уже совсем не смешно.

С удовольствием бы поцеловал и отлюбил ТВОЙ зад, если бы ты была чуть смелее.

Твой Максим.

Совсем не смешно.

Я бросила записку на тумбочку и шумно вздохнула. Терпеть не могу «Бойцовский клуб», а «Заводной апельсин» так и вовсе не смогла дочитать.

Заснуть уже не получилось.

***

Так прошли три дня.

Мы мирно сосуществовали в одном пространстве. Я старалась не попадаться ему на глаза, он не навязывал свое общество.

С семи утра и примерно до шести-семи часов вечера дом был в моем распоряжении. На второй день моего заточения я нашла небольшой спортивный зал в самой дальней комнате первого этажа. Это обрадовало меня и позволило отвлечься, расслабиться и занять несколько часов из, неприлично большого количества свободного времени, что образовалось на сегодняшний день. Меня исправно кормили дважды в день, плюс к этому холодильник был до отказа забит всякой всячиной. Первое время, когда входная дверь открывалась, и входил официант (всегда один и тот же мужчина), с тележкой, на которой покоились завтрак или обед для меня, мне приходилось сдерживать себя от бессмысленной попытки к бегству – бесспорно официант сражаться со мной не будет, это не входит в его обязанности, кроме того, уж больно не впечатляющим он был – щупленький, низенький, с залысиной на макушке и теплой улыбкой. Но уже на выходе из лифта меня ждут добры молодцы, которые не так приятны на вид. Они даже слушать меня не станут – отправят туда, откуда пришла. А потому я просто провожала взглядом мужчину в белом фартуке, который, в зависимости от времени суток, желал мне доброго утра или доброго дня, и изучала его спину. Зато теперь я знаю, как открывается эта чертова дверь – оказывается не всё полотно из дерева. Там где должна быть ручка, располагается сканер, замаскированный под дерево и сливающийся с дверью, образуя единое целое. Поэтому его не видно, поэтому я не смогла его найти. Прикладываешь ладонь – дверь открывается. Сама я ни разу так и не пробовала. Зачем? В половину шестого я удалялась наверх и демонстративно закрывала дверь. Максим относился к этому с юмором, что красочно демонстрировала наша переписка. Мы упражнялись в словоблудии и, как могли, пытались уесть друг друга. Порой это даже становилось романтичным, а иногда забавным. В числе прочего он весьма изощренно напомнил, как меня за деньги раздевали на сцене подпольного БДСМ-клуба, а я, уже не столь элегантно, предложила вырезать на оставшейся части его спины все четыре тома «Война и Мир».

Оказывается, безвылазно сидеть, даже в невероятно огромной квартире ужасно скучно, даже с учетом доступности абсолютно всех благ цивилизации. У меня был выход в интернет (а как же иначе продемонстрировать мне свою безнаказанность, если не оставить всевозможные средства связи с внешним миром, при полной их бесполезности?), спорт, музыка, внушительная библиотека, еда, возможность спать где и когда захочется. У меня даже была возможность спать с тем, с кем мне хочется. Нужно только попросить.

Но на третий день я нашла то, что напугало меня до чертиков – одна из комнат на втором этаже.

Я наткнулась на нее от «нечего делать». Я открыла дверь и увидела то, отчего по спине пробежали мурашки. Вспомнилось сказание о Синей Бороде. Это была та самая маленькая дверь, в которую мне определенно не стоило заглядывать.

Большая комната с огромным трюмо с зеркалом и подсветкой, на котором покоились всевозможные косметические принадлежности – парфюм, средства по уходу за кожей лица и тела, средства по уходу за волосами, и такое количество декоративной косметики, что хватило бы примерно двумстам женщинам до скончания века. Все брендовое, в красивых бутыльках, коробочках и футлярах. На столе царила идеальная чистота. Рядом стоял небольшой шкаф похожий на вытянутый вверх комод, назначение которого мне стало крайне интересно, и я дерзнула пройти внутрь и открыть одну из дверей. Там были всевозможные электрические приспособления для укладки волос и обработки кожи, а так же отдельная полочка для средств интимной гигиены. Я быстро захлопнула дверь – смущение и стыд затопили меня с ног до головы. Это место для любой дамы почти настолько же интимно, насколько интимно то, что у неё между ног, так что сейчас я практически заглядывала под юбку совершенно незнакомой мне женщине. Я заметалась в поисках выхода, но мой взгляд упал на огромные двери из толстого стекла – шкаф. Ряды платьев, блузок, джинсов, юбок, свитеров, стеллажи с обувью на все случаи жизни, сумочек и аксессуаров ко всему этому великолепию. На меня пахнуло чужой женщиной. Я рванула на выход, подгоняемая практически физическим ощущением её гневного взгляда на своей спине. Незримая, отсутствующая, она словно призрак материализовалась в этой комнате, и её присутствие я ощущала всем своим существом.

Выбежав из комнаты, я хлопнула дверью и прислонилась к ней спиной, словно там за дверью стадо голодных зомби.

Его жена не вымысел, его жена реально существует и до определенного момента жила в этой квартире. Где она? Что с ней стало? И почему молодая супруга вот уже пятые сутки не появляется дома. Может она уже кормит рыбок или червей? А может, лежит в одной из комнат, и совершенно не исключено, что по частям.

В этот вечер я не стала прятаться в комнате.

Я сидела за кухонным столом, когда входная дверь открылась. Я окаменела и, кажется, покрылась льдом. Зря я села спиной ко входу.

Он зашел, разулся, а затем последовала минутная пауза – он увидел открытую дверь его, а ныне моей, спальни. Он бросил беглый взгляд на остальные комнаты, гостиную и его лицо озарила легкая ухмылка. Он посмотрел в сторону кухни и неспешно двинулся туда. Он шел бесшумно ступая ногами, словно хищник лапами – втянул когти, прижал уши, пригнул голову к земле. Он крался. Я напряглась и вслушивалась, не решаясь повернуть голову назад. Я не услышала, как он прошел коридор, как зашел на кухню, не услышала ни единого звука, когда он пересек комнату. Но почуяла тонкий, еле уловимый армат парфюма. Прямо за моей спиной. Я закрыла глаза.