В ритме танца любви

– Ты, наверное, недавно приехал? Даже не предупредил… Но до чего же я рада! Кажется, ты ещё больше похудел, так же нельзя, золотко… Снова изводишь себя тренировками? Адальберто! – Франческа повернулась к дворецкому, на мгновение прервав поток восклицаний. – Почему ты меня сразу не позвал?!

– Всё-всё, сбавь обороты, – Рауль тепло улыбнулся, – не забывай о том, что окружающие тебя люди – простые смертные. Им не угнаться за потоком твоего сознания.

– Ой, вот только не надо скромничать, – погрозила ему пальцем женщина. Её блестящие, цвета морской волны, глаза переключились на спутницу Эмбриагеза, но мужчина опередил Франческу, прежде чем она обратилась к Клэр.

– Познакомься, Франческа, это Клэр, моя партнёрша. Клэр, это Франческа – лучший в мире модельер, невероятно талантливый дизайнер сценических костюмов.

– Очень рада познакомиться! – женщина крепко обняла гостью, которая уже начала потихоньку свыкаться с мыслью, что абсолютно незнакомые люди, едва завидев её с Раулем, будут относиться к ней, как к родной.

– Взаимно, – девушка постаралась вложить всю свою искренность в это короткое слово. Франческа понравилась ей – за напускной раздражительностью отчётливо вырисовывалось доброе сердце, вероятно, такое поведение служило женщине хорошей защитой. – Я, кажется, догадалась, зачем Вы привели меня сюда, – Клэр посмотрела на Эмбриагеза, – но не рановато ли задумываться о нарядах для выступлений?

– Об этом никогда не рано думать, – нравоучительно произнёс Берто, до сих пор невозмутимо хранивший молчание. Взгляд Франчески заметался между ними, потом остановился на лице Рауля.

– Даже не знаю, чему больше удивляться. То ли тому, что мой дворецкий впервые в жизни со мной солидарен, то ли такому феномену, как безукоризненно правильная испанская речь. Тем более из уст такой юной сеньориты, по-видимому, не имеющей к валенсийцам или каталонцам никакого отношения.

– Не упусти тот факт, что Клэр ко мне на «Вы» обращается, – сообщил мужчина, с удовольствием отмечая одобрение, вспыхнувшее в глазах Франчески и её верного дворецкого.

– Рауль, по Вашей милости я начинаю ощущать себя динозавром, – негромко, но отчётливо произнесла девушка. – Древним ископаемым, редким историческим экспонатом, выставленным в музее. Право, зачем акцентировать внимание на моих странностях? Поверьте, их и так заметят!

– Я надеюсь таким образом искоренить церемонно-дистанционное «Вы», – разъяснил Рауль. Пока они обменивались репликами, хозяйка не спускала с них восторженно-горящего взгляда.

– И думать не смей! – обратилась она к Эмбриагезу. – Перекраивать под себя такое чудо… Варварство! Деточка, не слушай его, – Франческа подхватила Клэр под руку, – говори так, как считаешь нужным.

– Я не могу не слушать Рауля, – короткая, чуть виноватая улыбка тронула губы Клэр, – он мой наставник. И вообще, если бы не он… – девушка многозначительно посмотрела на своего спутника.

– Вот только не надо возвращаться к теме благодарности, – Рауль поспешил предотвратить хвалебную речь в его честь. Деликатное покашливание Берто остановило шутливую перепалку. Франческа охнула, уловив его намёк.

– О, склерозная курица! – женщина хлопнула себя ладошкой по лбу. – Держу вас на пороге, Боже милостивый, куда подевались мои хорошие манеры? Пойдёмте, пойдёмте в мастерскую, – засуетилась она, увлекая гостей за собой. – Адальберто, чаю с пирожными, – донеслось до дворецкого уже из коридора.

Через два часа, пролетевших, как одно мгновение, Клэр и Рауль покинули гостеприимный дом, чтобы успеть к началу занятий. Какое-то время они шли молча – головокружительный мир сверкающих одежд из невероятных тканей не отпускал просто так; безумные сочетания текстур и буйство красок, воплощения самых смелых идей, умопомрачительный дизайн… Франческа была воистину наделена талантом, причём очень щедро – ей удалось создать целое направление неповторимых нарядов, нестандартных, запоминающихся… Как и всё гениальное, её задумки порой граничили с безумием, но неизменно имели колоссальный успех. Клэр казалось, что её хорошенько покрутило в вихре, напоминающем не то карусель, не то калейдоскоп. Франческа быстро сняла с неё мерки, отпустив ей добрую порцию комплиментов по поводу «ладно скроенной фигурки», прикинула на неё несколько платьев и отрезов ткани, сделала около дюжины набросков… Девушка от души посочувствовала тем, кто избрал для себя профессию модели – она бы не польстилась на такую работу, даже если бы ей пообещали зарплату, позволяющую свободно разъезжать по свету и заниматься благотворительностью.

Они не торопились начать диалог и продолжали размеренный путь: Клэр – под впечатлением увиденного, Рауль – в глубокой задумчивости. Тишина не угнетала, как обычно бывает в неловких паузах, то и дело повисающих между людьми, недостаточно хорошо знающими друг друга. Напротив, они непостижимым образом взяли идентичный курс поведения, не произнеся ни слова. И оба удивились бы, узнав, что их мысли тоже текут в едином направлении.

Неугомонный модельер ухитрялась находиться в нескольких местах и выполнять тысячу дел одновременно. Она раздавала указания дворецкому, подбирала материалы для будущих костюмов Клэр и оценивала, как сидит на Рауле уже готовая вещь, разговаривала по телефону, пила кофе и жевала печенье, делала в блокноте наброски… И во время всех этих сумасшедших действий Франческа не забывала расточать комплименты, выкладывать последние новости, критиковать всё, что ей не по душе и причитать, что она ничегошеньки не успевает, хотя на самом деле прекрасно со всем справлялась. Но эта манера вкалывать в стиле Юлия Цезаря едва не обернулась для Эмбриагеза катастрофой.

Воображение перенесло его на час назад, воссоздав картинку до мельчайших подробностей. Рауль терпеливо надевал то одну, то другую рубашку, поскольку привык к Франческе и её темпу работы – от него требовалось только стоять, поднимать-опускать руки и периодически восхищаться мастером и его (в данном случае – её) работой, что, впрочем, выходило искренне. В какой-то момент дизайнер, подхватив очередное своё произведение, исчезла минуты на три, хотя обычно возвращалась секунд через сорок. Мужчина вышел из просторной примерочной кабинки с зеркальными стенами, чтобы узнать, куда женщина запропастилась… и остолбенел, встретившись взглядом с Клэр. На ней был крошечный кусочек тоненькой струящейся ткани бирюзового цвета, хитро скреплённый четырьмя иголками. Миниатюрное подобие платья едва скрывало то, чего требовали приличия и великолепно облегало стройную фигуру девушки. В свою очередь, Эмбриагез был обнажён по пояс, отчего выразительные глаза Клэр стали ещё больше и приобрели беспомощное выражение, хотя мужчина был готов поклясться, что на долю секунды в них промелькнуло нечто, способное спровоцировать его на безрассудство, о котором он бы обязательно пожалел. Ровно как и часом раньше, Рауль резко ощутил, насколько тесными стали джинсы. Он сжал челюсти и скрипнул зубами, мысленно опрокинув в разгорающийся ниже пояса костёр ведро с ледяными кубиками. Мужчина никогда не жаловался на память, но в данный момент амнезия перестала казаться ему ужасным диагнозом. В любом случае, он предпочёл бы потерять память, нежели наброситься на девушку посреди улицы. При мысли о том, что менее чем через полчаса их тела будут тесно соприкасаться, Рауль едва не споткнулся. Определённо, учиться предстоит не только Клэр, разница лишь в том, что она должна раскрыться и выплеснуть свои эмоции, а он – обуздать собственные желания. «Да, приятель, тебе лучше ничего не выплёскивать», – цинично подумал Эмбриагез, ненадолго зафиксировав взгляд на суровой джинсовой ткани.

Размышления Клэр так же были далеки от эталона целомудрия и невинности. Ей не хотелось подозреватьмилую женщину в сводничестве, однако девушка допускала, что Франческа предусмотрела такой вариант событий. Она появилась в мастерской спустя пару минут, с извиняющимся выражением лица и лукавым взглядом. Но этих недолгих минуток хватило с лихвой, чтобы как следует рассмотреть литые мускулы, проступающие на упругой, безупречно гладкой коже чеканным рельефом. Сильное и одновременно гибкое тело было покрыто ровным загаром – не кофейным, а золотисто-медовым, светло-бронзовым. До него хотелось дотронуться, провести ладонями по прохладному золоту, под которым текла горячая кровь… Девушка устыдилась собственных желаний и обрадовалась появлению Франчески, которая отвлекла её от пугающих чувств забавными разглагольствованиями о последних веяниях в мире светской моды. Однако взгляд Рауля прочно уцепился за её подсознание – его можно было сравнить с раскалённым клеймом, прожигающим насквозь не только невесомый материал, но само её существо; тёмные глаза хищного зверя метили территорию, оставляя на девушке незримую собственническую печать. Дерзкие лучи, струящиеся из расширенных, фантастически чёрных зрачков, вызывающе смело скользили по фигуре Клэр, откровенно-ласкающее путешествие шоколадных глаз пробуждало в девушке самовольное, беснующееся чувство, пугающее её своей силой и непредсказуемостью. Неподдающееся описанию неистовое ощущение – не то испепеляющий поток раскалённой лавы, не то пузырящаяся ртуть – удалось закопать, но теперь девушка видела предстоящую тренировку в совершенно ином свете, предвкушая её с ослепительным букетом разнообразных эмоций, в котором любопытство смешивалось со смущением и лёгким ужасом.

Внезапно мужчина обхватил спутницу одной рукой за талию и увлёк в сторону, сойдя с дороги. Клэр оказалась прижатой к шершавой коре огромного дерева, раскинувшего свои тяжёлые ветви широким куполом, удачно скрывающим лица молодых людей. Продолжая обнимать девушку и опираясь другой рукой о необъятный ствол, Рауль осторожно посмотрел куда-то в сторону.

– Репортёры, – негромко пояснил он, поворачиваясь к Клэр. – Не знаю, как ты, но я не испытываю ни малейшего желания засветиться в новостях или в периодике.

– Просто мечтаю, – с лёгкой иронией в голосе отозвалась она, поражаясь, что может не просто выдавливать нечленораздельны звуки, но даже складывать их в слова. Близость этого человека действовала на её организм, как волшебная палочка, девушка переставала мыслить обычными предложениями, переключаясь на образы и прерывистые фразы, тело же воображало себя сливочным мороженым, готовым растаять в любой момент. Однако прогресс был налицо – оцепенение проходило за пару секунд, не успевая даже отразиться в серебристых глазах Клэр.

– В самом деле? – вкрадчиво поинтересовался Эмбриагез. – Тогда у нас есть отличная возможность предоставить уважаемым папарацци возможность заработать. Нет? – улыбнулся мужчина, довольный тем, что Клэр не каменеет в его объятиях, хотя он ожидал от своей спутницы именно такой реакции. – Тогда положи руку мне на плечо, иначе со стороны может показаться, будто я тебя насилую. Это им тоже понравится.

Немного помедлив, Клэр скользнула прохладными пальцами по гладкой ткани его рубашки и, не удержавшись от соблазна, легко провела ими по густым волосам своего героя. Рауль прижал девушку к себе ещё крепче, когда невесомая, нежная ладонь коснулась его мгновенно напрягшейся шеи и спустилась на мускулистое плечо – теперь между ними не было ни миллиметра свободного пространства. Окружающий мир отошёл на задний план и остался далеко-далеко за пределами скрестившихся взглядов. Они стояли так близко, что ощущали биение сразу двух сердец – это чувство было до невозможного интимным, однако не оскорбляло вульгарностью. Удар одного сердца казался отголоском другого, словно в правой стороне груди раздавалось гулкое эхо. Неизвестно, чем могла обернутся столь тесная связь, но напряжение, натянутое между ними упругой тетивой, спало, когда партнёры заметили, что оба задержали дыхание. Отчего-то этот факт заставил их улыбнуться.

– Ушли? – почти беззвучно спросила Клэр. Эмбриагез огляделся и с большой неохотой отпустил девушку.

– Похоже на то. Всё-таки нам стоит прибавить шагу, – с сожалением произнёс мужчина, – они вряд ли приехали сюда по такой жаре, чтобы пообедать или прогуляться.

Только после слов Рауля девушка обратила внимание на погоду. Она была настолько погружена в свои мысли, а после сконцентрирована на ощущениях, что не придавала значения температуре и влажности воздуха. Неудивительно – с огненными объятиями могла потягаться только обожжённая знойным солнцем пустыня.

Уже на подходе к «El movimiento» Клэр попыталась осторожно, будто случайно, высвободить свою руку. Манёвр не удался, однако Эмбриагез, усмехнувшись, отпустил её ладонь.

– Я забываюсь, да?

– Рауль, – девушка вздохнула и посмотрела в сторону, – мне бы не хотелось, чтобы меня считали Вашей… протеже.

– Почему?

Даже порхающий по цветочным клумбам розовый слон в балетной пачке не поразил бы Клэр так, как одно-единственное слово. Она ошарашенно уставилась на Рауля:

– Мм… Признаться, я ожидала другого ответа.

– Я не гожусь на роль возлюбленного? – приподняв одну бровь, задал вопрос мужчина. – Лицом не вышел? Умственно не дотягиваю? Недостаточно богат?

Девушка изо всех сил старалась уловить ускользающий от неё смысл происходящего, пока не заметила, что Эмбриагез сдерживает улыбку. Клэр облегчённо перевела дух, а Рауль улыбнулся в открытую:

– Клэр, я ведь понимаю, что тебе не нужны косые взгляды и разговоры за спиной. Состоятельные дамочки бывают здесь в другое время, твоя группа – это настоящие профессионалы. Но сплетен избежать всё равно не удастся, я ещё никого сюда не приводил.

– Плохо, – с досадой произнесла девушка. – Я имею в виду слухи.

– Просто прими это, – пожал плечами Эмбриагез. – Сделать вид, что ты пришла сама, не получится – чтобы подготовиться к выступлению, нам предстоит работать вместе, регулярно и подолгу. Такой практики у меня ещё не было, и танцоры об этом знают.

– Может, сделаем вид, что я Ваша сестра? – предложила Клэр. – Племянница?

– Это могло бы сработать, – задумчиво протянул Рауль. – Правда, есть одно «но».

– Только не говорите, что не справитесь! – воскликнула девушка. – В конце концов, кто из нас актёр?

– Да не в этом дело, – мужчина пристально посмотрел в металлические глаза своей спутницы, – а в том, что я не хочу притворяться. Только не здесь, где я ещё могу быть собой. Ты сможешь пойти мне навстречу? Или я прошу невозможного?

Рауль придвинулся к девушке и легко дотронулся до браслета, отозвавшегося крошечным колокольчиком.

– Вспомни разговор в поезде, – бархатный голос стал ещё ниже; Клэр казалось, что она физически ощущает вибрацию воздуха, исходящую от широкой груди партнёра. – Вот главная причина, из-за которой мне не хочется лгать окружающим и самому себе. Почему-то мне кажется, что тогда ты не восприняла мои слова всерьёз, хотя мои поступки были достаточно красноречивы, чтобы тебя убедить.

Крыть было нечем – все логические умозаключения вели к тому, что Эмбриагез говорил правду. Однако девушка продолжала сомневаться:

– Я собственными глазами видела Летицию. Как я могу конкурировать с ней?

– Ты вроде не на конкурсе красоты, – заметил мужчина. – Это во-первых. Во-вторых, Летиция – моя подруга, не более. И…

– Давайте закроем тему, – взмолилась Клэр, – пожалуйста.

– Перенесём, – поправил её Рауль. – Тебе должно быть удобно рядом со мной, свободно, легко. А пока мы не разложим ситуацию по полочкам, будет некомфортно и натянуто. Только не будем откладывать в долгий ящик.