Хирурги человеческих душ

5

Бойцов встретил Подлужного возле здания заводоуправления и вручил ему разовый пропуск. Николай имел весьма довольный вид. И к тому были некоторые основания.

– В кадрах нас ждут, – известил он друга. – Ещё я пообщался с одним знакомцем, а уж он свёл меня с непосредственным начальником Сукиасяна. Короче, тот сразу позвонит мне, как только узнает точный срок возвращения Арми.

– Отлично, – оценил известие следователь. – Ну, что, двинули?

– И ещё, – уже на ходу вполголоса излагал новости оперативник. – У Арми есть «Жигули» седьмой модели и гараж возле дома.

– Любопытно-любопытно, – вспомнив обзор о нераскрытых убийствах, отозвался Алексей.

В этом месте диалога наступила пауза, поскольку сотрудники правоохранительных органов предъявляли пропуска и служебные

удостоверения ведомственной охране, проходя через турникет.

– Лёх, а давай устроим шмон в хате и гараже Арми, – охваченный зудом нетерпения, предложил Николай, едва они вышли за проходные. – Чего ни то надыбаем. Этого халдея надо брать, имея козыри на руках. А?

– Да ты что! – охладил его пыл Подлужный. – А в суде он заявит, что все улики мы подбросили. Не-ет, в таком деле вещдоки надо изымать при нём. К тому же, Коля, утром я прочитал свежий обзор УВД и облпрокуратуры…

И Алексей поведал приятелю про кострище близ Юго-Камска. Выслушав доводы, Бойцов согласился, что если подтвердится версия об обнаружении трупа Бухвостова, то, располагая гипсовым слепком дефекта, они будут знать не только, что именно искать, но и иметь те самые козыри на руках.

В отделе кадров Подлужному и Бойцову хватило пятнадцати минут, чтобы ознакомиться с личным делом Сукиасяна. Акция оказалась небесполезной, ибо детективы обзавелись фотографией Арми-Арменака. Кроме того, изучая приказы по личному составу, касавшиеся заинтересовавшего их лица, Бойцов обратил внимание на небезынтересный нюанс. Арми-Арменак в день убийства Марины Алькевич в экстренном порядке оформил отгулы на пять дней, мотивируя это смертью родственника в Армении.

– Тем самым этот подонок страховался, – шептал сыщик следователю. – Знает, падла, что большинство неочевидных убийств раскрываются в первые три – пять дней.

– Не исключено, – листая документы, лишь отчасти признавал его возможную правоту Подлужный. – Но маловероятно. Ты посмотри, как регулярно он брал отгулы и прежде. Причём, отлучался исключительно на свою историческую родину. К тому же, создаётся впечатление, делал это по надуманным предлогам. Впрочем… Быть может, я и не прав. Это же Армения. Но всё же… Вот, смотри. Свадьба двоюродного брата. Вот, болезнь родного дяди. И тэ дэ, и тэ пэ… Тебе это ничего не напоминает?

– Да нет, – строго соблюдая правила русской логики, отвечал Николай. – Хотя… Постой! Этот же… Как его… Он ещё автомобили угонял и перепродавал!

– Юрий Деточкин

, – посмеиваясь, подтвердил правильность его догадки Алексей. – Действительно, выглядит странно…

В тот миг следователь с оперативником и представить не могли, насколько близки они были от разгадки изнаночной стороны жизни Сукиасяна. Причём, отнюдь не связанной с убийством Марины Алькевич. Да вот только сделать им это оказалось «не по зубам». В силу действия целого ряда объективных причин. Потому к секрету они подобрались вплотную, но раскрыть его, им было не дано.

Переворошив личное дело Сукиасяна, Подлужный с Бойцовым поднялись на третий этаж заводоуправления, где находился кабинет главного конструктора Алькевича. Там Алексей и договорился с Борисом Семёновичем о незамедлительном проведении опознания сомнительной личности по фотографии. Благо, «Волга» Алькевича была «под рукой».

6

В прокуратуре Алексей в присутствии Николая, Юлия Камушкиной и Саши Зиминой в установленном законом порядке предъявил Алькевичу для опознания подготовленную таблицу с пятью фотоснимками:

– Известен ли вам кто-либо из этих мужчин?

– Известен. – После некоторого раздумья, указал тот на изображение Сукиасяна. – Этот. Под номером два.

– Кто это? Откуда вы его знаете? – хищно раздул ноздри следователь, принимая стойку лайки перед белкой, загнанной на кедр.

– Это… Фамилии его не помню. Имени – тоже, – от натуги даже побагровев, признался опознающий. – Трудимся вместе на «телефонке». Он из отдела сбыта. А как зовут его, извините, не скажу. Запамятовал. Его кличут как-то… необычно. Запамятовал. Извините.

– По каким признакам вы его опознали?

– Ну… По лицу. По чертам лица. По глазам. По носу. Да! Ещё… Он восточный человек. Точнее, южанин.

– Понятая Камушкина, – подняв брови, обратился Подлужный к Юлии.

– За номером два обозначена фотография с изображением Сукиасяна Арменака Саркисовича, – перевернув фототаблицу, прочитала надпись девушка.

Завершив опознание, Подлужный, отпустив практиканток, приступил к допросу Алькевича.

– …Опознанного мной по фотографии молодого человека я знаю в качестве работника службы сбыта телефонного завода, – повторился при допросе Борис Семёнович. – По работе я с ним тесно не контактирую, поэтому его имени и фамилии не помню. Его рабочее место находится на втором этаже заводоуправления. К сказанному добавить нечего.

– Вы имели с ним личные контакты? – приступил Подлужный к уточняющим вопросам.

– Не имел. Даже не здоровался. Вслух. Проходя мимо, просто кивали друг другу.

– Марина Германовна с ним была знакома?

– Однозначно не скажу, но, скорее всего, нет.

– А не встречалась ли она с ним случайно в заводоуправлении или где-то ещё?

– Вряд ли, ко мне на работу Мариночка и заезжала-то от силы пару раз…, – начал было Алькевич, и внезапно осёкся. – Погодите, погодите! – вдруг вскрикнул он и даже схватил Алексея за рукав рубашки, хотя тот и без того уходить не намеревался. – Однажды они точно встречались!

– Где же и когда? – оживился и следователь, освобождая рубашку от захвата, так как свидетель ему мешал писать.

– Да на новогоднем балу, который проводился во дворце культуры «телефонки». Он состоялся, он состоялся… Он состоялся вечером 30 декабря прошлого года. Там были накрыты столики, танцы. Всего было человек сто пятьдесят. Наших, заводских. И этот молодой человек пригласил Мариночку на танец. Да!.. И ещё. Он заказал в её честь оркестру песню. Там была организована небольшая эстрада.

– А что Марина Германовна?

– Мариночка… А что она? – вспоминая, потёр лоб Алькевич. – Да она не принимала его всерьёз. Смеялась. Да мы все смеялись. Предновогоднее же настроение. И я не придал тому никакого значения. Но Марина не была с ним знакома.

– Почему вы так считаете?

– Почему? – вновь принялся тереть лоб свидетель. – Да потому, что она смеялась и спрашивала: «Кто это такой шкодный? Откуда он свалился?». У неё было такое любимое словечко – «шкодный».

– Что-то ещё?

– Да нет.

– И это всё?

– И э-то всё, – раздумчиво проговорил Борис Семёнович. – Что, Алексей Николаевич… Он?!

– Давайте не будем спешить с выводами. И ещё просьба: если случайно столкнётесь с ним прежде нас, никаких действий не предпринимать, никакого интереса к нему не выказывать.

7

У Подлужного был день рождения. День рождения был у него, но он ехал в пригородной электричке к семье на дачу, заваленный подарками для своих самых любимых существ, по которым жутко истосковался. Мишутке он вёз яблоки, груши и заводную машинку, Сергуньке – книжку про Хосе Рауля Капабланку