Хирурги человеческих душ

Бессонная ночь на пятницу сказывалась. Даже вопреки тому, что Подлужного напоили кофе Авергун с Торховой. И в настоящий момент следователь, сидя в своей резиденции, зевал до судороги в скулах. Сие неэстетичное занятие прервал Бойцов, как обычно ворвавшись, а, не войдя в кабинет, как все приличные люди.

– Ёпс тудей! – вместо приветствия выкрикнул он. – Милиция бодрствует, а прокуратура, как обычно, в зевоте глотку дерёт.

– Здо-о-рово, Коля, – закрывая рот, с трудом выговорил Алексей. – Садись, давай.

– Я-то сяду, – ответил тот, занимая стул. – А вот ты у меня сейчас встанешь.

– С чего бы это? – напрягся Подлужный, до сих пор не вполне адекватно воспринимая происходящее.

– Да с того бы, – пообещал оперативник. – Щас ты у меня не токмо встанешь, но и воскреснешь из летаргического сна!

И Бойцов не без аффектации выложил из своей потрёпанной папки на приставной столик какую-то вещичку. Алексей, вопреки прогнозу друга, всем телом потянулся в его сторону, но «пятой точки» от сиденья не оторвал. И разглядел золотую цепочку с кулончиком. Тут уж Подлужный и впрямь «воскрес», стремглав бросившись к столику. Он бережно-бережно взял цепочку двумя пальцами и поднял её, разглядывая литую фигурку, стилизованную под быка.

– Неужели та самая? – затаив дыхание, прошептал он. – С этим, как его…

– …С тельцом, – самодовольно подсказал Николай, подкрутив воображаемые гусарские усы. – Так точно, товарищ юрист второго класса. Бухвостовская. Завещанная. Подареная Марине.

– Где откопал?

– Не откопал, а изъял в установленном законом порядке, – нахально поправил следователя «опер», ведая о страсти того к словесно отточенным формулировкам. – Учитесь грамотно излагать свои скудные мыслишки, товарищ юрист второго класса. В ломбарде, в Индустриальном районе надыбал.

– Ты, Коля, молодчик! – благодарно похвалил его Подлужный.

– Сами знаем, – приосанился Бойцов. – Названного правнука Григория Ивановича Котовского в уголовке не зазря держат. Да ты приглядись, цепочка-то порвана была. На ней у одного из звеньев грубая спайка. Сорвали её с шеи Марины.

– И кто же сдал это… сокровище в ломбард?

– Некто Шмаков, – достал из папки квитанцию и протокол выемки разыскник.

– Шмаков Антон Сергеевич, – зачитал нужное место из документа Алексей. – Улица Карла Маркса… Коля, это ж совсем рядом!

– Погнали? – ничуть не сомневаясь в том, какое решение будет принято, для проформы спросил тот.

– Спрашиваешь! – воскликнул следователь прокуратуры, а про себя неожиданно подумал: «Ч-чёрт! Начинается гон. Выходные пропали. И поездка на дачу. Н-да. А может… Оксана позвонит…»

2

Без малого час Бойцов и Подлужный «кололи и мытарили» студента политехнического института 18-летнего ярко выраженного шатена Антона Шмакова. Тот перепугался, истекал потом, судорожно глотал слюну, но разоблачению не поддавался.

«Да ты пей, пей, Тоша, – с коварной услужливостью и замаскированной подковыркой уговаривал его сыщик. – Выпей! Зараз полегчает». И на протяжении всей беседы Николай, разнюхав слабость «рыжика», подливал и подливал ему водички в стакан. Таких водохлёбов «опер» на профессиональном арго обзывал «живописцами».

Студент глотал стакан за стаканом, гримасами, недоговорённостями и обмолвками выдавал в себе вруна, но на откровенность не отваживался. Он учащённо, как паровоз, дышал, пыхтел, кряхтел, чихал, сопел, обильно потел, почти опорожнил двухлитровый графин, однако упрямо твердил одно и то же: находка попалась ему под ноги на камском пляже.

– Почему ты запомнил, что именно 14 июня ты нашёл цепочку? – домучивал его следователь.

– Глотни, Тоша, глотни, – провокаторски вылил Николай остатки воды из графина в гранёный стакан.

– Блюм-блюм-блюм-блюм, – окончательно упиваясь, взахлёб вылакал жидкость водохлёб.

– Ну? – поторопил его Алексей.

– Мы на пляже купались с парнями. Перед моим днём рожденья. Вы же проверяли по паспорту, – сопливым носом указал Антон на удостоверение его личности, лежавшее на столе.

– Положим, что так, – утомлённо соглашался Подлужный. – Если у тебя столь чётко запечатлелся тот день, то ты тем паче лжёшь нам. Возьми же ты в толк, дурья голова, мы установили, что до вечера 14 июня цепочка однозначно находилась на шее её законной обладательницы. На женщине. А в ночь с 14 на 15 июня потерпевшую нашли мёртвую и без цепочки. Следовательно, ты или убийца, или лгун. Выбирай одно из двух.

– У Камы нашё-ол, – кисло сморщился Шмаков.

– Цепочка была порвана, – психологически «добивал» его следователь, тыча дамским украшением. – А нарушенное звёнышко ты запаял. Ведь так? Будешь запираться, мы снова поедем к тебе домой. Родители-то с работы уже пришли?

– Пы-пришли, – больше прежнего испугался студент.

– То-то же! И при них произведём обыск. И найдём паяльник. Найдём?

– На-найдёте.

– То-то же! И найдём припой с канифолью. Найдём?

– На-найдёте.

– То-то же! Проведём экспертизу и докажем стопроцентное совпадение.

– Отпустите меня в туалет, – плаксиво заныл «живописец». – Мине живот вспучило. Вы полчаса назад обещали сводить, а сами держите и держите.

– Ты у меня щас вообще умочишься здесь! И на дерьмо изойдёшь! – свирепо вращая глазами, зашипел Бойцов, которому безмерно надоели «интеллигентские штучки» Подлужного. – Щас как жиману на твой «арбуз», сразу в штанах шлюзы ниагарские разверзнутся. Чего выпялился! У-у-у, рожа протокольная! Как таких только в политех берут? Не-е, не зря зубоскалят: «Не могу смотреть без смеха на студента политеха!»

Угроза впечатлила. Шатен инстинктивно, из чувства самосохранения, скрестил кисти рук в районе ширинки и весь подобрался. Он ошалело захлопал рыжими ресницами и пересел на соседний стул – поближе к следователю, ища у того спасения.

– Погоди, Коля, – остановил Алексей друга, который скалил зубы и протягивал ручищи к оторопевшему юноше. – Я ему фототаблицу покажу. Напоследок по-доброму с ним попробую. Ну, а не возымеет – он твой.

Следователь открыл сейф, извлёк оттуда первый том уголовного дела и подсел с ним к парню: