9 жизней

Он не мог точно сказать, сколько времени длился этот поцелуй, потому что время для них перестало существовать. Но вот Анна отстранилась, посмотрела ему в глаза и с улыбкой сказала:

– Филипп, пойдём со мной. Мы всё расскажем отцу, поженимся и будем счастливы.

– Я уже счастлив, – улыбнулся он в ответ. – Потому что мы есть друг у друга.

Николай немного помолчал, а потом, приняв какое-то решение, продолжил:

– Я очень хочу быть с тобой, но мы не сможем жить спокойно, пока наши королевства враждуют. Я должен вернуться и заключить мир. Поверь, это произойдёт очень скоро, и тогда мы поженимся.

– Но как же ты вернёшься? – Анна взволнованно покачала головой. – Нет, это слишком опасно, останься, я прошу.

– Не бойся, любимая. Я ведь король, никто мне ничего не сделает.

Он ещё раз поцеловал принцессу.

– Всё, иди. До скорой встречи.

Она улыбнулась ему и направилась к замку. Некоторое время он смотрел ей вслед, а потом увидел, как из ворот выехали всадники и поскакали навстречу принцессе. Они заметили её, так что теперь можно было не сомневаться, что всё будет в порядке.

Николай развернулся и пошёл обратно. Он ещё никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас. И он был уверен, что стоило прожить все эти жизни, чтобы встретить свою настоящую любовь.

Но внезапно в воздухе раздался свист, и стрела угодила ему прямо в грудь. Николай упал на землю, и прежде чем умереть, успел заметить принцессу, бегущую в сторону всадников. Она была спасена.

Жизнь седьмая

КАТОРЖАНИН

Глава 39

Николай смотрел на принцессу, которая стояла на поле перед замком, ласково улыбалась и звала его к себе. Он хотел броситься к ней, но не смог, так как ноги его не слушались. Николай попытался потрогать их руками, но и руки его тоже не слушались. А принцесса продолжала улыбаться и звать его. Испугавшись, он начал быстро перебирать ногами, стараясь сделать хотя бы шаг, но у него ничего не вышло. Вместо этого почему-то очень сильно зазвенело в ушах.

– Хватит звенеть! – хрипло сказал кто-то.

Николай почувствовал резкий толчок в бок, и принцесса тотчас исчезла, буквально растворилась в воздухе. Но исчезла не только она, а и всё вокруг – поле, замок, небо. Вместо этого появилась одна сплошная темнота. «Что со мной?» – подумал Николай, и вдруг почувствовал, что его руки и ноги чем-то стянуты. Он попробовал ими пошевелить, но опять раздался звон.

– Я же сказал, не звени, дай поспать! – вновь услышал он хриплый голос рядом с собой.

Тогда он перестал шевелиться и постарался собраться с мыслями. Судя по всему, на руках и на ногах у него были кандалы, а звенели как раз таки цепи. Ещё он почувствовал, что лежит на досках. А темно вокруг, потому что сейчас была ночь. Ему стало понятно, что он лежит на нарах в каком-то бараке среди других заключённых. Значит, преследователи его всё-таки настигли, отвезли в замок к советнику Себастьяну и бросили в темницу.

«Нет, этого не может быть», – подумал он. Даже если короля и посадили бы в темницу, то в одиночную камеру, а не в общий барак. Здесь явно было что-то другое. Внезапно Николай вспомнил резкую боль, которая пронзила его грудь на поле. Что это было? Стрела? Но почему же тогда сейчас грудь не болела?

И внезапно, словно гром среди ясного неба, к нему пришло осознание того, что он уже не король. Он вновь перенёсся в какую-то другую жизнь, а та жизнь осталась где-то в прошлом. И принцесса тоже осталась в прошлом. И ничего этого больше никогда не вернуть. И как только он понял это, его сердце сжалось, а по щекам потекли слёзы. Он лежал в темноте, снова и снова прокручивая в голове последние несколько дней и ночей, которые он провёл вместе с принцессой, и не понимал, как жить без неё дальше.

Но вскоре темнота стала рассеиваться, так как сквозь щели в дощатой стене появился свет, и мысли о принцессе постепенно отошли на второй план. Николаю нужно было приспосабливаться к новой реальности. Судя по всему, людей в бараке было довольно много. Теперь уже то тут, то там слышалось шевеление, покашливание, звон цепей. Выходит, не только он один был закован в кандалы.

Вдруг дверь в барак распахнулась и в проёме возникла мужская фигура. Лица его не было видно, так как он стоял против света, да к тому же ещё и на довольно приличном от Николая расстоянии.

– Подъём, каторжане! – заорал он. – Стройся на перекличку!

Весь барак моментально пришёл в движение. Все начали вскакивать со своих мест и выстраиваться в линию, в том числе и соседи Николая. Ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать их примеру.

– Первый! – закричал кто-то.

– Второй!

– Третий!

Вскоре очередь дошла и до соседа справа.

– Двадцать третий! – закричал он.

Николай решил, что ему нужно осмотреться, вжиться в уготовленную ему роль, а дальше будет видно, как себя вести, поэтому тоже крикнул:

– Двадцать четвёртый!

И перекличка продолжилась. Как и следовало ожидать, все оказались на месте, поэтому охранник произнёс фразу, которую, скорее всего, за всё то время, что он здесь находился, произносил не одну сотню раз:

– Выходим, оправляемся, завтракаем и на работу!

«Как скот на убой», – думал Николай, наблюдая, как каторжане маленькими шагами направляются к выходу. Да и он шёл точно так же, ведь теперь он являлся одним из них.

Во время завтрака, рассматривая у себя в миске какую-то непонятную жижу, он спросил сидевшего рядом с ним мужика:

– Куда нас на работу отправят?

– Ты чего, Панкратов, не выспался что ли? – удивлённо спросил тот. – Как обычно, в каменоломню.

– Панкратов! Грухин! – крикнул один из надзирателей. – Что за разговоры?! Встать!

Сосед Николая быстро поднялся, и Николай последовал его примеру. Он уже понял, что его фамилия Панкратов, а соседа – Грухин.

– Уже наелись? – ухмыльнулся надзиратель. – Не терпится на работу? Так это мы сейчас устроим. А ну все встали, живо!

Прошло всего несколько секунд, и больше сотни человек стояло по стойке смирно, внимательно глядя на одного надзирателя. Несмотря на ухмылку, глаза у него были злыми, а сам он очень смахивал на бульдога.

– Всем на работу! – закричал он, и каторжане, оставив недоеденной большую часть своего завтрака, куда-то пошли.

Идти было неудобно, поскольку мешали кандалы. Похоже, их никогда не снимали, даже ночью, и свидетельством этому служили явные отметины на руках и ногах. Не снимали их и во время работ на каменоломне. По крайней мере, они уже подходили к шахте, а никто и не собирался этого делать.

Каторжане остановились перед входом в шахту, и половина из них направилась куда-то в сторону.

– Куда они? – спросил Николай своего соседа по фамилии Грухин.

– Тихо, – испуганно прошептал тот и принялся озираться по сторонам, но удостоверившись, что их никто не слышал, немного успокоился.

Когда первая половина каторжан скрылась из виду, оставшиеся, в том числе и Николай, начали по одному заходить в шахту.

Глава 40