Тайны лабиринтов времени

– Сколько их?

– Несколько десятков, а я и оружие для них продам: ружья, ножи, сабли, порох. Ну как?

– Пойдем, поговорим. Ты хозяина их знаешь?

– Я договорюсь, у них капитан или атаман. Как тебе такое?

– Атаманы у бандитов, а не у вольных людей.

– Казаки меж собой атамана выбирают, так заведено у них. А ты сам ведь не грек же?

– Я не грек, ты прав, я сколот. Отец мой, Олгасий, сколотом был, а дед – скифом. А ясы эти с татарами воевали уже, или не знаешь?

– Они воевали, иначе не были бы здесь. Они говорят, что не всех пираты убили, немногие люди смогли убежать и по побережью разбрелись. Землянки роют, в катакомбах да пещерах хоронятся. В степь боятся идти, там татары свирепствуют.

– А что едят?

– Что словят или отберут у тех же татар или османов. Говорят, там из таких землянок целые поселения создают.

– И татары не знают, где искать эти поселения?

– Знают, но поймать не могут, прячутся хорошо и глубоко.

– Всю жизнь прятаться не будешь.

– Вот они и попали сюда, потому, как не прятались. Я отведу тебя к ним.

Большой дом утопал в зелени, как и в Одессос, частные дома Кумах не огораживались высоким забором. Тропинки, ведущие к дому, были выложены битым камнем и утрамбованы, двери без замка и нараспашку, только прикрыты марлей, чтобы мухи не залетали. Окна открыты, вокруг дома сад. Олгасий увидел шелковицу, несколько деревьев грецкого ореха, черешню и вишню.

В доме никого не было, и купец повел Олгасия к пристройкам, где мог находиться хозяин.

– Пойдем, капитан, вероятно, и казаки там же, где и хозяин, за домом.

Рабы стояли, выстроившись перед хозяином, и разговор у них уже закончился, Олгасий услышал только последнюю фразу: … как только, так сразу и соглашусь, а пока – за дело.

Рабы стали расходиться.

– Покупателя тебе привел, – сказал купец и отошел в сторону, чтобы грек смог увидеть Олгасия. – Надеюсь, ты уже слышал о пиратах, что у Геракловых столбов потонули?

– Слышал, неужели тот самый капитан с триеры? Что хотите купить? Урожай хороший: если нужны запасы на судно – дам скидку и немалую.

– Хочу рабов у тебя купить, мне матросы нужны.

– Я не торгую рабами, у меня на продажу только фрукты, овощи, крупы и мясо.

– Хочу купить у тебя казаков, я краем уха слышал, что ты им обещал, но сперва хочется с ними переговорить.

Казаки всей гурьбой подошли к Олгасию.

– На трех чайках шли по морю, шли так, чтобы берег был виден. Наша ватага искала подходящее место для обустройства жизни. Мы беглые из Руси, и с порубежья Дикого Поля, с Украины. Все славяне и у каждого своя правда. О чем хочешь узнать, моряк? Спрашивай.

– Вы вышли в море всей ватагой, как вы говорите, а бежали в Дикое поле с разных мест?

– Твоя правда, деревню нашу, что на границе Дикого Поля стояла, татары пожгли, женщин, детей, да и нас, чудом оставшихся в живых, в рабство забрали. Татары пригнали всех рабов к морю, там продали османам, а те перепродали нас сюда. Повезло, что к греку попали, молодых девушек и парней османы забрали. Бой был быстрый, татары всех порубили, как живы, остались – одному богу ведомо. – Сколько вас?

– Мы, государь, тэж на порубежье жилы, та ото ж выйшлы в морэ, також вид татар вбиглы. Туман утречком, солнышко подниматься начало, когда перед нашим носом борт огромного корабля встал, словно стена. Вартовый, сто чертив мэни в глотку, проспав. Смотрим, а вдалеке дым, глянул я, а это галеры османские, и богато так к берегу подходят. Мы, стало быть, у них на пути оказались. Думалы, шо кинэць нам.

– Все в жизни внезапно, друг, и все заранее богом отмерено для каждого из нас. Я, когда от князя сбежал, да на Фросе женился, знал, что, кроме как на Сечь, другой дороги у меня нет и не будет. Знал, что рано или поздно убьют, или в плен попаду. Дочь мою и жену убили татары, а я вот в рабство угодил. Я у князя рабом был, а Фрося в спальных девках ходила у княгини. Не могли мы больше скрываться, потому, как князю доложили о нас. Он и приговорил меня к батогам, а Фросю своим псам, надсмотрщикам, отдал на забаву.

– Да, так вот, нас тридцать человек, мы слышали, вы галеру османов пожгли и вроде как вам вои нужны?

– На моей триере нет рабов, гребцы – это и воины, и матросы, и мои друзья. Дед мой скифом был, отец – сколотом, а я с греками жил в Одессос – вольном от рабства городе. Таких, как я, в городе называли ясами. Мне нужны воины и моряки для войны с пиратами, османами и татарами.

– Грамота вольностей города Одессос? Слышали о ней? Таку саму грамоту и на Хортице подписывали, там рабства тоже нет. Стало быть, и в Одессос также грамоту вольностей с местным князем подписывали?

– Хартия вольностей подписана с архонтом Одессос. А вы хоть повоевать успели с татарами или так и не удалось?

– Бились, тебе воины нужны, а не рабы, выкупай нас всех – и будь нашим атаманом.

– Погодь, кажу, погодь, дай часу, бачь людына ще гадае.

– Одессос больше нет, сколотов и греков либо убили пираты, либо татары в рабство угнали. Берег – черный от гари, а город – в развалинах. Я слышал, что казаки землянки вдоль побережья роют и живут промыслом и войной. Где вы османов видели?

– Остров недалеко от сожженного города, там они крепость строят и у залива – еще одну, в том месте, где он с морем встречается, галер много стоит. Мы обошли эти места скрытно, но не убереглись.

– Хозяин! Сколько за всех казаков денег хочешь?

В корчме было пусто, только купец сидел за столом и читал что-то.

– Что читаешь, купец?

– Османы похваляются дарами для татарского хана. А, значит, выкупил казаков? Чудесно, мне – процент от покупки. Хотите, расскажу последние сплетни об османах? Они строят крепости и хотят, перекрыв морские пути, заставить подчиниться императора Византии и принять их предложение. Султан – примечательная личность.

– Рассказывай, купец, думаю, мы вскоре встретимся с османами и их прихвостнями. Вина всем!

– Слушайте же.

Турецкая крепость.

С наступлением рассвета оживали прибрежные берега голосами людей, шорохами, визгом и скрипом колес. Дым разжигаемых костров стелился по земле, и груженые битым камнем подводы уныло тянулись по дороге. Возницы кричали и хлопали бичами, пытаясь ускорить неторопливую поступь волов.

У кромки берега выстроились надсмотрщики, рабы узнали об этом по звукам сигнальных рожков, призывающих к началу работ. Вдалеке от прибрежной полосы у каменоломен, на обширном открытом пространстве, громко зазвенело железо, послышались звуки пилы, разрезающей камень, и глухие удары молота о камень. Рабы с помощью железных ломов и огромных молотков проделывали дырки в скале, засовывали в эти дыры пилу – и разрезали скалу на квадраты. Отслоив пласт скалы, они добирались до мягкого камня-ракушняка, который шел на строительство домов. Огромные пилы-щуки, длиной полтора метра, впивались в скальную породу, вырезая кирпичи для стены. Рабы пилили скалу медленно и, быстро выдыхаясь, падали в изнеможении там, где работали.

Звуки каменоломен – это медленный и тягучий скрип колес, он перемешан с глухими и быстрыми ударами молотков, людскими стонами, криками, смехом, плачем, щелканьем бичей, треском ломающейся скалы и визжанием пил.

Длинные вереницы невольников с каменной поклажей на плечах тянулись вдоль побережья, другая часть рабов толкала впереди себя тачки с песком и известью.

У самого берега, всего лишь в полусотне шагов от воды, суетились тысячи умелых каменщиков, согнанных на берега Черного моря со всех концов подвластных султану земель. Рабы использовались подручными мастерами для расчистки территории, выпилки камней, с определенной нормой – и не дай бог раб не выполнит нормы – он умрет, не дожив даже до конца рабочего дня.