Тайны лабиринтов времени

В горницу пришли бурлаки и притащили писаря с баржи.

– Омелько, очнись. Так до тебя дошло – или нет, кто я такой?

– Ты беглый.

– Правильно, а потому скажу тебе: не один я пришел к той мысли, что пора к вольной казачьей жизни поближе быть. Ты-то, как с таким умением – и в бурлаках оказался, тебе бы в цирке выступать, в самый раз будет. Видел, как косил татарву, они на землю валятся, знай, в снопы собирай и вяжи, слова не скажут. Пиши, гусиная твоя душа, ишь, уши развесил.

Писаря, белого как снег, трясло от страха.

– Пиши пашпорт, – прорычал Прокопыч.

– Как имя твое, отрок? Откуда родом? Кто родители, и какого чина, звания?

– Омелько, сын Степана-крестьянина, свободный. Село Шогово Воронежской губернии.

Писарь дрожащими руками написал мне паспорт и его вытолкали вон из дома. Прокопыч поднялся и открыл окно.

– Вы гляньте на писаря, надо же так напиться, чтобы сил хватило только до калитки дойти.

– Спит, поджавши ножки. Хозяйка, на стол накрывай. Ты, Омелько, теперь с пашпортом, но я так и не услышал твоего решения.

– У тебя, атаман, уже и ватага собрана, и дело поставлено? Чего ж меня спрашивать, коль деваться мне все равно некуда. С тобой, конечно, где наша не пропадала.

– Что ж, вот и ладно. Глянь в окно. Видишь, девки белье стирают? Сторожевые мои. Они где белье то стирают? У самой пристани, а купцы посмеиваются над ними. «Дуры, – говорят, – ваше белье в этой воде еще грязнее станет, нежели было до стирки. А девки смотрят: какой струг якорь бросил, куда и что с него сгружают, да что на него грузят. Мы их товар ночью-то к рукам и прибираем.

У меня свои купцы есть, они по ярмаркам мой товар развозят, а мне денежки – ох как нужны. Теперь-то я богатей, но предложил я ватажникам своим уходить подалее, потому, как охоту на меня открыли. Хочу к Черному морю податься, в Дикое Поле. Ты был, когда на море? Небось, даже не знаешь, как оно выглядит?

– Даже не видел Дикое Поле, а уж про море, да еще и Черное, даже не слыхивал, что за диковина? А вот, атаман, у меня к тебе вопрос есть.

– Задавай, меж казаком и атаманом не должно быть туману.

– Если ты богат, то зачем пошел в бурлаки?

– Поготь немного, да ты ешь и пей на здоровье, а вечером я отвечу на твой вопрос сполна.

Прокопыч собрал ватагу, когда стемнело, казаки спустили на реку легкие струги.

– Браты, прибыл наш караван, возьмем его – и айда к казакам в Дикое Поле. Ответил я на твой вопрос?

– Нет, признаться, я ничего не понял.

– Караван нам этот нужен. А следить за ним как? Меня по всей Руси ловят, а в бурлаках никто искать не будет. Сейчас все поутихло, да и караван наш теперь богатой добычей станет. Он, видишь ли, по реке пока идет, то товар купеческий и собирает. В Казани он в последний раз загружался и товара теперь всякого на нем тьма.

Ватажники сели на лодки, и мы отчалили от берега.

– Караван, он потому караван, что его охраняют солдаты, – наставлял меня Прокопыч, – нам нужно без шума и стрельбы их взять.

– Ну, хотя бы постараться, – ответил я.

– Стой! Не подходи к каравану! Кто там? Отзовись! Чего вам нужно? – раздались команды с баржи.

– Чей товар бережете, служивые? – спросил Прокопыч.

– Торговых людей из Астрахани.

– Так это не ваш, стало быть.

– Знамо, не наш.

– А что, служивые, вы сами выбрали себе энту жизнь? Небось, забрили в солдаты и не спросили, а охота ли вам двадцать годков в серой шинели ходить, да ни семьи, ни детей не иметь. Я предлагаю вам в Дикое Поле – к казакам идти. Хлебнуть волюшки без панов и офицеров.

– О казаках слышали, но как быть, ежели побьют нас?

– Так ваша жизнь и так побитая вся.

– Пали в него, чего разговоры разводишь? Под суд захотел? – зазвенел мальчишечий голос.

В темноте и не разобрать, что там приключилось, но мы услышали тот же голос солдата:

– Так, ты говоришь, что дойдем до казаков?

– Обязательно дойдем, служивый.

– Стой – где стоишь, к барже не приближайся. Стрелять начнем, коли самовольно, к нам полезете. Слышь, что говорю!?

– Слышу, служивый, а долго твой ответ ждать?

– Ничего, подождешь.

Долго не было ответа с баржи, но Прокопыч – не торопил и, нам велел тихо сидеть и во все глаза наблюдать, чуть что – стрелять и, желательно, не мимо. В полночь с баржи сбросили тела людей.

– Офицеров мы порешили, атаман, команда баржи, почти, вся с тобой пойдет к морю, а нет, так мы и сами – без тебя к морю уйдем.

Ватага Прокопыча пополнилась новыми людьми и без единого выстрела захватила баржу с огромным количеством ценного груза.

– Всех порешили, или кто ушел? – спросил Прокопыч.

– Приказчик в одном исподнем за борт выпрыгнул, не доглядели, атаман.

– Теперь будьте готовы к сюрпризам.

– Омелько и Ивашка, пойдете в город и разведаете, все ли тихо, водки заодно привезете в дорогу.

Ах, казак, ты иди на войну,

До отказа наполни мошну,

Ведь у каждого татарина-барина,