Наследник Тамерлана. Ветер времени

В избе повисла пауза. Воины переглядывались, со страхом глядя на старуху, осмелившуюся заговорить о судьбе великого темника.

– Что ты несёшь, старая ведьма? – в ярости зашипел Котлубей. – Я сейчас изрублю тебя в куски…

– Ты правильно назвал меня, Котлубей, – спокойно выбивая пепел из трубки о край печи, заметила старуха. – Люди давно зовут меня Ведой, хотя когда-то я носила другое имя. Можешь убить меня, ты хорошо владеешь саблей. Но все воины твоего отряда слышали мои слова, они обязательно донесут их до ушей Едигея. Что ты ответишь ему, когда он спросит о старой Веде?

Десятник в страхе отпрянул, представив себе тяжёлый взгляд прищуренных глаз эмира. Кто знает, что известно старой карге? Котлубей задумался. Если ничего важного – эмир сам велит казнить её, но и десятнику достанется за глупую выходку. А если что-то важное – Едигей может и наградить его. Котлубей посмотрел на воинов, готовых действовать по его приказу и махнул рукой:

– Старуху забираем с собой! Возвращаемся к эмиру Едигею!

– Это и есть обещанный ясырь? – зароптали несколько воинов. – Беззубая развалина? Где сокровища? К Ростову не успеем – воины князя Бурнака заберут всё без нас. Что будем делать под московскими стенами? Ждать, когда сломаются крепостные пушки?

– Хотите, чтобы я вырвал вам языки? – мрачно спросил Котлубей, выхватывая из ножен кинжал. – Это и будет ваша добыча в случае неповиновения приказу. Можете поживиться тем, что найдёте в брошенных домах. А потом сжечь всё дотла. Но начнём с твоей развалюхи, старая ведьма.

– Тебе решать, – пожала старуха плечами, – позволь только забрать кое-какие вещи.

Веда взяла одну из корзин, заполнила её пучками трав и быстро вышла, подгоняемая тычками в спину. Она потом ещё долго оглядывалась, с болью в сердце видя, как огонь пожирает сухие стены старой хибарки, служившей ей прибежищем много лет.

Глава 3. Наследник

Едигей был мрачнее низко нависшего над землёй неба, с которого непрестанно сыпались мелкие колючие снежинки, подхватываемые ледяным ветром. К стенам Москвы подойти вплотную так и не удалось. Небольшие отряды предпринимали попытки подобраться через ров к воротам под покровом ночи, но их неизменно встречали градом стрел и потоками горячей смолы недремлющие защитники города. После каждой такой вылазки снова начиналась пальба из пушек, заставлявшая держаться войско Едигея на почтительном расстоянии. Что-то задерживался в пути Тверской князь Иван Михайлович, от которого эмир ожидал существенную поддержку орудиями. К тому же время шло, посольства от москвичей не было, а морозы крепчали с каждым днём. Хотя для привыкшего к кочевой жизни Едигея, суровая зима не была препятствием для осады. Его нукеры, закутанные в шкуры, грелись у костров, выносливые лошади копытами разбивали слой замёрзшего снега, покрывающего землю, и щипали остатки осенней травы.

Но неспокойно было на сердце у бывшего темника. Что происходит в Сарае, столице Золотой Орды, пока Едигей с основным войском находится в землях русских? Слишком много желающих воспользоваться отсутствием эмира и забрать власть в свои руки. С одной стороны нельзя бесславно закончить поход на Москву, а с другой – нельзя потерять влияние в Орде. Едигей знал, что с ним произойдёт, как только появится более сильный противник. Вчерашние союзники-царевичи и князья без тени сомнения предадут его, как он сам поступал неоднократно по отношению к другим властителям.

– Господин! – Едигея отвлёк от раздумий начальник охраны. – Там прискакал десятник Котлубей из отряда князя Бурнака. Привёз с собой старуху, утверждающую, что в её руках судьба твоего правления в Хорезме.

– Что? – нахмурился Едигей. – Котлубею жить надоело или он сошёл с ума?

– Велишь отхлестать его плетью, а старухе отрубить голову?

Едигей хотел было кивнуть, но неожиданно задумался. Хорезм! Ещё одно стратегически и политически важное место, с которым связано столько трудностей. Как только в 1405 году умер Железный Хромец, бывший повелитель Едигея, между его наследниками разгорелась нешуточная борьба за власть. Старик хотел видеть своим преемником Пир-Мухаммеда, внука от старшего сына. Ему готовился передать основные бразды правления, стараясь не обделить других родственников – двух оставшихся в живых сыновей и десятка полтора внуков. Но в действительности сложилось иначе. После смерти Тимура столицу империи, Самарканд, захватил молодой внук Халиль-Султан. Многие эмиры и военачальники не подчинились ему, заняв сторону либо Пир-Мухаммеда, либо сына Тимура Шахруха. Халиль-Султан, очутившись на троне, принялся транжирить имперские деньги, устраивая увеселения и одаривая дорогими подарками свою любимую жену Шад-Мульк – женщину низкого происхождения, против брака с которой был сам великий Тимур ещё при жизни. Поговаривали, что старшая и младшая императрицы покойного Тимура, Биби-ханум и Тукал-ханум, были отравлены не без участия сумасбродной красавицы. Видя, что Самарканд находится в руках молодого неопытного правителя, действующего под влиянием страстей, сын Тимура Шахрух, по наущению переметнувшихся к нему эмиров и мирз, выступил против Халиль-Султана. Однако за спиной у императора собралась сильная коалиция, которую вполне устраивал такого рода правитель. Войска Шахруха были разбиты, но и Халиль-Султан понёс серьёзные потери. Оба родственника временно разошлись, огрызаясь и зализывая раны.

Такой благоприятной ситуацией немедленно воспользовался Едигей, полновластный правитель Золотой Орды к тому моменту, при номинальных ханах. Он вторгся в Хорезм – небольшое азиатское государство более тридцати лет находившееся в составе империи Тимуридов, уничтожил наместника, поставленного Тимуром, жестоко разобрался со всеми недовольными его вторжением и посадил правителем Хорезма золотоордынского эмира. Таким образом Едигей заполучил прекрасный Хорезм, богатый центр торговли и земледелия, известный своими зодчими, поэтами и умелыми ремесленниками. Из Хорезма было удобно совершать опустошительные набеги на Бухару. При грозном Тимуре Едигей никогда бы не осмелился на такое, но теперь, когда империя Тимуридов трещала по швам, почему бы не оторвать от неё солидную территорию. Возможно где-то в потаённом уголке своей души Едигей мечтал когда-нибудь воссесть на Самаркандском троне, но до этого было ещё далеко. А пока к постоянным волнениям и бунтам в Сарае добавились угрозы со стороны всех влиятельных наследников Тимура, не желавших смириться с потерей Хорезма. И тут вдруг какая-то старуха! Откуда ей, живущей среди дремучих русов, известно о связи между Едигеем и этим лакомым кусочком империи Тимуридов?

– Приведи сюда Котлубея со старухой! – наконец, после долгих раздумий велел он начальнику стражи.

Вскоре перед шатром эмира показался десятник Котлубей, ведущий за собой на аркане старую женщину с небольшой плетёной корзиной в руке. Завидев Едигея, он подобострастно рухнул на колени, дёрнул вниз старуху и пополз вперёд, склонив голову к земле. «Немолодой уже воин, а всё в десятниках ходит», – усмехнулся Едигей. Он не слишком жаловал таких, не амбициозных, осторожных, довольствующихся тем, что есть, предпочитая рвущихся к почестям и власти. Правда, слишком ретивым приходилось часто рубить головы, но Едигею нравилось пользоваться их горячностью до определённого, выгодного ему момента.

– Встань, Котлубей, – велел он, – и поведай, зачем ты привёл к моему шатру эту старую морщинистую развалину вместо вереницы прекрасных юных дев?

Десятник поднялся с колен и принялся сбивчиво рассказывать о том, как произошла их встреча со старухой. Едигей внимательно слушал его, с любопытством глядя на старую Веду. Черты лица её огрубели и заострились от старости, кожа была обветренная, изрытая глубокими морщинами. Но из-под седых, свалявшихся в космы волос, повязанных тёплым чёрным платком, на Едигея смотрели умные, проницательные глаза, и взгляд проникал к самому сердцу.

– Куда ты спрятала людей, старуха? – спросил эмир, дослушав Котлубея.

– Вывела далеко в безопасное место.

– Через потайной ход?

– Можно и так сказать, – кивнула Веда.

– Мои люди перерыли там всё вверх дном, повелитель! – воскликнул Котлубей. – Был бы потайной ход – мы бы нашли его!

– Есть ходы, которые неподвластно открыть обычным людям. О них ведомо только некоторым, обладающим знанием, – ответила старуха. – Я могу это делать.

– Хочешь сказать, что ты не обычная? – усмехнулся Едигей.

– Я должна была стать такой, чтобы выжить. – Сгорбленная Веда слегка выпрямилась. – Когда сотник Джамбул перевёл меня из любимых жён в стряпухи, я решила не соглашаться с такой участью и занялась изучением свойств разных трав и ягод, приготовлением из них отваров и мазей. А потом на помощь пришли разные заклинания. Словно кто-то нашёптывал мне их на ухо. Постепенно меня стали уважать и даже бояться. Многие обращались ко мне за помощью – кто-то хотел вылечить ребёнка, кто-то заставить полюбить себя, кто-то извести со свету соперницу. К этому времени новые знания сами открывались у меня в голове, иногда показывая то, что я не просила и не хотела бы знать. Когда сотник Джамбул погиб, я посчитала себя свободной и отправилась в родные места, по которым сильно истосковалась. Да только за годы отсутствия от моей деревеньки не осталось ни следа. В своих скитаниях я наткнулась однажды в лесу на отшельника-ведуна, доживающего свой век в ветхой избушке у подножия бывшего жертвенного холма со старым дубом на вершине, и осталась помогать ему, пока он не отправился в иной мир. Невдалеке расположилась деревня, и её жители быстро привыкли к моему соседству, а в скором времени начали пользоваться маленькими услугами, обеспечив мне, таким образом, скромное пропитание…

– Мне неинтересна твоя жизнь! – прервал её Едигей. – Она может закончиться в одно мгновение по моему приказу. Что тебе известно о Хорезме?

– Многое, великий эмир! – Старуха почтительно склонила голову. – В Хорезме твоё будущее. Но… – она выразительно посмотрела на Котлубея и оглянулась на воинов охраны, застывших неподалёку. – Бесстрашный Едигей доверяет всем ушам? Может, он соблаговолит выслушать беспомощную старуху наедине?

– Мой господин! – с тревогой в голосе воскликнул начальник охраны. – Нельзя доверять ведьме!

– Дай свою руку, Едигей, – вкрадчиво проговорила Веда, протягивая вперёд иссохшие пальцы. – И ты убедишься, можно ли мне доверять.

По спине бывшего темника пробежал холодок страха, но, невзирая на него, Едигей решительно протянул руку и лишь брезгливо поморщился, когда старуха крепко вцепилась холодными пальцами в его кисть. Тотчас же в голове эмира вспыхнуло яркое воспоминание – ханский дворец в Сарае, а вот он сам выходит из-за ковра, закрывающего потайную дверь, ведущую в спальню хана. Сверкает клинок в руке, и Тимур-Кутлуга падает с перерезанным горлом, не успев даже вскрикнуть. Следующая картина – Едигей успокаивает плачущую женщину, приходящуюся ему сестрой, и отдаёт строгий приказ найти и казнить убийцу её сына. Эмир выдернул свою руку из цепких пальцев и с ужасом отшатнулся от старухи.

– А ведь он был твоим племянником, – тихо пробормотала она. – Его младшего брата постигла та же участь.

– Как ты узнала? – прошипел Едигей.

– Ты плохо слушал историю моей жизни, господин, – проскрипела Веда. – Многие знания сами появляются в моей голове.

– А если я велю отрубить её?

– Ты вправе сделать это, но лучше воспользуйся тем, что расскажу. Я, хоть и стара, но не хочу умирать.

– Странно. – Едигей покачал головой. – Обычно старики не боятся смерти, некоторые даже молят о ней.

– Я боюсь смерти, – ответила Веда, тяжело вздохнув. – Слишком многим я помогла когда-то отделаться от соперниц и соперников, извести со свету старых мужей и сварливых жён, избавиться от нежеланных детей. Уже много лет, как я не берусь за такие дела, стараясь только лечить и спасать. Но не знаю, что ждёт меня там, за порогом жизни! Простились ли мне старые проделки? – Она подняла крючковатый палец к небу. – Меня в дрожь бросает при мысли о небесном суде, потому и цепляюсь за жизнь, чтобы не услышать страшный приговор длиною в вечность.

– Ладно, – усмехнулся Едигей, – поживёшь пока. Входи в шатёр и постарайся меня удивить.

Он приподнял полог и вошёл внутрь, старуха проковыляла следом и тяжело опустилась на толстую шкуру возле огня. Из глубоких складок своего одеяния она извлекла длинную трубку и принялась разжигать её.

– Только не заставляй меня ждать, – Едигей нетерпеливо щёлкнул пальцами, усаживаясь в походное кресло.

– Не буду, великий эмир, – Веда с наслаждением затянулась и выпустила тонкую струйку дыма. – Судьба несправедлива к тебе, Едигей. Одарила бесстрашием, талантом полководца и хитростью политика, наградила привлекательной внешностью и острым умом, но забыла только об одном – влить хоть каплю наследной крови Чингизидов.

– Это мне известно и без тебя.

– Все знают, что ты – настоящий правитель Золотой Орды, но вынужден ставить впереди себя глупых, избалованных юнцов, чтобы иметь право повелевать от их имени. Тебе приходится считаться с их капризами, транжирством завоёванных богатств и пьянством, иногда меняя зарвавшихся и возомнивших себя великими ханами на более удобных. Тяжело править в Золотой Орде, где судьба большинства царевичей в твоих твёрдых руках, но ещё тяжелее удержать власть в Хорезме – отобранном тобой у империи Тимуридов. Ты поставил правителем Хорезма золотоордынского царевича, но его власть не признают ни наследники Тимура, ни знать Хорезма, постоянно устраивающая заговоры с целью вернуться под власть Самарканда.

– Кого же мне ещё ставить в Хорезме? – криво усмехнулся Едигей. – Наследники Тимура со мной даже разговаривать не станут. Я для них – презренный темник, предавший Железного Хромца. И хотя они сейчас бьются между собой за право единоличной власти, но как только дело коснётся меня – без раздумий объединятся, чтобы пойти против.

– Однако, именно в Хорезме твоё спасение! – глубокомысленно произнесла Веда.

– Спасение от чего?! – Едигей вскочил с кресла. – Разве мне что-то грозит?