Мечты иногда сбываются

– Наконец-то я поменял комнату, на большую с балконом, теперь буду жить на улице Кржижановского.

– Это в Черемушках, что ли? Зря старался, твоя бывшая тебя и там разыщет. От нее не спрячешься. Сегодня как раз зарплата, алименты исправно детям платишь?

– Меня об этом не спрашивают. В бухгалтерии отчисляют 33 % на двоих, и переводят на их адрес. Через два года Митьке 18 лет стукнет, буду 25 % платить, на Славку.

– Ладно, не журись, пойдем лучше в шахматишки сразимся, доска у меня с собой, – постучал друг по своему кофру на плече. – Пошли на природу, покамест солнышко пригревает.

Они пришли на пруд рядом с яблоневым садом, сели на лавку, расставили шахматы на доске, и яростно сражались часа два, не меньше. Оба любили шахматы, каждый по своему.

– Давай по рублю, за просто так не интересно.

– Я на деньги не играю. Пока хватит, перекур, – Николай откинулся на спинку лавки. – Счет все равно в мою пользу, – не мог не поддеть он друга, тот взвился с места:

– У нас ничья, не мухлюй. Давай посчитаем.

– Ладно, проехали. Как думаешь, Каспаров долго продержится против Карпова, настоящего чемпиона мира?

– Давай поспорим, Каспаров станет новым чемпионом, – подскочил к нему Валерка, как заядлый спорщик.

– Я спорить не люблю, ты знаешь.

– Тогда я тебя сфотографирую, – раскрыв кофр, Валерка извлек свой дорогущий «Никон», и стал готовить к съемке.

Николай же вынул из своей спортивной сумки словарь английского языка для солидности, библиотечный, поправил модные очки в металлической оправе на носу, и приготовился к фото-сессии. Он любил позировать, так как знал, что фото – это навсегда, как фрагмент застывшей на пленке жизни.

Валерка тоже любил фотографировать, кто знает, может лет через пятьдесят приятель-студент станет известным писателем, и он щелкнул его несколько раз с разных ракурсов и планов, от общего до крупного. Как-никак, тоже кинематографист.

После чего они направились к проходной, хватит на сегодня, наработались, по пути беседуя о чем-то интересном для них обоих.

Ремарка: «Заглянув в ближайшее будущее, автор может себе это позволить, ему не терпится сообщить о том, будучи также большим любителем шахмат, что знаменитый матч проходил в Концертном зале имени П.И. Чайковского с 3 сентября по 9 ноября 1985 года, в результате чего Гарри Каспаров выиграл у Анатолия Карпова, и стал 13-м чемпионом мира по шахматам.

В народе с юмором прозвали соперников Крабовым и Кальмаровым, склоняя их на разные лады в зависимости от своей любви к тому или иному шахматисту.»

Едва расставшись с назойливым приятелем, прилип как банный лист к заднице, все норовил с ним поехать на Калужскую, Николай успокоился, улыбаясь про себя.

Он ехал в набитом битком вагоне метро, обдумывая по пути, что Оле надо бы сделать соответствующий ее статусу заведующей подарок. Все, что приходило на ум, казалось чепухой, и вдруг его озарило: как он мог забыть про Раису, Валеркину приятельницу, ведь она работает в парфюмерном отделе ГУМА, или ЦУМА.

Валерка сам бахвалился, что она может достать любые французские духи, правда, задорого. Ничего, у него есть в загашнике сто рублей, так, берег на всякий пожарный.

Все, решено. Завтра же он позвонит ей и поговорит, сначала о житье-бытье, спросит, как ее подруга Наталья поживает, она любит потрепаться, растает, тут он и припрет ее к стенке: надо, мол, духи самые лучшие и модные на сегодня, позарез.

…

Из кассетника лилась та же песня, словно время остановилось.

«Ах, белый теплоход
Бегущая вода
Уносишь ты меня
Скажи, куда?..»

Николай слушал любимого певца, удобно расположившись в кресле и вспоминая, как встретился с Олей в магазине, как она отдавала распоряжения своим продавцам, мол, пора закрываться, как они ехали в метро, шли по проспекту Мира, который он сразу полюбил, к ее дому, посидели на лавочке, где она перекурила с устатку, а он любовался ее профилем, затем вместе с ней окнами ее квартиры, которые призывно светились им, мол, пора домой.

Теперь из кассетника Юрий Антонов пел о море:

«Море, море, мир бездонный
Пенный шелест волн прибрежных
Над тобой встают как зори
Над тобой встают как зори
Нашей юности надежды…»

– Ты что, задремал, я вроде бы недолго была на кухне, – улыбалась Ольга, ставя поднос с ужином на полку-столик. Она уже переоделась, и в домашней одежде казалась ему еще желаннее.

Николай встрепенулся, приходя в себя от воспоминаний.

– Я вижу мамино любимое блюдо, чудесно.

– Нет, сегодня она приготовила нам гуляш, салатик-оливье, и компот из сухофруктов на десерт.

– Извини Оля, сегодня я без вина, хорошего не нашел, а портвейн или водку не рискнул принести.

– Каждый день только пьяницы пьют вино.

Они рассмеялись, глядя в глаза друг другу, мол, уж мы-то пьяницами не станем, но все же не мешало бы и выпить перед ужином. После чего Ольга достала из серванта бутылку венгерского токая и хрустальные бокалы.

Время действительно остановилось для них.

Он обнимал свою любимую белую лебедь, целовал, кровать изнемогала под ними, дрожала ножками, того и гляди развалится.

Уже под утро они словно очнулись, снова глядя в окно:

– Смотри, сумасшедшее окно опять светится, как вчера.

– Не спит, как мы с тобой.

Настало утро. Вставать не хотелось, но придется.

– Хочешь, анекдотец расскажу, новый:

«Пятачок с Винни – Пухом бегут по лесу, торопятся.

– Винни, Винни, мы куда бежим?

– Свинью трахать!

– А она нам даст?

– А куда ты денешься!»