Мечты иногда сбываются

– Да нет, я их тоже читаю, особенно поэзию люблю.

– А я наоборот, пробовал стихи писать, и понял, это не мое. Проза, драматургия, даже сказки, фэнтези, это да.

– А я пьесы обожаю читать. Гауптмана, Метерлинка, Литтона, Дюма, Чехова. Есть такая «Библиотека драматурга», издательство «Искусство» выпускает. Нарасхват.

– Да уж, понимаю, – Николай был приятно удивлен, оказывается, Ольга не просто заведующая книжным магазином, она много читает, разбирается в литературе. Это дорогого стоит.

В разговорах о сокровенном они и не заметили, как подошли к дому. Сталинская высотка дружелюбно светится окнами, еще не поздно. На первом этаже магазин «Весна», где всегда многолюдно.

– Хорошо у вас тут, как в центре, – позавидовал Николай.

– На Ленинском проспекте тоже неплохо.

– Кстати, я занимаюсь обменом, буду переезжать в скором времени на улицу Кржижановского, рядом с метро «Профсоюзная».

– Так это на одной ветке с Калужской, удобнее встречаться будет, – засмеялась Ольга, подхватив Николая под руку. – Хочешь, я помогу тебе с переездом?

– Спасибо, у тебя и своих забот полон рот. На Ленинском шумно, народу полно, а там, на новом месте и комната побольше, с балконом, и соседи одни. Вот такие пироги с загибами.

Они снова посидели на лавочке, глядя на окна ее квартиры.

Решившись, он поцеловал ее раз, другой, третий.

Она ласково остановила его: – Завтра мы с тобой зайдем к нам, познакомишься с моей семьей, а сейчас пора прощаться. Я и так задержалась, дома ждут.

Он проводил ее до подъезда, и поехал к себе.

На душе было легко, и даже как-то празднично. Он знал, почему, но не рассуждал об этом даже с самим собой. Он берег это чувство радости, боясь спугнуть…

Перемены

Ему было тревожно и радостно от осознания того, что грядут перемены. Вечером следующего дня они встретились после работы на выходе из метро, и пошли к Оле домой.

В подъезде просторно, как в вестибюле гостиницы.

Поднялись на лифте на третий этаж, квартира № 7. Просторный коридор, широкая лестница, высокие двери. Сразу видно, дом далеко не типовой.

Только вошли, к ним подбежал сначала лохматый терьер, из кухни вышла моложавая еще женщина, из стеклянных двойных дверей выглянул высокий худой паренек.

– Здравствуйте, – Николай поздоровался первым, как положено, Ольга потрепала собачку за холку: – Тиша, свои, понял?

Тот завилял хвостиком в знак того, что понял, настороженно глядя на пришельца, мол, я начеку.

Возле дверей Николай сразу заприметил журнальный столик с телефоном, так вот где с ним разговаривает Оля по телефону, сидя на столике. Коридор большой, скорее похожий на гостиную, с арками в прихожей и перед кухней. У стены напротив дверей старенький диван, холодильник.

– У других квартира меньше, чем ваш коридор, а про потолки с лепниной и говорить нечего, только смотреть.

Будущая теща улыбнулась приветливо:

– Проходите, не стесняйтесь.

– Пошли, я тебя с бабулей познакомлю, – Оля провела его в ярко освещенную комнату, где перед большим цветным телевизором «Рубин» сидела в кресле сухонькая старушка и внимательно смотрела на диктора, передающего новости.

– Бабуля, познакомься, это Николай.

Старушка оглянулась на гостя, доброжелательно покивала:

– Николай, очень хорошо, – и снова уставилась в телевизор почти вплотную к экрану.

Цепким глазом декоратора гость осмотрел просторную комнату с двумя большими окнами, еще одна дверь вела в запроходную комнатку, тоже с окном.

Солидная хельга с хорошей посудой у стены, диван, две кровати, круглый стол со стульями, перед окнами за письменным столом нахохлился сынишка Олин, делая вид, что учит уроки.

– Это Кирюша, мой сын, – мать потрепала его за вихры, как перед этим Тишу, паренек увернулся. Ему было явно неловко и Николай поддержал его: – Мы уже поздоровались, как пришли. По книгам на столе сразу видно, сын весь в маму.

– Теперь пошли ко мне, посмотрим.

Олина комната была наполовину от основной, оттого казалась узкой, как пенал, но уютной. Обстановка простая, добротная.

Письменный стол, два кресла рядом, между ними полированная полка от серванта в роли журнального столика.

Сам сервант стоял возле окна, заставленный книгами.

Напротив платяной шкаф и кровать, застланная гобеленовым покрывалом, на стене узорный ковер, при более близком рассмотрении тоже оказавшийся покрывалом, сшитым из платков.

– Хорошо у вас, просторно, без излишеств.

– Присаживайся в кресло, журнальчик полистай, а я метнусь пока по делам, – дверь за Ольгой закрылась, но улыбка ее еще долго мерцала в комнате, согревая взволнованную душу художника.

Из окна, красиво оформленного гобеленовыми портьерами, виден большой двор с деревьями вдоль дороги, детская площадка с песочницей, и знакомая лавочка вдоль ажурной изгороди, за которой находился детский сад, бегали детишки.

В комнату забежала Ольга, быстро поставила на полку-столик вазу с яблоками и небольшой кассетник «Ариадна».

– Вот, слушай музыку и яблочки жуй, я скоро, – и снова исчезла. Он же сел в удобное кресло, взял кассету и обрадовался:

– Ого, Юрий Антонов, угадала Оля, умница, – он мог слушать его песни бесконечно долго, все подряд. Но есть и самые любимые: например, «Белый теплоход», песня о море.

Вставив кассету в гнездо, включил магнитофон:

«Ах, белый теплоход
Гудка тревожный бас
Крик чаек за кормой
Сиянье синих глаз…»

Он слушал песни Юрия Антонова, сидел в Олиной комнате, наконец-то, море любви ожидало его впереди, наверное, это и есть то долгожданное счастье, о котором он всегда мечтал.

И которое так боялся потерять в своих страшных снах, повторяющихся время от времени в его воспаленном воображении, когда он бежал к ней из своего бывшего дома, не зная, где она живет и как выглядит, знал лишь одно: он найдет ее обязательно.

Оля принесла поднос с ужином, он открыл свою сумку: