Сказания о недосказанном. Том II

Эти звери, двуногие, несли рюкзаки, и его самого.

А вот и конец этого длинного и мучительного путешествия. Его крепко держали за шею эти большие лапы мужика. Он теперь был в лесу на полянке, совсем не далеко от их норки, где он ещё недавно был у себя дома.

Его вытащили из мешка, привязали за лапу и одели ошейник.

Стояла большая белая машина и две маленьких девочки смотрели и что – то говорили лисёнку. Видимо их отец показал лисёнка и сказал, что он хочет кушать. Девочки маленькая Верочка и чуть постарше Нина. Они достали из своих кулёчков коробочки, и потихоньку положили кусочки лисёнку. Маленькая Верочка долго смотрела на лисёнка, потом глянула под ноги и увидела цветы, совсем рядом около хвостика лисёнка.

Она была, ну совсем маленькая, и говорить ещё не могла, а только часто пела маа и всё, но шустро бегала, и ей мешала трава и бугорочки земли. Но когда увидела цветы стала танцевать, смеялась и пальчиками показывала, смотрите, это же цветы! Топала ножками, двигала своей попочкой, и танцевальные движения, которые могут только такие маленькие счастливые и солнечные дети.

Подошли родители. Дед удивился, что такая малышка выражает восторг от этих цветочков таким вот образом. Сказал, что ребёнок очень музыкален, и не помнит случая, что бы дети в таком возрасте так выражали свой восторг. Он, дед, сказал, малышка мудрая и способная, как её папа. Назвал её Верой Дмитриевной, и рассказал смешную историю, как он был в дальней командировке и послал телеграмму сыночку, её папе, и написал полностью его имя и отчество. …Почтальон в деревне пришёл, принёс телеграмму и зовёт у калитки их дома.

– Дмитрий Николаевич, вам телеграмма. Бабушка вышла и говорит, что у них нет никакого Дмитрия Николаевича. Тогда почтальон прочитала полностью фамилию имя и отчество, бабушка рассмеялась и сказала, что он не может расписаться за телеграмму… потому, что ему сегодня исполнилось всего два месяца. Все посмеялись, а сынок действительно вырос достойным, что бы его так величали. Вот теперь и внучка растёт необыкновенно талантливая. Потом папа, этот мужик, который тащил так лисёнка, стоял и все смотрели на него, бедного лисёнка. И что с ним будет? Теперь.

А их папа рассказал, что этого лисёнка он взял у ребят, которые его поймали. Правда, пацанятам он подарил целый кулёк конфет.

Лисёнка девочки потом кормили своими сладостями, но он ничего этого не хотел.

А маленьким и большим нужно было подумать, что теперь с ним делать.

Подошёл дед и тоже долго смотрел на лисёнка. Он лежал спокойно, но когда девочки пытались его погладить – он сначала дёргал своими губами, скалил зубы, как злая собака на цепи, и пытался цапнуть за пальцы старшую девочку.

Дед знал, что здесь, совсем рядом в лесу, пионерский лагерь. Вот туда его мы и отнесём, подарим. У них всегда были маленькие зоопарки. Кошки, собаки, а прошлым летом, было чудо.

Зимой домики пустовали, и под терраской одного дома лиса умудрилась вывести целое потомство лисят.

Дед с двумя внучками пошли, побрели по лесной, по ровной дорожке в лагерь.

Встретили их там, конечно весело. В лагере на весь лес неслись пионерские радостные, бодрящие песни. И, маленькая, но удаленькая Верочка, начала свои танцевальные ритмы и пируэты… Пионервожатая рассмеялась и сказала, что она хоть и не пионер, но её взяли бы в свой ансамбль песни и пляски, поехали бы на гастроли в свой областной город. Все окружившие нас ребята хлопали в ладоши, а малышка, выдавала свои неповторимые весёлые смешные и, почти конкурсные танцы.

Дед объяснил цель визита.

Пионеры, перебивая свою старшую вожатую, рассказали о своём зверинце – почти зоопарке…Горькую судьбу лисицы и её малышей.

… Приехала первая смена ребят в лагерь. Они обрадовались, увидев под крыльцом своего корпуса, живую лису и маленьких её детёнышей. Потом вожатая с большим трудом сказала, что лисицу пришлось отвезти в город, вместе с лисятами, потому,… потому, что… ребята, какие-то, может и не наши, а деревенские, одного лисёнка убили и бросили в гнёздышко, под корпусом, где она, их мама вывела, когда ещё лагерь пустовал, а сторож потихоньку подкармливал.

Попривыкли лисята, к тому, что люди их кормят, не обижают.

Пришлось потом отвезти в город, там, в детском парке, уже есть живой уголок, и лисица с лисятами живёт теперь там.

Слёзы лисицы

Лагерь они покинули как то тихо, молча. Отошли, помахали своими ладошками ребятам и вожатой.

Шли молча, тихо, но непонятно было, а скорее, чувствовали и малыши и дед. Визит оказался злым, хотя там и песенки весёлые, и встретили их весело. Рассказали всё маме и задумались, что же теперь делать с этим лисёнком. Конечно, было бы здорово, отвезти в город, подарить детскому парку, а потом приходить и приносить вкусные подарки своему почти подкидышу. Все, кроме

Верочки были согласны. А она всё пыталась его угощать хрустящими чипсами, потому, что сама их любила и угощала всегда и дедушку и бабушку. Но лисёнок каждый раз, когда она совала ему очень близко к мордочке, морщил нос, пытался рычать и кусать всех, кто очень близко приближался к его мордочке.

У костра сидели долго, потом кушали, играли на поляночке, а дедушка рассказал всем и, конечно малышам, что зоопарк – радость детям, а для зверюшек, птиц и просто даже домашних – это плен. Тюрьма. Птицы должны летать, зверюшки, бегать по лесу, рыбкам хорошо, привольно в речке, в море, наконец океан.

Приехали домой грустные.

Лисёнка девочки полюбили, и, когда в лесу нашли небольшую норку, отпустили лисёнка, а он, молодец, сразу сообразил и быстро ушёл в глубокую нору, дед сказал, что может это и был их дом, там и папа и мама уже искали его, лисёнка, потому что родители всегда любят и берегут своих малышей, даже, когда они уже большие. А теперь в их домике – норке, они празднуют встречу.

Дедушка ушёл в свою комнату и долго перебирал свои бумаги и пакеты в чёрных конвертах. Он принёс фотографию, старую, но хорошо сохранившуюся, коричневую. Там на ней было хорошо видна мордочка лисицы, фотографировал, своим зенитом – С, в студенческие годы. Художественное училище, где их обучали редкому искусству,– художник, резчик по кости. Они тогда проходили пленерную практику, работали в московском зоопарке,– рисовали и лепили бедных обитателей, которые совсем не царствовали в хоть иногда больших и, как казалось красивых, но, клетках, загонах, вольерах, и можно было видеть, каково там, в таком сжатом пространстве, совсем не весело, как зрителям.

Крупным планом был сделан этот снимок Портрет, говорил дед. Она была за металлической чёрной сеткой.

… Дед долго спрашивал что они, дети, видят и долго добивался, что бы все – и мама и папа и Ниночка, сказали, что и как они видят эту лисью головку. Но потом всё – таки решили, папа сказал, что грустная, головка как – то набок, но когда дед показал, что и они потом рассмотрели – у лисицы были в глазках слёзы. Все, конечно, удивились, даже папа, как это – лисица плачет.

Потом поняли.

Клетка, даже золотая – тюрьма.

Это страшно.

… Дедушка с папой немного отвлекли малышек, потом посоветовались и рассказал, страшное, но поучительное…

– Помню, мы много дней на эту практику добирались со станции Абрамцево, нет, не станция, остановка была, должны были хорошо рисовать и лепить животных. Нас там уже знали и всячески помогали, где удобнее было выполнять такое сложное задание, а в электричках ещё и наброски делали с дремлющих пассажиров. Потом, показывали преподавателю, это были серьёзные художники, после институтов, и ждали похвалы, ну, как набросок, или там рисунок. А,а ответ был совсем, ну совсем не гладил по головке льстивыми словами…

– Каждый сто первый будет лучше… Вот так требовали и прививали любовь к своей работе.

– Ну ладно. Отвлёкся. И вот этот рассказ, короткий, но по делу.

– Та женщина, которая их кормит, рассказала и сама не весело доложила…

– Вам игрушки, а слёзы зверюшкам. Воон, таам, были две клетки рядом. Общая стенка – сетка, конечно, в одной клетке волк, а в другой козочку принесли кто – то из москвичей. Ну посадили и её, в соседнюю клетку. А рядом волк. Забыли. Прошло три дня, она козочка ничего не ела, а постоянно билась в сетку подальше от волка. Я ей и морковку давала и булочку. Нет. Не принимала пищу. А учёные, которые здесь дурачка валяют не обратили внимание. Один, тот воон стоит лысый, кучерявый без волос и ветрил в голове, сказал, что психологический барьер переживёт, а я напишу труд, – статью.

Посмотрим…

Пришла утром, а она лежит, козочка, в другом противоположном углу, подальше от волка и, и… не дышит. Готовая. Шуму потом было, а что толку. Она умерла от страха… Вот каак…

… Девчёнки притихли, думают, папа, конечно отвлёк сразу, достал с холодильника – амортизатор, отвлекалочку вкусненькую. Позже, потом, ещё немного поиграл и отвлекал, но сделал, потом. Позже. Выводы и сказал…

***

Потом повеселели и, и, чему – то обрадовались.

Папа включил телепрограмму о жизни животных и, поехали, поплыли, полетели… далеко – далеко, где всем места хватит под синим небом нашей красивой планеты.

Ниночка взяла сестрёнку за руку. Подошли к папе.

Он стоял у окна, и смотрел, тоже видимо улетел в своих мечтах, далеко – далеко,– в своё детство.

А Ниночка, обняла отца за одно колено, а малышка Вера, за другую, они же ещё такие маленькие, и сказала, сказала своей меньшей сестричке.

– Верка, правда, хорошо дома?!

Та махнула головкой, в знак согласия,