На углу Вселенной

– Вам спасибо, – проговорил Глеб необычно низким голосом, в котором сквозило неподдельное волнение. – Я очень рад познакомиться с вами. Вы мне дадите свой телефон? Можно я буду вам звонить?

– Дам, конечно, – Лена достала из сумочки маленькую записную книжку, вырвала из неё листок, достала ручку и написала телефон. – Только не звоните, пожалуйста, после десяти. Телефон стоит в гостиной, там же спит тётя, а она рано ложится спать.

– Спасибо. А вот мой телефон, – Глеб порылся в карманах своей куртки, висевшей на соседнем стуле, и нашёл бумажку с номером телефона. – Я заранее написал для вас. Возьмите, мне будет очень приятно, если позвоните. Не хочу потерять с вами связь, я такую девушку первый раз в жизни встречаю.

Лена вспыхнула, но ничего не сказала. Вышли на свежий воздух. Глеб согнул руку в локте и вопросительно посмотрел на Лену. Она с благодарностью взяла его под руку. К вечеру людей на улицах стало больше, даже в тихих и безлюдных арбатских переулках появились прохожие. Некоторые из них шли быстрым шагом – очевидно, по делам. Другие вышли просто погулять.

– Меня всегда трогают такие старенькие люди, которые через годы сохранили верность друг другу, – Лена указала на старичка со старушкой, которые шли, взявшись за руки, и о чём-то тихо беседовали. – Они такие милые. Кажется, что время над ними не властно. Я думаю, они поняли, в чём смысл жизни.

– И в чём же, по-вашему?

– Не знаю, я-то пока не дожила до их возраста.

Оба рассмеялись, но Лена не услышала веселья в смехе Глеба. Скорее наоборот: в нём послышалась ей печаль; какая-то нездешняя грусть, от которой вдруг защемило сердце. За оставшийся путь они не проронили ни слова. Между ними установилась та особая близость, которая красноречивее слов; виновато было лёгкое прикосновение друг к другу, от которого волнуется сердце и делается тревожно на душе – одновременно и радостно, и немножко больно.

Доведя Лену до дома, Глеб неохотно отпустил её руку. Она невольно отстранилась и быстро посмотрела на него, а он приобнял её за плечи правой рукой и тихо сказал, глядя в глаза:

– Я позвоню завтра, хорошо?

– Хорошо.

Глава 13. Старые знакомые

В среду пятого мая профессор Кардашевский вошёл в конференц-зал, в котором уже собралась вся его группа. Роман до сих не мог решить, говорить ему о своих ощущениях от прослушивания сигнала или нет. С одной стороны, рассказать надо бы – нехорошо утаивать информацию от своих сподвижников; с другой – вполне могут поднять на смех. Ведь Андрей ничего не увидел и не услышал, да и сам Роман при повторном прослушивании записи тоже ничего, похожего на первоначальные ощущения, не испытал. Остаётся признать, что это было случайное помутнение. «Что-то с памятью моей стало… Какие только фантасмагорические картины не привидятся в изменённом состоянии сознания! Стоп. А почему, собственно, сознание было изменено? – думал Роман. – Уж не потому ли, что я в то самое утро вспомнил о письме, которое мне Глеб передал? О спецпосланнике с планеты Росс из созвездия Девы? Я-то серьёзно к этому письму никогда не относился. Прочёл и забыл. Ну да, научно-фантастический рассказ, который мне передали по ошибке. А в то утро вдруг вспомнил. Ерунда, конечно… Но что, если это воспоминание было как пароль? Который открыл мне доступ к информации, содержащейся в послании. Причём одноразовый доступ. Поэтому в следующий раз, когда слушал запись, я ничего и не увидел…»

– Друзья, хочу рассказать вам о моей поездке в Париж, – Павел Григорьевич уютно расположился на сцене и поставил на стол кружку с кофе, которую принёс с собой. – Кто-нибудь из вас бывал в Париже? – Увидев дружное пожимание плечами и слегка саркастические улыбки присутствующих, добавил: – Да, понимаю, специальное приглашение, рекомендация треугольника, собеседование в парткоме… Не у всех получается через это пройти. Однако не переживайте, будет и на вашей улице праздник. Я тоже долгое время был невыездной.

– Павел Григорьевич, вы на Эйфелевой башне были?

– А как же, дорогой мой, первым делом туда пошёл. Поднялся на верхний ярус, обозреть, так сказать, Париж с высоты птичьего полёта.

– А Нотр-Дам, а Сорбонну видели? – посыпались вопросы.

– Нотр-Дам-де-Пари я не заметил, пока не подошёл к нему близко-близко. Соседние дома закрывают обозрение. А вот Сорбонна меня, честно говоря, вообще разочаровала.

– Как же так?

– Сам удивляюсь. Старейшее высшее учебное заведение Франции, один из крупнейших и древнейших университетов Европы, богатые и славные традиции. Но если честно, и рядом не стоит с нашим московским университетом. В Лувре был, конечно, полюбовался на Мону Лизу, на шедевры живописи и скульптуры. Белоснежный Сакре Кёр была мечта увидеть воочию – посетил, там молодые люди играли на гитарах, расположились прямо на ступеньках. Ну и, конечно, улочки, кафе, музеи, сады, парки… Но главная цель моей поездки заключалась не в этом. – Павел Григорьевич обвёл присутствующих внимательным взглядом. – В Париже есть центр Помпиду, а в нём – публичная библиотека. И вот именно туда я и стремился попасть. Я неплохо знаю французский, и мне разрешили поработать в читальном зале с книгой, которую давно искал. Эта книга называется Une misterie d'albigeois[7 - Тайна альбигойцев]7 .

У Романа появился холодок внутри, как перед прыжком с трамплина в глубокую воду. Он весь обратился в слух.

– Книга малоизвестная, я сам о ней узнал случайно, когда просматривал статьи в научных журналах, посвящённые проблеме SETI. Начало этого проекта, как вы, наверное, знаете, было положено работой Коккони и Мориссона «Поиски межзвёздных сообщений». Эта статья опубликована в пятьдесят девятом году в научном журнале «Нэйчур». Я стал читать другие статьи этих учёных, просто из интереса. Хотелось понять, что авторов навело на эту мысль. И в одной более ранней работе нашёл ссылку на рассказ о странном событии в Провансе на рубеже двенадцатого и тринадцатого веков. Сам автор книги ссылается на трактат святого Доминика, сыгравшего немалую роль в искоренении катарской ереси по приказу римской католической церкви. Катары – они же альбигойцы – пытались основать своё «справедливое царство божие» в одной отдельно взятой французской провинции. Но им это не удалось. Католики их разгромили. Специально для этого инквизицию придумали. Святая инквизиция, она такая святая…

Павел Григорьевич дотянулся до кружки, отпил остывший кофе и продолжал:

– Так вот, трактат Доминика посвящён материалам инквизиционных допросов магов и колдунов, как он называет катаров. Кстати, в переводе с греческого «катары» означает «посвящённые». За несколько лет католики истребили или сгноили в подвалах инквизиции почти всех альбигойцев, последним их оплотом оставался замок Монсегюр в глубине Пиренейских гор. С осадой этого замка связана сплошная мистика. Он держался долго, но в конце концов и его пришлось сдать. В самый последний момент четырём осаждённым удалось сбежать из замка, захватив с собой тайный предмет поклонения. Что это была за реликвия – никто не знает; считается, что по своему значению она равна святому Граалю или ковчегу завета. Как им удалось покинуть замок, тоже непонятно, потому что все подходы к нему были блокированы осаждающими.

Все слушали профессора, затаив дыхание. Роман знал историю замка Монсегюр, но ему было интересно познакомиться с трактовкой Кардашевского. Оказывается, не он один интересовался историей альбигойцев. Павел Григорьевич допил остатки кофе и продолжал:

– Таков краткий экскурс во французскую историю средних веков. Надо сказать, что Аквитания, Лангедок и Прованс в то время были очагами просвещения и изысканной культуры, самыми цветущими областями Европы, резко выделявшимися на фоне всеобщего фанатизма и невежества. Осада замка Монсегюр крестоносцами продолжалась одиннадцать месяцев, это была практически неприступная крепость. Катары могли бы удерживать её и дольше, но среди доверенных людей из местных жителей, доставлявших им воду и еду по тайным тропам, оказался предатель. За большое вознаграждение он провёл крестоносцев до самых подступов к замку.

– А что сталось с теми, кто сбежал из крепости и унёс святыню? – это спросил Михаил.

– Неизвестно. Следы их затерялись. А что касается спасённой ими реликвии, в этом и заключается суть истории, ради которой я поехал в Париж.

Кардашевский умел держать паузу. Если бы он не был учёным, наверное, стал бы артистом. И сейчас, заинтриговав всех своих сотрудников, обвёл их торжествующим взглядом; потом встал, прошёлся по сцене и завершил свой рассказ неожиданным финалом:

– То самое доверенное лицо, оказавшееся впоследствии предателем, в своём доносе упоминало некий предмет сферической формы, из которого появлялись бестелесные ангелы и вели беседы с посвящёнными. Суть разговоров он не понял, так как они велись на незнакомом языке. Запомнил только слова Virgo constellatio[8 - Virgo constellatio – созвездие Девы (лат.)] и слово, похожее на «Росс». Что скажете, друзья?

На минуту в зале повисло напряжённое молчание, а потом все заговорили наперебой:

– Инопланетяне из созвездия Девы!

– Аппарат, передающий голограммы!

– Пришельцы с землянами установили мгновенную связь!

– Ну-ну, фантазия у вас буйная, и это хорошо. Мне именно такие сотрудники нужны. А вы что скажете, Роман? Вы один молчите, как воды в рот набрали; такое впечатление, что о чём-то знаете, но боитесь сказать.

При этих словах Роман вздрогнул, как будто вышел из транса; слабо улыбнулся и кивнул.

– Да, у меня есть что сказать. Три дня назад я был в Пущино. Со мной связался сотрудник, который сообщил о необычном сигнале в миллиметровом диапазоне.

– Откуда пришёл сигнал? – быстро спросил профессор.

– От одиночной звезды в созвездии Девы. Расстояние одиннадцать световых лет от Солнца, тусклый красный карлик, масса в шесть раз меньше солнечной. Относится к классу вспыхивающих звёзд. Средний интервал между вспышками несколько суток.

– На планете вокруг такой звезды – если даже там есть планета – жизни быть не может, особенно разумной, – уверенно заявил Николай. – Я, как биолог, могу сказать, что для возникновения, а тем более развития и поддержания жизни нужны стабильные условия. Если только альтернативная биохимия… Но это уже надо обращаться скорее к фантастам, а не к учёным.

– Подождите, Николай. Мы ещё не выяснили, что за сигнал, – профессор встал и подошёл к Роману. – У вас есть с собой запись?

– Да, конечно. Вот она, – Роман достал из «дипломата» регистрограмму и подал Кардашевскому. – Мы отконвертировали сигнал по частоте и прослушали в звуковом диапазоне.

– И?..

Роман помедлил.

– И ничего интересного. Если хотите послушать, мы записали звук, – Роман извлёк из чемоданчика аудиокассету «Филипс». – Андрей, дежурный сотрудник на антенне, ничего не услышал. – Подумал и добавил: – Тоже.

– М-да, – Кардашевский с интересом посмотрел на Романа. – Давайте послушаем. А вдруг? Четыре уха хорошо, а четырнадцать – лучше. Виктор, а вы что скажете? Как можно ещё обработать сигнал?

– Можно сделать частотно-амплитудный анализ. А потом конвертировать по частоте в видимый диапазон. Но мне понадобится помощь Михаила.

– Вы хотите сказать, что мы сможем «увидеть» глазами этот сигнал?

– Почему нет? Любой диапазон энергии можно конвертировать вверх или вниз по частоте. Можно даже в инфракрасный диапазон преобразовать, и вам будет тепло или холодно при прослушивании.

– Логично, конечно, – Михаил с увлечением присоединился к идее. – Я с удовольствием помогу Виктору.