На углу Вселенной

Всё это время жил в своё удовольствие, не задумываясь о цели и смысле жизни. Любил выпить с друзьями, был всегда щедр. Деньги у него водились.

Необычные события начались, когда он поступил работать грузчиком в кондитерский магазин на Кутузовском проспекте. Однажды поздно вечером по дороге домой испытал странное головокружение и вынужден был присесть на скамейку, чтобы не упасть. Закрыл глаза. Потом открыл их. И увидел рядом с собой на скамейке светящийся изнутри опаловым мерцанием шар, размером в пару раз меньше футбольного мяча. Шар вступил с ним в Контакт. Мысли рождались прямо в голове у Глеба. Ему объяснили, что он вовсе не обычный человек, каким полагал себя до сих пор, а посланный на планету Земля представитель внеземной цивилизации. Сознание его было подменено в роддоме, сразу после рождения. Но до поры до времени об этом он даже и не должен был догадываться. На него была возложена особая миссия – стать своим человеком в верхних эшелонах власти, заслужить доверие руководителей государства, чтобы в перспективе занять высшие руководящие посты и тем повлиять на развитие страны в целом. Ему объяснили, что целью инопланетного сообщества является построение во вселенной цивилизации Разума и Справедливости, в том числе и на планете, где родился Глеб. Это космическое сообщество уже давно наблюдает за событиями, происходящими на Земле. Прежние попытки воздействия на землян не увенчались успехом. Теперь тактика поменялась: инопланетяне поняли, что наиболее полно их концепции развития вселенной соответствует земная страна, которая называется Советский Союз. Ибо она тоже стремится создать общество, основанное на разуме и справедливости. И возможно, эта цель будет достигнута скорее, если во главе государства встанет посланник этого внеземного разума.

Голова у Глеба пошла кругом. Сначала он не поверил, решил, что это галлюцинация. Пройдёт. К врачу обращаться не стал – постеснялся. Контакты, тем не менее, продолжались. Ему сказали, что он не оправдал оказанного доверия и его переводят в ранг простого наблюдателя. Поручили найти человека из научной среды, которого можно было бы использовать для влияния на учёных. И тут как нельзя кстати Глеб заходит в КПЗ и встречает там Романа. Вот вам, пожалуйста, и учёный! На ловца и зверь бежит. Да ещё в придачу и астроном, интересующийся внеземными делами.

– Так что уж денег на пиво и на креветки я для тебя не жалел! Если хочешь, считай это авансом, – невесело усмехнулся Глеб.

– Да-а-а, – протянул Роман. – Ну ёлы-палы, делы! Обалдеть! Слушай, Глеб, так быстро я тебе ничего сказать не могу. А что, радиосигнал, который я слышал, тоже оттуда?

– Ну да. Это они с тобой проводят ликбез. Первая передача – рассказ о том, как возникла их цивилизация. Если ты согласишься на сотрудничество, такие передачи будут продолжаться. Поговорить они любят…

– Слушай, но мои шансы занять высокие командные посты равны нулю или около того.

– На это у них, скорее всего, надежды и нет. Будет вполне достаточно, если ты защитишь докторскую, потом пойдёшь в корреспонденты, естественно, в члены – они в этом смогут помочь, – там, глядишь, и до действительного члена дорастёшь. А оттуда и до Президента Академии Наук рукой подать. А это тоже не ус моржовый! Кстати, об усах. Неплохо бы сейчас креветочками закусить. Пойдём, прогуляемся до угла.

– До какого угла?

– До «Жигулей» на Калининском. На местном жаргоне переулок Калининского проспекта и Арбатского переулка называется «углом». Не знал? Обмоем это дело. А то «Варцихе» что-то не берёт, хотя почти двадцать рублей истратил.

– «Жигули», говоришь? Дело неплохое. Давно там не был.

По пути, когда проходили Арбатским переулком мимо писчебумажного магазина, Глеб обратился к Роману:

– Когда был маленький, с мамой как-то зашли в этот магазин. Я шёл первым. Открываю дверь – а навстречу мне сам великий Сергей Михалков. С большой связкой из пачек писчей бумаги. Я аж рот открыл от удивления. Михалкова хорошо знал по фотографиям, очень любил его стихи. А тут сам, да ещё живой! Мама говорит: «Вот, купил бумагу, теперь будет писать новые стихи».

Дошли до входа в «Жигули». Очереди не было – все, кто хотел, уже сидели внутри. Гардероб по случаю весны был закрыт, да и сдавать туда было нечего. Сразу прошли вглубь и сели за столик. Мерный гул зала, как ни странно, не отвлекал, а способствовал серьёзному разговору.

– Ромка, я тебе ещё самого главного не сказал. То, что для меня самое главное.

Но сказать самое главное не получилось – подошёл официант. Положил на стол папку с меню.

– У вас всё как всегда? – осведомился Глеб.

– Да, всё в рамках обычной программы.

– Ага, тогда так. Нам два кувшинчика пивка, по порции креветок и по рыбному ассорти, – заказал Глеб, выказывая недюжинное знакомство с «Жигулёвским» ассортиментом.

– Сделаем!

Глеб задумался и приумолк. Роману пришлось напомнить:

– Ты хотел рассказать. Что-то важное.

– Да-да. Вот тут какие дела, дружище: отзывают меня. Совсем. Хотят, чтобы навсегда вернулся. Толку от меня почти никакого, про кондитерский магазин и соседнюю «Берёзку» с «Русским сувениром» уже наслышаны, «Дом игрушки» их не интересует, шампанское из гастронома гостиницы «Украина» они не пьют, а моё содержание здесь им слишком дорого обходится. Они снабдили меня многочисленными талантами и способностями, а я не оправдал их надежд.

Официант принёс и поставил на столик два кувшина пива и две тарелки с рыбным ассорти.

– Ну, будем! – Глеб поднял кружку. Друзья отхлебнули жигулёвского из «Жигулей».

– Это, слава богу, не КПЗ, – заметил Роман, ставя кружку на стол.

– Да, вполне приличное пиво, хотя, конечно, почти в три раза дороже, – кивнул Глеб. – Но давай к моим баранам. Под икорку. Раньше я, может, и не возражал бы вернуться – там, по их словам, ты сам выбираешь себе климат, даже погоду на каждый день с точностью до одного градуса, окружающий ландшафт подстраиваешь под себя. Хочешь – ёлки, хочешь – сосны или берёзы; а хочешь – пальмы с магнолиями. Архитектуру выбираешь: хочешь – сталинский ампир, а хочешь – хрущёвский конструктивизм. Уж о напитках с закусками и говорить не приходится. Но… с Леной у нас всё по-серьёзному. Любим мы друг друга. Взять её с собой никак не получится. А жизни без неё я уже себе не представляю. Такие, брат, дела.

Запахло креветками: появился официант с двумя тарелками, усыпанными розовыми тушками моллюсков. От них струился аппетитный пар. Но по виду Глеба было очевидно, что не радуют его креветки.

– А почему эти твои кураторы проявляют именно о нас такую заботу?

– Да не только о нас. Земля для них, по большому счёту, так себе, ноль без палочки. Они считают, что мы на задворках галактики, где-то на углу вселенной.

– Ах, вот как? На углу, значит?

– Да, именно. На углу. Вселенной. А я скажу им так, – с решимостью продолжил Глеб и хлопнул ладонью по столу: – полный отчёт о пребывании на Земле я вам напишу. А потом Христом Богом попрошу: отпустите вы меня обратно. Сознание мне ваше не нужно, хочу быть просто человеком. И жить с любимой земной женщиной. Я знаю, что они добрые и никому зла не желают. И на Землю они своих посылают только с одной целью: предотвратить на планете появление агрессивной цивилизации, которая могла бы нанести урон Содружеству. К сожалению, такое уже случалось. Некоторые планеты, овладев управляемым термоядерным синтезом, возомнили себя хозяевами вселенной и стали взрывать звёзды. Чтобы такого не произошло, Содружество старается поддерживать такие страны, которые во главу угла ставят социальную справедливость, а не извлечение сверхдоходов. Как у нас в СССР.

Произнеся эту тираду, Глеб подвинул к себе тарелку с креветками.

– А как у вас с Леной? – сочувственно спросил Роман.

– Лена была у нас дома. Родителям очень понравилась. На День Победы гуляли с ней в парке Горького. На речном трамвайчике катались, ели мороженое. Словом, я с ней объяснился. И чувство наше взаимно.

– Она знает, что ты внеземной?

– Что ты! Как о таком скажешь любимой девушке? Я-то был всегда уверен, что проживу на Земле всю свою жизнь. А тут такое… Отзывают. А если не отпустят обратно, гады? Да нет, вроде не гады они. Делать нечего – придётся лететь. Предположим, меня там неделю промаринуют. А Лене я скажу так: мой приятель по археологическим раскопкам очень просил меня покопать на Дону. Какой-то интересный курган попался, смесь скифов с бронзой. А если за неделю не получится… Эх, будь что будет!

Роман вспомнил последний семинар у профессора Кардашевского, его рассказ про альбигойцев, и спросил наобум:

– Ты знаешь название своего солнца?

– Знаю. Росс. Почти что Россия. – Глеб быстро посмотрел на Романа и спросил: – Ну, что ты решил? Будешь с ними работать?

– Не знаю ещё. Надо подумать.

Помолчали. Допили пиво. Доели икру из ассорти.

– Завтра после работы договорился встретиться с Леной. Вот и скажу ей про «экспедицию». А это ведь почти правда.

Вышли из бара и пожали друг другу руки.

– Не прощаемся, – Глеб отвернулся и направился к подземному переходу, но тут же вернулся: – Да, чуть не забыл. Просили передать на словах: теперь они делают ставку на учёных, в политиках разочаровались. У них большие возможности, но нужно и встречное желание. У меня его, как видишь, не оказалось.

Глеб под землёй пересёк Калининский проспект и сел на второй троллейбус, а Роман арбатскими переулками отправился к себе в Чистый.

Эпилог

Прошёл ещё день. Утром Роман ждал Лену у института. Она вышла из троллейбуса, увидела Романа и направилась в его сторону. По лицу её Роман понял, что она провела бессонную ночь.

– Здравствуй, Лена! Ты видела Глеба?

– Да, – Лена подняла заплаканные глаза.