Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников

Но вот слова из старинного текста – вечные: за знаменем, пока жив, следовать. В том и нынешние солдаты клятву дают.

Сколько воды утекло…

Морской конек над рекою

Представьте, что вы вместе с фотографом смотрите со стороны Васильевского острова на Английскую набережную. Соединяет тут два берега всем хорошо знакомый мост…

6 ноября 1842 года Николай I утвердил «Положение о сооружении в С.-Петербурге постоянного чрез реку Неву моста». Созданному для этой цели Строительному комитету, в который кроме специалистов вошли также городской голова с уездным предводителем дворянства, на работы было отпущено ровно четыре года: мост требовалось открыть к осени 1846-го.

Задача, однако, оказалась весьма трудна.

Берега Невы, которую современник Пушкина Николай Греч назвал «красой города и виной его существования», конечно, соединялись мостами. Но все они были временные, наплавные, деревянные. Теперь же предпринималась попытка впервые построить мост постоянный, из камня и металла. Такого опыта в старой столице наработано еще не было, поэтому строительство растянулось на восемь лет – мост открыли в 21 ноября 1850 года.

По случаю сего события «Северная пчела» поместила стихотворение, в котором создание нового невского моста связывалось с двумя именами – царя и графа Клейнмихеля, главноуправляющего путями сообщения. Восторженный пиит по фамилии Зотов забыл назвать истинного автора – Станислава Валериановича Кербедза, которому, надо заметить, было всего лишь тридцать два года, когда утвердили этот его проект. Зато в других столичных газетах о его творении писали как о «дивном памятнике строительного искусства», сравнивали его по значительности с Николаевской железной дорогой, строившейся в те же годы. Оценил труд молодого инженера и царь, облобызав при открытии моста и пожаловав чин генерал-майора…

Вместе с новым мостом наш город обрел Конногвардейский бульвар и Благовещенскую площадь, образованные на месте Адмиралтейского канала и части Крюкова; их сооружением ведал тот же самый Строительный комитет.

Имя свое новая площадь получила по церкви лейб-гвардии Конного полка. Благовещенским поначалу назвали и открывшийся мост. (Пока он строился, все в столице именовали его просто: «Постоянный».) В феврале 1855 года Александр II распорядился переименовать его в Николаевский в память о том, что его августейший отец «оказал благодеяние жителям столицы». К тому времени на мосту уже возвели часовню святителя Николая, она видна на снимке…

Еще раз сменил мост название, как известно, по случаю первой годовщины революции, в 1918 году: тогда он стал называться мостом Лейтенанта Шмидта. Памятник Петру Шмидту планировали установить на месте часовни, когда ее сносили весной 1930 года…

Впрочем, идея украсить этот невский мост если не памятником, то хотя бы скульптурами родилась еще в момент его возведения. Об этом поведали «Санкт-Петербургские ведомости» в одном из июньских номеров 1898 года устами известного ваятеля Марка Антокольского.

Оказывается, еще Николай I заказал скульптору Николаю Пименову «сочинить» шесть аллегорических групп для Благовещенского моста. Пименов после четырехлетнего труда заказ выполнил. Однако царь начал торговаться насчет цены. Пименов снижал ее несколько раз – со 130 000 рублей до 37 000 в конце концов; за него вступилась Академия художеств, но предложения реализовать проект так и не поступило…

И вот спустя полвека после неудачи Пименова его ученик Антокольский решил возродить план украшения моста скульптурами. И материал, как он писал, уже имелся: конные статуи, выполненные им по заказу для предполагаемого Александровского – будущего Литейного – моста через Неву. Из этих четырех статуй, изображавших князей Владимира и Ярослава Мудрого, царей Ивана III и Петра I, лучшими были, по мнению самого автора, Ярослав и Иван: они хорошо бы встали при въезде на мост с Благовещенской площади.

Но отказали и Антокольскому. А может, это и к лучшему, при всем уважении к обоим мастерам…

…А теперь еще раз посмотрите на фотографию. Мост на ней, разумеется, Николаевский, но не сегодняшний. У «нашего» и автор другой, Григорий Передерий – это по его проекту в 1937–1938 годах состоялась реконструкция самого старого невского моста. (А недавно мы и сами стали свидетелями его переустройства.)

Кстати, проекты его переустройства появились еще в начале прошлого века. В 1906 году, например, свой план предложил строитель Большеохтинского моста Григорий Кривошеин.

У Кривошеина молодой Передерий работал когда-то помощником. В своем проекте реконструкции моста Лейтенанта Шмидта он реализовал идею наставника, сделав разводную часть посредине (прежде она была у правого берега)… Та переделка вообще была капитальной. Кербедз не узнал бы свое детище. От его времен нам осталась только прелестная чугунная решетка с морскими коньками.

Победителя не судят

В 1868 году ледоход крепко повредил наплавной Дворцовый мост.

Широкая Нева в ту пору имела только один постоянный мост, Николаевский, и у столичных обывателей каждую весну и осень возникали проблемы с переправой. Поэтому катастрофа с Дворцовым мостом наконец-то подвела городские власти к мысли соорудить через Неву еще хотя бы один постоянный мост. Вопрос был только в одном – взамен какого наплавного, Троицкого или Литейного?

Дума была за Литейный, но на всякий случай решила узнать мнение царя. Но Александр II демократично отдал решение на усмотрение гласных… О планах строительства моста на Выборгскую сторону быстро прослышали даже за рубежом. К январю 1871 года Управа располагала не только двумя отечественными проектами – фирмы «Пущин и компания» и С. В. Кербедза, но и предложениями Чарлза Вильяма Ланкастера, Чарлза де Берге, Фильель-Броги и К.

Однако хозяева города не стали их рассматривать, поскольку к этому моменту пока не существовало программы сооружения нового моста. А для составления ее требовалось изучить потребности населения и еще в большей степени промышленности: мост должен был соединить Финляндскую железную дорогу, Арсенал и многочисленные предприятия Выборгской стороны с Николаевской железной дорогой и Хлебной пристанью. Благо правительство обещало пособить средствами, если по мосту будут проложены коночные рельсовые пути от Финляндского вокзала к Николаевскому…

Что касается средств, то с ними, как всегда, возникла проблема. Предлагали даже ввести дополнительный налог на лошадей, проезжающих по наплавному Литейному мосту, число же их «простиралось до 34 603». Однако против этого решительно возразила Комиссия о пользах и нуждах народных, побуждаемая многочисленными хозяевами лошадей.

Определившись все-таки с программой к началу мая 1871 года, Дума пригласила мостостроителей к конкурсу. Было получено семнадцать проектов. Что интересно, проект занявших первое место двух инженеров – Витакера и Перрета, получивших ни много ни мало 6000 рублей премии за свои труды, почему-то решительно забраковали в Министерстве путей сообщения!

Вот тогда-то и вышел на сцену инженер-полковник Аманд Егорович Струве, который не только составил подходящий, «высочайше» одобренный проект Литейного моста, но и взял подряд на его воплощение.

Кстати, Александр II присутствовал на закладке моста, состоявшейся 30 августа 1875 года, собственноручно изволив положить камень в фундамент левого берегового устоя со стороны Литейного проспекта. Наблюдал он и спуск на невское дно первого кессона…

Увы, через две недели кессон этот опрокинулся и затонул. И это было только начало неприятностей: за четыре года строительства моста произошло тут еще несколько аварий, даже с человеческими жертвами.

Литейная переправа тяжело давалась городу во всех отношениях. Денег тоже не хватало. Струве по контракту назначил «оптовую цену» в 3 650 000 рублей, обошелся же мост в 5 100 000; хорошо, что почти половину средств выдала казна… Струве объяснял такое превышение сметы «открывшимися военными действиями, изменившими положение денежного курса». Действительно, в 1877–1878 годах Россия вела очередную войну с Турцией, поддерживая национально-освободительное движение на Балканах… Однако и непредусмотренные технические проблемы, конечно, сыграли большую роль в удорожании строительства.

Но 30 сентября 1879 года обо всех этих треволнениях можно было забыть.

В тот воскресный день второй по счету постоянный мост через Неву, Литейный, торжественно открыли. Оно происходило без царя, отсутствующего в Петербурге. Впрочем, ему еще в марте «благоугодно» было перейти пешком по новому мосту на Выборгскую сторону.

Перед началом церемонии мост развели, а потом «по знаку свели в несколько минут», и толпа приглашенных двинулась от Литейного проспекта на другой берег. Там, у здания Медико-хирургической академии, в этот момент уже угощались за накрытыми столами шестьсот рабочих-строителей.

А Аманд Егорович Струве, уже в чине генерал-майора, давал вечером банкет в ресторане «Демут».

«После устройства Адмиралтейской набережной и Александровского сада, – отметил городской голова барон П.Л. Корф, – это есть самое большое сооружение, которое предпринято городским управлением».

Справедливость этих слов смогла оценить и остальная столичная публика, допущенная на мост с понедельника, 1 октября. По привычке она продолжала именовать его Литейным. Но официально он назывался мостом Александра II. Эмалированные таблички с этим названием оставались на нем еще и в начале 1920-х годов. По крайней мере, в «Петроградской правде» за 19 ноября 1922 года есть письмо некоего И. А., потребовавшего «покончить с этим отжившим свой век украшением».

Ну, а снимок, который перед вами, делался лет за десять до этого письма. Вот он, слева – мост на Выборгскую сторону. Хотя зимой для извозчиков нет дороги короче, чем по льду Невы. Едет в легковых санях господин, везет свою добычу заготовщик льда, по-тогдашнему – «ледокол»…

А обернулось – подарком к дате

Один из красивейших петербургских мостов, впрочем, некрасивых у нас и не имеется, Троицкий празднует свое рождение в один день с самим Петербургом. Вот только разница в возрасте у них двести лет.

Но это если иметь в виду мост постоянный, построенный, как известно, французской фирмой «Батиньоль» и торжественно открытый 16 мая 1903 года. Троицкая же переправа через Неву, на Петербургскую сторону, существовала в старой столице с первых лет XIX века: на плане города 1806 года она уже обозначена, а на плане 1798-го ее еще нет.

Тот ранний Троицкий или по-другому – Петербургский – мост регулярно наводился неподалеку от домика Петра и вел к Летнему саду. Позже, а именно в 1827 году, наплавной, плашкоутный Троицкий мост перевели уже на то самое место, где ему суждено было смениться металлическим.

Таковую историческую справку представили Управе и Думе члены специальной комиссии «для составления соображений» по вопросу о постройке постоянного моста на Петербургскую сторону…

За то, чтобы соорудить мост именно здесь, Дума выступила еще когда после открытия первого металлического моста через широкую и капризную Неву – Николаевского – встал вопрос о строительстве второго. Однако «согласно желанию правительства склонилась к Литейному». Был построен Литейный. Но обыватели и общественность Петербургской стороны не могли успокоиться. Они бомбардировали Думу и Управу прошениями и ходатайствами об устройстве удобной и надежной переправы.

В ноябре 1878 года подали коллективное заявление 322 местных домовладельца. В марте 1882-го обратился ректор Университета А.Н. Бекетов. В октябре 1882-го 355 домовладельцев и 22 учреждения (Университет, два Кадетских корпуса, Павловское училище, Бригада пограничной стражи и т. д.). В январе 1885-го последовало прошение от 1860 владельцев домов, земельных участков и торговых заведений…

Все они заявляли, что Петербургская сторона предстает «падчерицей города»: оторванная от него, она вынуждена быть захолустьем с огромными площадями неосвоенной земли.

При этом среди просителей не было единогласия по поводу места, где лучше установить постоянный мост. Люди университетские и некоторые обыватели выступали, к примеру, за переправу от Мытнинской набережной к Стрелке, с тем, чтобы дальше сообщение шло бы тоже по постоянному, вместо имевшегося плашкоутного, Дворцовому мосту.

А некий А. Плишен в своей «Записке» предлагал провести мост от Петропавловской крепости к Мошкову переулку, что по его мнению, полезно было бы даже на случай войны и смут – для быстрой эвакуации в крепость ценностей Эрмитажа, дворцов и банков, «а может быть, и для сбора семейств тех, против кого восстанет народ».

На обсуждение всех прошений и заявлений времени у городских властей было достаточно, поскольку все равно денег на строительство моста в столичном бюджете не имелось.

Надежда оставалась на правительство. Ведь Николаевский мост строился целиком же за счет казны! И при постройке Александровского, или Литейного, расходы поделили почти по-братски: 2 650 000 рублей дал город, а 2 000 000 – государство. Постоянный Троицкий мост, рассуждали думцы и управцы, тоже будет служить не только городским интересам, но и государственным…

«В виду скудости денежных средств города», как записано в протоколах Городской думы, последовали и предложения от заинтересованных лиц, готовых взять расходы на себя.

В феврале 1880 года представили свою идею два предпринимателя Висковатов и Старк, которые «без всякой помощи со стороны города» обязывались построить даже не один, а два моста с берегов Петербургской стороны «на средства иностранных капиталистов». Но с одним условием: «экспроприации» (слово-то какое употребили!) прилегающих земельных участков в свою пользу. Предложение это было, можно сказать, с негодованием отвергнуто.