Лицевая-изнаночная

Женщины опять помолчали. Теперь их голоса звучали для Нины очень отчетливо, несмотря на гомон, она ловила каждое слово незнакомок.

«Наверное, это не про меня. С чего я вдруг это взяла? Просто ситуация похожая», – уговаривала себя Нина, навострив уши.

– Ох уж эти родители, – вздохнула одна из соседок. – Ведут себя, как дети.

– И не говори, отец таскается каждый день в парк к пяти вечера, ни разу не пропустил, всё ждет с моря погоды. Зато Бастел доволен, что с ним по два часа каждый день гуляют.

Нина ушам своим не верила, и все слушала незнакомок, пытаясь уловить, как зовут нерешительного незнакомца. А подруги переключились на другую тему, обсуждать сердечные дела пенсионеров им было уже не интересно.

Около столика Нины нарисовался официант.

– Заказывать будете? – парень не особо утруждал себя вежливостью. Наметанный глаз сразу оценил возможности Нины.

– Ой, а я думала, здесь просто так посидеть можно, – она засуетилась, подхватывая свою сумку, и робко взглянула на молодого человека.

– Нужно заказать, – с каменным лицом, на котором застыла неестественная улыбка, сообщил официант.

Нина ничего не хотела, но встать и уйти, ей тоже было неудобно.

– А можно чашку чая? – выдавила она.

– Вам какой? Есть черный, зеленый, с бергамотом, с чабрецом, улун, – скороговоркой сообщил парень.

– Можно черный, – быстро сказала она, лишь бы от нее отстали.

Официант слегка наклонил голову в знак согласия и растворился в гомоне торгового центра.

Он лишь на пару минут отвлек Нину от только что полученной информации.

Этот невольно подслушанный разговор, опять вывел ее из состояния хрупкого равновесия, а тут еще и приставучий официант. Два обстоятельства слились для нее в одно будоражащее событие.

– Ваш чай, – вновь нарисовался перед ней парень и поставил на стол белую чашку.

– А можно я сразу расплачусь? – Нина полезла за кошельком.

– Минуточку, – официант удалился, а потом пришел к ней с книжечкой меню и вновь пропал. В ней лежал чек на 200 рублей.

Нина только ахнула, но долго горевать над дорогим чаем у нее не было сил, мысли были заняты совсем другим: «Нужно что-то делать, чтобы у тебя что-то было. Хм, а у этого мужчины была умная жена, дельные советы давала», – подумала она.

«Сходить в парк? Хотя бы узнать, как его зовут?» – подумала Нина.

Она отхлебнула из чашки и поморщилась: чай оказался слишком горячим. Но делать было нечего, было жалко 200 рублей, поэтому пришлось пить. Нина поглядела на других посетителей кафе, их совсем не беспокоило, что чай дорогой, что в торговом центре шумно, что официанты разговаривают свысока. Люди в кафе были расслаблены, кое-кто общался, одиночки ели, уставившись в свои телефоны, или оглядывали публику, парочки держались через стол за руки. Было несколько столиков, за которыми сидели ровесницы Нины, её поразило, насколько эти женщины чувствуют себя раскованно, их возраст выдавали только морщины и старомодные прически.

«Джинсы, белые кроссовки, белая футболка, – отмечала про себя Нина наряд немолодых соседок. – И я в какой-то бордовой пенсионерской юбке сижу, переживаю из-за дорогого чая и непонятного слова улун».

Ей вдруг захотелось попробовать улун, купить себе джинсы и кроссовки и, наконец, расслабиться. Но для этого надо было сделать два простых, но очень тяжелых для нее шага. Во-первых, побороть страх и подозвать официанта, во-вторых, плюнуть на деньги и прекратить считать преступлением рубли, потраченные на себя.

«Нужно что-то делать, чтобы у тебя что-то было», – опять вспомнила она, сделала над собой титаническое усилие и, сначала тихо, а потом громче произнесла:

– Молодой человек, можно вас на минутку?

Ей казалось, что ее голос потонул в гомоне, и ее никто не услышал, но официант уже был тут как тут.

– Да? Вы что-то хотели?

– Можно мне улун?

– Да, конечно. Может десерт? Вам счет сразу принести? – теперь парень был более доброжелательным.

– Спасибо, я сладкое стараюсь есть поменьше, – зачем-то начала оправдываться и соврала Нина, хотя просто боялась, что десерт опустошит ее кошелек. И да, принесите сразу счет.

Теперь официант улыбнулся ей, как своей, и удалился.

«Оказывается, ничего страшного», – отметила про себя Нина.

Ей очень понравился зеленый чай улун с приятным молочным привкусом.

В запасе оставалось еще время до момента, когда нужно было забирать Димку.

Она оглядела стеклянные витрины и увидела в одной из них манекен в джинсах и белой футболке.

«Ну, что, Игорь, как тебе моя идея?» – с этим обращением к мужу она решительно направилась в магазин.

Спустя время, из него вышла совсем другая Нина. Она себе очень даже нравилась, казалось, что с плеч сняли, как минимум 10 лет.

«Оказывается, в кроссовках очень удобно, да и джинсы с футболкой – практичная вещь», – Нина шла по торговому центру и улыбалась, в пакете у нее лежала старая одежда, которую ей хотелось оставить в магазине, настолько она ей надоела. Нине нравилось, что новый имидж обошелся ей недорого, она всё купила на распродаже.

Она мельком видела себя в стеклах витрин и с удовольствием замечала, что слегка свободные джинсы делают ее стройнее, скрывая живот, футболка прячет дряблые предплечья, а в кроссовках шаг стал свободнее и пружинистее.

Раскрасневшийся Димка выбежал из игротеки и в первые секунды не узнал свою бабу Нину, а когда, наконец, сообразил, кто эта улыбающаяся женщина, подбежал и крикнул:

– Привет! Ну ты даешь!

К нему обернулись друзья, и Нине показалось, что они одобрительно глянули на Димку, дескать: «а бабушка у тебя норм».

– Ты классная! – восхитился еще раз внук и глянул на ее белые кроссовки.

– Ну что, пошли домой? Наигрался? – Нина старалась вести себя так, будто она каждый день пьет чай улун и щеголяет в джинсах.

– Пошли, теперь ты всегда так ходи, – сказал Димка.

– Договорились, – ответила Нина и взяла его за руку. Мальчик не одернул ладони, она почувствовала, что ему нравится находиться рядом с ней.

– А знаешь, – через некоторое время сказал он, – теперь ты стала похожа на бабушку Вовки, она у него в Германии живет, он фотки показывал, только она еще бейсболку носит.

– Ну уж нет, от меня такого не дождёшься, – засмеялась Нина.

Впервые за очень долгое время она почувствовала себя молодой, в какую-то секунду ей показалось, что Дима ее сын, а не внук.