Лицевая-изнаночная

Нина чуть повозилась с ключами и открыла дверь. Бастел бросился вглубь темной квартиры. Гостья включила свет и увидела суровую мужскую обстановку: минимум мебели, никаких ковров, картин на стенах и полочек с безделушками. В коридоре, кроме вешалки и собачьего коврика, ничего не было. Пока Нина разувалась, она слышала, как пес хлюпает водой в кухне, видимо, ему хотелось пить.

Запах в доме – это главная вещь, по которой можно судить о хозяевах, считала она. Тут еле заметно пахло полиролью, а вот запаха собаки не было совсем.

– Ну, что, Бастел, давай тебе будем глаза промывать, – Нина сделала шаг на кухню, которая оказалась тоже спартанской: один большой овальный стол, три табуретки, плита, мойка, холодильник, пара навесных шкафов и стол с ящиками, на окнах – жалюзи. Под потолком горел белый матовый шар светильника. Было видно, что когда-то эта кухня была центром дома. Казалось, что за этим столом собиралась большая семья, и где-то далеко в кладовке томятся еще несколько табуреток, которые когда-то тут стояли, чтобы всем домочадцам хватало места. Мебель была сделана под дерево, такие были в моде лет 20 назад.

Она машинально провела рукой по столешнице, оказавшейся холодной и гладкой на ощупь. Было очень чисто. Нина засуетилась, пытаясь найти чистую ткань, чтобы промыть глаза собаке, которая жалобно смотрела на нее снизу вверх. Никаких кухонных полотенец на видных местах она не заметила, как и около мойки не было никаких тряпок и губок.

«Хм, странно. Чем же он моет посуду и вытирает руки?» – Нина начала открывать шкафчики и выдвигать ящики. В одном из них она нашла стопку аккуратно сложенных кухонных полотенец, старых и ветхих, но зато чистых. Она взяла одно из них, когда-то, очевидно, оно было ярко голубым с каким-то орнаментом, теперь же превратилось в выцветший кусок ткани.

– Ну что дружок, придется использовать его, – Нина обратилась к Бастелу, когда мочила полотенце под краном. Она тщательно промыла собаке глаза, каждый раз споласкивая полотенце и делая ему холодный компресс на морду. Удивительно, но пес не дергался, и позволял ей делать с собой эти неприятные процедуры. Только минут через семь он встряхнулся и вышел из кухни.

В Нине боролось два чувства: с одной стороны ей казалось неприличным ходить по чужому дому, а с другой – было очень любопытно, ведь дом – это отражение хозяина, по квартире можно понять, чем он живет, о чем думаем, что ему нравится, а что – нет.

И любопытство взяло верх.

«Надо за собакой присмотреть», – объяснила она себе свой интерес.

Это была стандартная двушка. В большой комнате кроме дивана и двух кресел стояла горка, в которой примостился старый телевизор и полки с книгами – в основном, детективы. Там же стояло две черно-белые фотографии без рамок, их просто прислонили к корешкам. На одной из них Нина увидела двух мужчин в военной форме, снятых на фоне гор. Они улыбались, у каждого в руке был автомат. В одном из них Нина узнала молодого Бориса.

«Интересно, он военный?» – ей всегда нравились мужчины в форме.

А со второго фото на нее смотрела миловидная молодая женщина. И хоть снимок был черно-белым, было понятно, что у нее пронзительно голубые глаза. Она уверенно и открыто улыбалась.

«Это, наверное, его жена», – Нина помнила разговор двух молодых женщин в кафе, одна из которых оказалась дочерью Бориса, которая говорила подруге, что отец вдовец.

Потом она зашла в ванную. Хотя и было видно, что помещение давно не видело ремонта, в нем было довольно чисто. На полке примостился стакан с единственной зубной щеткой и бритвенным станком, сиротски висело застиранное, но чистое полотенце. Никаких ковриков на полу, даже штора для душа, которую производители стараются сделать повеселее, представляла собой однотонное бледно-зеленое полотно.

В спальню Нина идти не решилась.

«Наверное, там ничего нет, кроме солдатского одеяла на кровати», – мелькнула у нее мысль. Ей показалось, что заглянув в нее, она словно дает мысленное согласие на интим.

Нина вернулась на кухню и присела на табуретку. Тут же к ней подошел Бастел и сел рядом: то ли охраняя Нину, то ли дом от Нины.

Она глянула на часы, стрелки клонились к восьми.

«Поздновато», – отметила про себя и внезапно поняла, что волнуется за здоровье почти неизвестного ей человека, как он там, что с его глазами.

Ей очень понравилось, как он повел себя в парке.

«Таких мужиков поискать еще надо, с таким ничего не страшно», – Нина опять провела рукой по холодной столешнице, ей явно было некуда девать руки.

«Эх, сейчас бы вязание», – пошевелила она пальцами.

В молчании прошло 10 минут, хозяин так и не появился.

«Пойти включить телевизор, что ли?» – подумала она. И, как будто спрашивая у кого-то разрешения, сказала вслух:

– Это не будет наглостью?

Бастел на правах хозяина завилял хвостом, дескать: «Чего уж там, иди, включай!»

Но потом Нина вдруг решила, что Борис вернется из больницы совсем разбитым, и ему не помешает чем-нибудь подкрепиться. Она заглянула в холодильник – и там гудящая чистота. Он оказался полупустым: десяток яиц, бутылка молока, небольшой сверток с сыром и кусок колбасы. В отсеке для фруктов лежал пакет яблок и огурцы.

«Может, можно что-то приготовить? – размышляла про себя Нина, – все равно делать нечего. Интересно у него есть мука?»

Она опять начала открывать шкафчики, в одном из которых нашла четыре совершенно одинаковых непрозрачных пластиковых контейнера. В одном из них оказалась мука, в другом гречка, в третьем лежали макароны, в четвертом сахар. Больше никаких припасов она не нашла.

«Можно сделать блины, правда, соды нигде не видно», – разочаровалась Нина. Ей не хотелось ударить в грязь лицом и сделать резиновые блинчики, которые бы точно получились без соды. Тем не менее, она загорелась идеей блеснуть своими кулинарными способностями, ну и заняться нужно было чем-то, пока хозяина не было дома.

В дверь позвонили, когда часы показывали девять вечера. Бастел радостно побежал к двери, смешно цокая по полу когтями, ведь ковров нигде не было.

Первое, что сказал Борис, шагнув в дом:

– Как вкусно пахнет, есть хочу, как тысяча чертей!

«Слава богу, не разозлился», – подумала Нина, она все переживала, что Борису не понравится, что посторонняя женщина хозяйничает у него на кухне.

– Ты уж извини, просто, думала, что после травмпункта тебе захочется есть.

– Чего извинятся, я совсем не против, – глаза Бориса были красными и опухшими, но и в этих щелках блеснул озорной огонек. – А чем пахнет? Очень вкусно!

– Ты лучше сначала скажи, что с твоими глазами, – Нина обеспокоенно глянула на Бориса.

– Сказали, что повезло. Прописали таблетки и капли, – пока хозяин разувался, пес все бегал вокруг него, усиленно виляя хвостом.

– Ну что ты, что ты, – успокаивая, погладил питомца Борис. – Я смотрю, вы хорошо поладили. Как его глаза?

– Вроде бы ничего страшного. Можно ему капать те же капли, что прописали тебе, – предположила Нина.

– И то верно.

От гостьи не ускользнуло, что Борис первым делом направился в ванну, мыть руки и лицо. Для нее это было очень важно.

– Я для Бастела взяла кухонное полотенце, не знала, что и где можно было брать.

– Правильно сделала. В суматохе я сам тебе ничего не объяснил, главное – Бастелу полегчало.

Нина как могла сервировала стол. В его центре на подставке стояла сковорода. В ней дымилась какая-то запеканка густо покрытая румяной сырной корочкой. Друг на против друга стояли две белые тарелки. Нина очень удивилась, когда поняла, что в сушке у Бориса действительно всего две обеденные тарелки, пара тарелок для супа, пара блюдец и пара чашек. Больше посуды она не нашла. В ящике для столовых приборов был точно такой же небогатый набор.

– Ого! И это приготовлено из моих скудных запасов? – Борис от удовольствия аж присвистнул. – Вот это знакомство! Вот это я понимаю!

– Спасибо шпане из парка, – улыбнулась Нина.

«Странно, но эти отморозки и правда показали мне настоящего Бориса», – подумала гостья.

– Присаживайся, теперь я за тобой поухаживаю, – предложил хозяин. Он вышел из кухни на несколько минут, а потом вернулся в нее с двумя винными бокалами и бутылкой с красным вином.

Он аккуратно наполнил их темной жидкостью.