Теорема любви

– Тоже мне, Парацельс нашёлся. Где я тебе водку достану среди ночи, Эскулап соловецкий?

– Но ты же специалист по универсальным превращениям.

– А вы, товарищ Авиценна, позабыли приказ за номером Брут его знает каким, категорически запрещающий сотрудникам НИИ ЧАВО превращать воду в экономически значимые жидкости, а именно в вино, пиво, водку, спирт, дизельное топливо, бензин и керосин, под страхом увольнения с занесением и навсегда?

– Но в научных целях ведь позволено, – возразил я.

– И где тут научная цель?

– Проверить действие водки на твой зуб.

– У-у! – взвыл Корнеев. – Он и так болит, а с твоими рассуждениями вообще невыносимо. Только никому ни-ни, обещаешь?

Я с готовностью кивнул. Витька налил в гранёный стакан воды, достал из-под подушки умклайдет и начал… Первый результат его ментальных воздействий имел какой-то мутный вид, но градус так и остался на нуле. Витька немного подумал, бормоча что-то себе под нос. По комнате распространился аромат сивухи. Корнеев осторожно отхлебнул из стакана, но тут же выплюнул.

– Гадость… Не могу сосредоточиться из-за этого зуба.

На третий раз явственно запахло медициной, а жидкость в стакане обрела исходную прозрачность.

– Ну-ка, ты попробуй, – сказал мне Витька.

Я с опаской взял стакан.

– Вроде получилось.

– Глазами я и сам вижу, – фыркнул Витька. – Ты на язык.

Я выдохнул и сделал маленький глоток. Рот, горло и даже нос изнутри обожгло. Я закашлялся и торопливо поставил стакан на стол.

– Получилось, – просипел я. – Даже слишком. На все сто вместо сорока.

В стакане был чистый спирт. Витька тоже попробовал. Потом вылил из кружки бесполезную трёхпроцентную аква вивификантем, перелил в кружку половину стакана, плеснул обычной воды и снова принялся полоскать зуб.

Я лёг, отвернулся к стене и закрыл глаза. Так и заснул под Витькино бульканье и фырканье.

Утром я обнаружил, что и стакан, и кружка пусты. А у Витьки к больному зубу добавилась ещё и больная голова.

Уже стемнело, когда в электронный зал заглянул Эдик.

– У тебя работы много на сегодня?

– В общем, нет. Надо одну программу дописать, но это не срочно.

– Тогда пошли.

– Куда?

– К Корнееву.

– А что?

– Надо что-то делать с его зубом.

– А он до сих пор?..

Эдик сокрушённо кивнул.

– Пошли. Может, вместе нам удастся уговорить его пойти к врачу.

Корнеев бродил по своей лаборатории, как медведь по клетке. Роман, сидевший на диване Бен Бецалеля, допрашивал его с пристрастием.

– Содой полоскал?

– Угу.

– А шалфеем?

– Угу.

– К Киевне ходил?

– Угу.

– А в медпункт?

Витька ничего не ответил и снова двинулся по траектории стол-окно-диван-стол.

– Есть такое мнение, – сказал Эдик, присаживаясь на край стола, – надо брать этого голубчика под белы рученьки и тащить к стоматологу.

– Идея, безусловно, правильная, – согласился Роман. – Но пока утопическая.

– Не угу! – сообщил от шкафа Корнеев.

– Не пойдёт, – перевёл Роман. – А силовое преимущество, к сожалению, пока на его стороне. Ещё идеи есть?

Я развёл руками. Эдик покачал головой.

Тут дверь приоткрылась, и в лабораторию заглянула Татьяна Смирнова. Увидев всех своих индивидуальных преподавателей вместе, она заметно растерялась.

– Извините, если помешала, я только хотела узнать у Виктора Павловича, будут ли сегодня занятия?

– Боюсь, что нет, Татьяна Васильевна, – ответил за Витьку Эдик. – Виктор Павлович плохо себя чувствует.

Татьяна посмотрела на Витьку и тихо ахнула.

– Зубы болят?

Мы переглянулись. Татьяна тем временем проскользнула в приоткрытую дверь и плотно закрыла её за собой.