Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

– Слава богу, вы пришли, – сказал он с видимым облегчением и поволок их вглубь зала. – Мы уже начали волноваться. Тут такая накладка получилась, – он кивнул головой в сторону разгулявшегося "эксклюзива". – Но столик мы-таки захватили. Где Сурия?

– Придет, не волнуйтесь. – Дина уже оправилась от смущения, и вся сияла от приобщенности к тайнам сильных мира сего. – Она, знаете, какая? Ее никакая Аба не испугает и даже не смутит.

А звездуля орала, надсаживаясь:

– Юри, ты гений! Я тащусь с твоей рекламы чипсов. Эт-т-о что-т-то! А песенку про отравиться и видом, и вкусом я – да! Я – пела! Это правда, но знал бы ты, за сколько. Даже "Мухобойка", даже "Заголись, баба", и то меньше бабок принесли … если не учитывать дисков, понятно. Горррдись!

Столик был неподалеку от эпицентра, не отдельный, правда, но прочие, сидевшие за ним, были настолько поглощены гулеванием элиты, что появление новых соседей прошло для них совершенно незамеченным. Вся троица офицеров была улыбчивой, дружелюбной и тут же – тушите свет! – выставила выпивку.

Вообще-то, парни сразу понравились Дине, особенно самый большой из них со свойским усатым лицом. Нет, хороши были все трое, но этот особенно. Лапищи у него были впечатляющие. Такими бы лапами, да к тебе бы в… м-да. Приходилось все время гнать от себя разные вольные мысли. Тем более, что и возрастом парни были не старше Вана, а – поди ж ты – вон какие поручения выполняют. Правительственные. Усатый и второй, что с раскосыми глазами, уже старшие лейтенанты, а третий, который Стратег, и вовсе капитан. Этого, впрочем, Дина даже не пробовала к себе примерить – и ухватишь, так не сумеешь удержать. Всякой девушке следовало знать свой потолок. Дина полагала, что свой она знает.

– Не могу поверить, – сказала она, подсунувшись к парням вплотную. – Конечно, Сурия необыкновенная девушка, это сразу видно, но чтобы такой человек был к ней… неравнодушен?

– Это точно, – вторил ей Ван, простая душа, – у меня с вашего рассказа башка кругом идет, как в центрифуге, и от перегрузок мозг? зашкаливает.

– Она, вообще-то, говорила, что был в ее жизни мужчина, после которого подпустить к себе близко другого просто не получается… – с мечтательной завистью вздохнула Дина.

– Это когда-это? – подозрительно насторожился Ван. А Дина, напропалую кокетничая, и, как бы случайно зацепив под столом коленом ногу усатого, с комическим отчаянием вздела кверху руки.

– У девушек свои секреты, дорогой.

– Что-то она запаздывает, – не без нервозности сказал капитан. – Она точно придет?

– Не сомневайтесь, – с важностью изрек Ван. – Мы договорились, а Сурия слово держит.

В кармане у капитана мяукнул коммуникатор. "Это Лиза, – забился в ухе знакомый энергичный голос. – Только что обнаружена вторая жертва маньяка. Почерк тот же самый. Это неподалеку от вас на Бродвее. Жертва, похоже, наемный убийца. Стратег, будь другом, смотайся туда, вот адрес. Осмотришься, может, найдешь зацепку. Говорят, там видели какую-то женщину. Скажи парням, что я буду с минуты на минуту, пусть задержат Сурию как угодно, хоть силой. Ох, не мне бы с нею разговаривать!..

Стратег сунул коммуникатор в карман.

– Второй случай, парни. Здесь, поблизости. Я побежал, у меня приказ. Самого ждут на планете с минуты на минуту, Кулакофф вот тоже вдруг куда-то пропал. Дюбель, до прихода госпожи Дуны ты за старшего, она вот-вот появится. Смотрите, появятся они тут, не появятся, но Лиза должна встретиться с Сурией, костьми ложитесь.

Пробормотав все это на одном дыхании, Стратег исчез.

– Что он сказал?.. С кем встретиться?.. Дуна?.. он сказал Лиза Дуна?.. – сомнамбулически бормотала Дина, а в голове ее билось обалделое: куда?.. на какие такие заоблачные высоты забросил тебя, красотка, счастливый случай?

И тут она увидела, что оба офицера смотрят куда-то поверх ее головы с выражением туповатого восторга на резко поглупевших лицах. Что тот, усатый, со странным именем Дюбель вскакивает с места и отодвигает от стола так тщательно оберегавшийся до сих пор свободный стул. Что второй, со слегка раскосыми глазами и не менее странным именем Банзай, начинает вдруг откровенно облизываться. И тут над ее головой знакомый, но какой-то удивительно безжизненный и бесконечно усталый ломкий голос произнес:

– Я, кажется, немножко припоздала? Извините. Что это тут творится такое? Гламур пропивает ноту си?

Ана-Сурия опустилась на придвинутый ей Дюбелем стул, даже не заметив всех его стараний… и, боже мой, какой у нее был вид! Пару-тройку раз Дина попадала в компании, баловавшиеся наркотиками. Так вот, рядом с сегодняшней подругой любой ширянт из этих компаний мог отдыхать. Полное впечатление, что подруга была под кайфом, да еще каким! Заторможенная, расслабленная, развинченная даже… но особенно поражали ее глаза. Они совсем не имели зрачков. Точнее, зрачки были расширены чуть ли не на всю радужную оболочку. Как она умудрялась еще что-то видеть?

– А тебя тут ждут, – пробормотала Дина и снова поразилась, на этот раз перемене, что за какую-то долю секунды произошла в облике подруги. Сурия вскинулась, подобралась, насторожилась – даже зрачки ее мгновенно сузились до размера булавочной головки – и вонзилась взглядом в обоих офицеров, ну, прямо, как ножом.

– Санаторы? – Ана-Сурия с кривой ухмылкой покачала головой. – Ну, и оперативность.

– Это мои люди, – раздался за ее спиной женский голос. – Искала Вас я. Нам с Вами очень нужно, просто необходимо поговорить. Банзай, друг мой, организуйте мне стул, пожалуйста.

Ана, разумеется, видела ее на экранах инфора и телетаксера, но чтобы вот так, глаза в глаза… Лиза Дуна, полномочный представитель вице-короля в Городе, и так далее, и так далее, и так далее, очередная околорексовая красотка. Правда, эта красуля имела умные и жесткие глаза, непростая была девица, это точно. И как это так чертов Рекс всегда умудряется устроиться, чтобы лучшие бабы вселенной смотрели ему в рот и готовы были повыпрыгивать из трусиков по первому знаку?

Обе девушки смотрели друг на друга открыто, прямо, ничуть не маскируя одна – острого и жадного интереса, другая – резкого и непримиримого отторжения.

– Вы, как я понимаю, для его величества ближайшая и довереннейшая… как бы это выразиться… ах, да, слово такое есть хорошее на все случаи жизни, сотрудница. Идеальная дефиниция для разнополых, если так можно выразиться, партнеров, – сказала Ана-Сурия, выделяя слова "сотрудница" и "партнеров" со всей возможной ядовитостью. – Ведь Вы – Лиза Дуна, правильно? Я не ошибаюсь?

– Ну, заранее я знала, что разговора не получится, – досадливо скривилась Лиза. – Не будет в таком деле женщина слушать женщину, а этих чертовых мужиков никогда нет на месте, если они позарез нужны. И где только их черти носят, ведь оба уже на Азере, просила же срочно разыскать и прислать сюда хоть кого ни будь? Вот они-то сумели бы все объяснить и про Ваши закидоны, и про… про все Вам вдолбят, одним словом. Прямо в голову Вашу глупую красивую запихнут, какая Вы, простите, ненормальная дура. И сопротивляться не советую, все равно не получится, неоднократно проверено на собственном несуразном примере и опыте… Слава богу! Наконец-то. Эй! – замахала она руками, углядев кого-то в толпе. – Рекс! Мы здесь! Сюда! Сюда!

Рекс?!

По Ане прокатилась резкая, острая, пьянящая волна возбуждения. Каждая жилка, каждый нерв, каждое нервное окончание сладостно завибрировали в бешеной силе чувственной разрядки, волны которой, наплывая друг на друга, странным образом трансформировались и вздымались всепоглощающими валами новых нестерпимых возбуждений и разрядок, давящих, сминающих, в клочья рвущих сознание и даже всяческое – малейшее! – соображение. Внешний мир отключался, оплывал, гас, и судорожно скрючились пальцы, готовые вонзить ногти в мягкую податливую плоть, бороздить ее рваными ранами, терзать ее и рвать, рвать, рвать! Все вокруг вдруг окрасилось нестерпимой яркости красным цветом, уходящим на периферии зрения в глубокое бордо. Ана дернулась, глаза ее остекленели, увидев наконец-то, вблизи, здесь, рядом заслонившее весь мир огромное красивое такое милое лицо самого ненавистного в мире и такого притягательного для нее человека. Пальцы со страшной скоростью рванулись к этому лицу и… ничего не произошло. Ана прекрасно видела, как открылся рот и вытаращились глазищи у сердечной подружки Дины, как инстинктивно рванулись заслонить Его собою оба санатора, Рекс был прямо перед нею, но вот руки, ее руки почему-то пролетели его тело насквозь. Ее ядовитые ногти встретила пустота.

Пустота.

Пустота везде, снаружи, внутри, ошеломляющая пустота, лишь легкая дрожь ее собственного тела, сменившая чудовищную бурю чувственных содроганий.

И слабость.

Руки в бессилии падают на стол. И вдруг…

Вдруг, вдруг, вдруг – как озарение, как… Все. Приехали. С чего она взяла, что сможет убить его? Эти, вокруг, они еще ничего не поняли, рты имели открытые и вытаращенные глаза, впрочем, у красотки Дуны в буркалах ее волооких уже появлялось осмысленное выражение.

Ах, Генрик, Генрик, не дошло до тебя мое послание, мой крик о помощи, мой призыв… Не дошло… Когда-нибудь, возможно, Координатор вновь оживит меня… ее… и даст новое тело – убийцы были, есть и будут в цене у сильных мира сего. Но та "она" ничего не будет помнить и знать о единственном человеке на свете, который был к ней добр. Как это горько! Что ж, Генрик, пусть тебе повезет больше.

Ана вскинула руки к голове, вцепилась пальцами в… нет, не в волосы, откуда у фантома волосы, в парик-компьютер она вцепилась и рванула его, как учил Генрик, вперед и вверх. Со всех сил. Последнее, что ей довелось услышать перед щелчком в ушах, подведшим итог всей ее многогрешной неправедной жизни, был истошный вопль эстрадной звездуленции: "Гуляю всех! "

Глава четвертая

1

В Фарсале они оказались в разгар осенней ярмарки, и это было просто здорово. На ярмарку съехалось великое множество всякого разного народа, среди которого было немало пакаторов с дружинами, а также и других лиц благолепного и даже высокоблаголепного облика. Друзья прошлись по ярмарке, а поскольку денег они не жалели – один из камней Скаврона был ими здесь же переведен в деньги – то и произошла с ними совершенно удивительная метаморфоза, в результате которой отряд превратился дружину очень богатого, может быть, весьма знатного, но – увы! – без сомнения, провинциального и даже захолустного барона.

Как ни странно, за барона ярмарочный люд принимал отнюдь не Люкса или Кувалду. Оба гиганта воспринимались как баронские личные телохранители. За барона же купчишки и приказчики дружно принимали Скаврона. И дело тут было не в какой-то особой благолепности кузнецова облика. Отнюдь. Просто еще с полюсов он присвоил себе обязанности казначея, а по понятиям рынка, кто платит, тот и хозяин.

Друзья мгновенно оценили выгоду происходящего и тут же с удовольствием принялись подыгрывать, естественно, в меру отпущенных им артистических способностей. Увлеченный закупками, Скаврон долго ничего не замечал, вел себя со всеми возможными естественностью и непосредственностью, что делало картину происходящего абсолютно достоверной.

Одно было плохо. Захваченная с полюсов рыбная кожа за время путешествия под действием кислоты весьма поизносилась и должна была вскоре прийти в полную негодность, а здесь, на ярмарке, замену ей в нужном количестве найти не удавалось. Перевозка закисленной кости грозила превратиться в серьезную проблему. В крайнем случае, можно было, конечно, спасая конские бока, перейти с вьюков на телеги, но тогда отряд полностью потерял бы мобильность, что было крайне нежелательно, да и попросту опасно. Конечно, после удаления из Люксова плеча метки черных, подозрительная летучка больше ни разу их не беспокоила, да и самый опасный – безальтернативный – участок дороги остался позади, но мобильность, все-таки, очень желательно было бы сохранить.

Из Бонанзы вглубь Франконата вела одна приличная дорога. На Фарсалу. А вот из Фарсалы двигаться можно было уже в любом направлении. Кратчайшая дорога к границе Гегемоната и далее на Вупперталь – Лионский тракт – была для наших друзей совершенно неприемлема, поскольку оставляла далеко в стороне замок Манон Монпари. Самым удобным для них был бы, разумеется, Турский тракт, однако на этом пути было весьма проблематично приобретение рыбной кожи. На военном совете практически единогласно – при одной воздержавшейся – было принято решение идти кружным путем. Вначале вдоль Роны на Арль, где уж точно можно было бы достать злополучную кожу, из Арля пойти на Тур, разобраться с предателями, вернуть Монпари Манон, и уже после всего этого свернуть на Вупперталь.

Смотрелся их отряд весьма внушительно. Барон с красавицей дочкой при трех благолепных рыцарях – пакаторах, все в драгоценной багамутовой кости при багамутовой же кости ювелирной красоты оружии, и кнехтах при арбалетах, бронь и оружие имеющих металлические, но такого качества, которому позавидовали бы и иные пакаторы. Впрочем, один из кнехтов, явный викинг, брони не имел вовсе и щеголял голой грудью под степной безрукавкой-размахайкой. Дело в том, что Оле, все воинские доспехи которому были обещаны костяные, категорически отказался, как он выражался, "вводить друзей в лишний расход", и заявлял, что если купят доспех металлический, то совесть ему не позволит брать еще и костяной… так что он уж лучше подождет.

Тракт на Арль был великолепный, все имели заводных гиппов – Люкс с Кувалдой даже по два – все были полны сил, сгорали от нетерпения, и ехать были готовы до полного изнеможения. Гнать приходилось еще и по той причине, что рыбная кожа уже просто начала расползаться, еще немного, и кислота доберется до конских боков.

Места пошли насквозь цивилизованные. Ночевать на природе, не вызывая подозрения, было уже невозможно. Да и погода хмурилась, небо то и дело разражалось дождем.

Остановились в странноприимном доме. Порядок действий был оговорен заранее. Джон Ячменное Зерно, изображавший собою баронского ключника, тут же принялся командовать своими "кнехтами", устраивая и обеспечивая кормом гиппов и организовывая охрану груза. Пятерка "костяных", не удостоив никого даже мимолетным взглядом, прошествовала сквозь общую обеденную залу в залу "чистую ", где уже ужинало несколько почтенного вида пакаторов из числа ранее прибывших путешественников. Пакаторы тут же встали, почтительно приветствуя вошедших, а тот из них, что полагал себя самым важным, а посему восседал посередине "парадного" стола, стремительно подвинулся к краю, освобождая почетные места.

Не успели друзья обосноваться за столом, как в зале материализовался сам хозяин в окружении прислуги, готовой рыть землю от усердия.

Хозяин принял заказ, немедля отправил одного из своих людей на конюшню кормить баронских кнехтов, пожелавших провести ночь у лошадей и поклажи, убедился, что господину барону и его уважаемым пакаторам подавать начали все-все-все и самого наилучшего качества, и тут же умчался готовить для почтенных гостей наилучшие апартаменты. Друзья, все последнее время питавшиеся всухомятку, да еще и за день прилично проголодавшиеся, с удовольствием приступили к трапезе.