Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи

Каждый из них имел в неотъемлемом узуфрукте аграрную эксплуатацию, которая должна была обеспечить им достаточный доход для обеспечения их содержания и содержания их военной техники в качестве всадника в доспехах. Несмотря на действующее публичное право и его институциональный характер, отношения стратиотов и стратегов приобретали черты личной связи. Не дойдя до тех, что были бы характерны для Западной Европы, система тем развила грани, которые формально напоминали феодализм[114 - Haldon, John (1997). Byzantium in the Seventh Century: the Transformation of a Culture. 23–45, Cambridge.].

Разрушение городской системы

Милитаризация жизни Империи с новой организацией в темах изменила традиционную административную функцию городов, теперь подчиненных непрерывным военным усилиям. Города потеряли демографический, экономический и, прежде всего, социальный и политический вес. Его важность во многом зависела от его статуса или места паломничества. Кризис, конечно, был короче, чем кризис городов Запада: два столетия спустя городское восстановление Византийской империи было очевидным, но на данный момент оно было довольно глубоким.

Укрепление сельского мира

Уменьшение численности населения Империи и, прежде всего, его постоянные перемещения из одного региона в другой, с помощью которого императоры пытались обеспечить верность подданных и защиту границ, привели к важным изменениям в сети поселений. Этому также способствовало создание многочисленных монастырских центров в сельской местности. Со своей стороны, консолидация системы тем и ее солдат-крестьян способствовала росту средних и мелких владений, что привело к укреплению деревень и их деревенских общин.

В начале VIII века Nomos georgikos, или Сельский кодекс, регулировал финансовую ответственность всех крестьян и уделял особое внимание заброшенным землям, которые периодически перераспределялись между владельцами каждой деревни. Распределение производилось пропорционально состояниям соседей, которые отдавали предпочтение наиболее сильным. В каждом селе была создана деревенская олигархия, бенефициарная для нужд соседей-должников. Под еe руководством крестьянские общины пытались сотрудничать в целях обеспечения выживания Империи, которая в конце VII века и из-за территориальных ампутаций, осуществленных арабами, уже была исключительно греческой.

Империя в обороне и спор образов

Система тем усиливала военную мощь провинций, особенно приграничных. Некоторые из его лидеров воспользовались обстоятельством 695 года, чтобы на короткое время занять место в армии и на императорском троне. В 717 году Леон, стратег Анатолии, сумел не только обосноваться на троне до 741 года, но и укрепить новую Исаврийскую династию. Этим открылся еще один период в политической истории Византийской империи, который историки не считают закрытым до 867 года, когда императорский трон заняла македонская династия.

История тех 150 лет между 717 и 867 годами, которые с социальной точки зрения, характеризовались прогрессом крупных владений в ущерб силе деревень, также предлагала три основных полюса интереса: война против внешниx врагов (арабы, хазары, славяне и болгары), расширение политической и культурной сферы Византии в сторону болгарского и славянского миров и ссора образов, то есть спор между иконоборцами, сторонниками их устранения, и иконописцами, защитниками их почитания и даже поклонения.

Спор по поводу изображений

Спор о характере изображений и поклонения им развивался в три основных этапа. Первый, между 726 и 787 годами, ознаменовал торжество иконоборчества. Второй, между 787 годом, когда II Никейский собор восстановил культ образов, и 815 годом, характеризовался успехом иконодулии. И третий, между 815 годом, когда он вернулся к иконоборчеству, и 843 годом, когда судебный процесс завершился окончательным триумфом защитников образов.

Окончательное разрешение конфликта повлекло за собой устранение источников, благоприятных для иконоборчества, что навсегда оставило важные аспекты того периода в тени. Ссора из-за изображений в Византийской империи была до некоторой степени неизбежна. Преданность им была гораздо более сильной на Востоке, чем на Западе. Некоторые изображения Христа, Богородицы и некоторых святых сами по себе породили настоящий культ икон. В VII веке поля сражений, осажденные города, монастыри и дома были заполнены изображениями, создавая атмосферу неистовой иконодулии. Особенно этому способствовали монастыри, в которых хранились самые популярные иконы, которым приписывали чудотворные способности, создавая поток паломничества и жертвоприношений.

Проблема усугублялась тем фактом, что с теологической точки зрения иконодулия была частью ортодоксии, которую до иконоборческого взрыва Церковь защищала как от монофизитства, так и от иудаизма и ислама, трех противников иконической традиции. С учетом этиx прецедентов, неудивительно, что самые сильные иконоборческие течения зародились на восточных границах Империи, которая в VIII веке жила в контакте с монофизитами, евреями и мусульманами. Эта религиозная интерпретация дискуссии об образах должна быть связана с политической интерпретацией[115 - Andrе Chastel, Le concile de Nicеe et les thеologiens de la Rеforme catholique, pр. 333–339].

Император, впервые запретивший иконы, Лев III Исавp, имел желание создать новую династию и провести политическое обновление. Религиозное выражение обеих волей было обнаружено в возвышении креста, что привело к параллельному преследованию образов. При этом Лев III Исавp противопоставил власть креста Христова силе образов святых, монополизированных монастырями, все более могущественными помещиками. Крест стал для самого императора эталоном единственной власти над другими властями, военными, гражданскими или церковными[116 - Michel Kaplan, La chrеtientе byzantine du dеbut du viie si?cle au milieu du ixe si?cle, 25–38, Еditions SEDES, 1997.].

Первый иконоборческий период

Переворот в апреле 717 года позволил стратегу из Малой Азии захватить имперский трон, который он занимал под именем Льва III Исавp (717–741). За несколько месяцев новый император укрепил свои позиции, отразив два морских нападения арабов на Константинополь и остановив намерения болгар сделать то же самое с суши.

Его усилия помогли вернуть византийцам военную инициативу, утраченную восемьдесят лет назад. Это позволило новому императору предпринять первые шаги по реорганизации государства, которые затем охватили три основных аспекта. Закон, обнародованный в 726 году, Eklogе (выбор), обобщил издание Corpus Juris Civilis Юстиниана, включая усиление фигуры императора как законодателя, вдохновленного Богом[117 - Jean-Claude Schmitt, L’Occident, Nicеe II et les images du viiie au xiiie si?cle, pр. 271–303.].

Территориальное управление, с увеличением количества тем, имело целью уменьшить его размер и военную силу. И религиозная политика и начало иконоборческого движения приходится на 726 год[118 - Иконоборцы считали изображения святых идолами, а почитание икон – идолопоклонством, ссылаясь на ветхозаветные заповеди («не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху… не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20:4–5)).]. Первым символическим актом было снятие образа Христа, завершающего дверь императорского дворца, и его замена крестом.

За этим последовало систематическое уничтожение изображений, против чего вожди иконописцев, почти всегда монахи, особенно Иоанн Дамаскин, выдвигали свои первые богословские аргументы. Его основа была найдена в неоплатонической концепции, согласно которой изображение является представлением, которое может помочь нам войти в духовный контакт с тем, кого он представляет, даже если образoм является Сам Бог, воплощенный во Христе.

Папы отказались принять иконоборческие тезисы, что привело к их конфронтации с императором, который поспешил отделить византийские епархии Италии и Иллирии от патриархата Рима, чтобы воплотить их в Константинопольском патриархате. Это решение укрепило традиционные добрые отношения между императором и византийским патриархом, против которых вместо этого боролись монахи. Вражда между иконоборцами и иконопочитателями достигла апогея в правление Константина V (741–775), который развязал систематические преследования защитников образов[119 - Dagron, G. (1996): Empereur et pr?tre. Etude sur le cesaropapisme byzantin. Par?s.].

Такое отношение привело к окончательному разрыву с папством, которое нашло в франкском короле Пипинe Коротком (Pippinus Brevis) помощь, в которой он нуждался как против лангобардов, так и против вмешательства византийских властей. Это дало папе желанную независимость от Византии и подтвердило связь понтификата с судьбами Запада. Смерть императора Константина V положила конец жесточайшему периоду иконоборческих гонений. Пять лет спустя, в правление императрицы Ирины (780–802), они начали решительно затухать, и II Никейский собор 787 года положил конец иконоборчеству и торжеству иконоборчества[120 - Emmanuel Lanne, Rome et Nicеe II, pр. 219–229.].

В нем отцы совета установили в отношении изображений различие между их «почитанием», которое допускалось и поощрялось, и «поклонением» им, которое было запрещено. На соборе монахи, фанатичные иконописцы, согласились на компромисс в области богословия в обмен на навязывание своих критериев дисциплине духовенства и литургии; и, прежде всего, в обмен на создание общины монахов в восстановленном монастыре Студион в столице, которые стали знаменосцем непримиримой стороны иконопочитателeй.

Второй иконоборческий период

Никейский собор 787 года положил конец спору по поводу изображений, но не решил многочисленные проблемы, возникшие в результате шестидесятилетней конфронтации. Монахов можно было считать единственными полноправными победителями, потому что, со своей стороны, императрица Ирина,[121 - Ирина Афинская (в др. – гр. ?????? ? ???????) – византийская императрица, родилась около 752 года в Афинах и умерла9 августа 803 г. на острове Лесбос. Она правила как регент от имени своего сына с 780 по 790 год, а затем как правящая императрица (????????, basileus) с 797 по 802 год. Она первая женщина в истории, правившая как василевс.] поощрявшая культовое решение, начала испытывать серьезные трудности с удержанием власти. Именно необычность положения женщины во главе Империи была использована как в Западной Европе, так и в самой Византии.

На Западе Карл Великий использовал это как предлог чтобы считать имперский трон вакантным и следовательно предложил себя в качестве императора единой Римской империи 25 декабря 800 года[122 - Римская церковь решила не воспринимать Ирину как законную главу Империи, благодаря чему появилась возможность передать императорский титул на Запад. 25 декабря 800 года Карл Великий был коронован в соборе Святого Петра папой Львом III и провозглашён римским сенатом императором. Карл, убеждённый уговорами зависимых от него римских пап, считал, что стал императором единой Римской империи. Christoph von Sch?nborn, L’Ic?ne du Christ: Fondements thеologiques, Еditions Universitaires, Fribourg, 1976, 245 p.].

В Византийской империи военачальники воспользовались неудачным положением императрицы[123 - Когда ее сын достигает совершеннолетия, Иринa показывает свое намерение остаться у власти и править в одиночку, что провоцирует восстание части армии. В 790 году вспыхнуло восстание. Константин VI воспользовался случаем, чтобы свергнуть свою мать и захватить власть. Однако два года спустя он решил позвать ее обратно к себе и назвал ее соправительницей. Путем целого ряда маневров Ирине удалось сделать своего сына непопулярным в общественном мнении и церкви. В 797 году она свергла его в результате государственного переворота и выколола ему глаза. Затем она сменила свой титул «василисса» (мать императора) на «вазилевс». (император), официально став «женщиной-императором».], которая отравила своего мужа императора Льва IV Хазара в 780 году, ослепила сынa Константине VI, захватив самодержавную власть в империи, отстранили ее от престола в 802 г. и поставить на его место Никифора, главу имперской администрации. Затем Ирину сослали на Принкипо, а затем на остров Лесбос, где она умерла в 803 году.

Новый император (802–811), стремясь возобновить войну на разных фронтах, усилил два механизма, которые могли обеспечить их успех: сбор налогов и эффективные воины. Двойные усилия позволили ему расширить размеры армии, но не принесли ему большого успеха на поле боя. Действительно, разрушение Аварской империи Карлом Великим освободило болгар от давления, которое они испытывали на своем западном фронте, и позволило им сосредоточить свои атаки на Византийскую империю, столица которой снова была осаждена между 811 и 813 годами.

Ситуация была использована новым военачальником для захвата имперской власти. Новый император Лев V «Армянин» (813–820) сознательно принял во внутренней политике личность своего тезки Льва III и вернулся к иконоборчеству. В 815 г. начался второй период разрушения изображений, продолжавшийся до 843 г. и характеризовавшийся меньшей опасностью в отношении иконоборцев; возможно, потому, что новые атаки были погружены в процессе длительного всеобщего восстания, посредством которого они надеялись разрешить более глубокие проблемы в жизни Империи[124 - Jean Skylitz?s, (trad. Bernard Flusin et annotе pat Jean-Claude Cheynet), Empereurs de Constantinople, Paris, еditions P. Lethilleux, 2003, “Lеon l'Armеnien”, p. 15–23.].

Среди них особо выделялись три. Растущая дихотомия между столицей и провинциями, некоторые из них, например Армения, имели черты, которые сегодня мы бы назвали националистическими. Соперничество стратиотов с приграничными гарнизонами. И появление некоторых видов религиозного экстремизмa, таких как павликиан, которые отвергали не только изображения, но также крест, таинства и церковную иерархию. Этот набор тревожных элементов в жизни Империи использовался мусульманами для продвижения позиций, особенно на островах Крит и Сицилия, которые они в конечном итоге займут. Слабости Империи имели некоторую компенсацию.

Среди них укрепление имперского самодержавия как определение закона, даже религиозного; укрепление отправления общественного правосудия; расширение емкости сбора, особенно на Балканах и Анатолии, что является признаком восстановления имперской власти; увеличение денежного обращения, свидетельствующее о растущей коммерческой активности, которая, в свою очередь, была основана на восстановлении городской жизни; и очевидное культурное проявление, видимое в деятельности таких людей, как патриарх Иоанн VII Грамматик, Лев Математик или молодой Фотий, который тогда написал свою Библиотеку, обзор содержания почти трехсот книг[125 - Иоан Грамматик – патриарх Константинопольский (21 января 837 – 4 марта 843); Лев Математик (или Лев Философ) (около 790 г. – около 870 г.) – византийский математик и механик; архиепископ Фессалоник в 840–843 годах. Основатель Магнаврской высшей школы в Константинополе; Патриарх Фотий I (около 820–896) – византийский богослов, патриарх Константинопольский (858–867 и 877–886 годы). Paul Lemerle, Le premier humanisme byzantin, Paris, 1971. 67–89.].

Эта серия успехов увенчалась восстановлением культа изображений, наложенного регентшей императрицей Феодорой в первое воскресенье Великого поста 843 года.

За пределами Византийской империи второй иконоборческий период оставил в качестве наиболее значительного балансa – очевидное ухудшение отношений между Церквями Константинополя и Рима. Решающим признаком отчуждения между ними стал спор между Папой Николаем I и Патриархом Фотием, закончившийся в 867 г. взаимным отлучением от церкви, что явилось первым явным и формальным разрывом между двумя Церквями. Как и в предыдущих случаях замаскированного раскола, причины разделения были разными, хотя, наряду с взаимной ревностью к иерархии в Церкви, очевидно, что корнем оставалась оппозиция доктрине о Святом Духе (Filioque). Если у греков он «исходит от Отца через Сына» то у латинских он «исходит от Отца и Сына»[126 - Gallimard. Hussey, J.M. (1986): The orthodox Church in the byzantine Empire. Clarendon Press, Oxford.].

В конечном счете, два периода иконоборческой борьбы характеризовались интеллектуальным и жизненно важным отступлением Византийской империи в ее физические и духовные границы, что способствовало обострению своеобразия ее черт. Со своей стороны, девять лет между 858 и 867 годами, когда противостояние между римским папством и патриархатом Константинополя развилось в результате раскола, были в то же время решающими для непосредственной истории Византии и симптомами будущего из Восточной Европы. Действительно, четыре события этого десятилетия ознаменуют его. Во-первых, это религиозный раскол. [127 - Vlasto, Alexis P. (1970). The Entry of the Slavs into Christendom: An Introduction to the Medieval History of the Slavs. Cambridge 45–87: Cambridge University Press.]

Второй – появление впервые в 860 году русских кораблей под стенами Константинополя. Третий – деятельность византийских миссионеров; как тех, кто проповедовал в Болгарии, чей государь Борис был крещен именем (Михаил) самого императора Византии, так и тех, кто проповедовал в других регионах Балкан, особенно два брата Константин (позже названный Кириллом) и Мефодий. Четвертое из событий 858–867 годов было, без сомнения, началом деятельности этих двух миссионеров, которые, потерпев неудачу среди хазар, обратившихся в иудаизм, были отправлены проповедовать христианство в королевство Великой Моравии.

Это было широкое пространство между Баварским лесом и реками Тиса и Дунай, которое достигло своей автономии в результате разрушения Аварской империи Карлом Великим. Чтобы облегчить распространение своего религиозного послания, Кирилл и Мефодий разработали письменность для славянского языка, так называемую глаголицу (от русского слова «глагол»).

Исходя из этого, в скором времени такая письменность будет заменена так называемой «кириллицей», хотя Кирилл не был ее изобретателем. Вскоре язык стал инструментом, который облегчил перевод священных писаний и юридических текстов на языки народов, населявших большую часть Восточной Европы[128 - Ostrogorsky, George (1956). History of the Byzantine State. 35–67 p. Oxford: Basil Blackwell.].

В конце концов, это был большой вклад греческих миссионеров. Вместо этого его попытки связать Великую Моравию с миром византийского христианства потерпели неудачу из-за сопротивления германских Пап, князей и епископов, которые считали эту территорию зоной естественного латинского и немецкого влияния. В качестве компенсации болгары, а затем сербы и русские постепенно войдут в сферу политического, культурного и религиозного влияния Византийской империи[129 - Subotin-Golubovic, Tatjana (1999). «Reflection of the Cult of Saint Konstantine and Methodios in Medieval Serbian Culture». Thessaloniki – Magna Moravia: Proceedings of the International Conference. Thessaloniki: Hellenic Association for Slavic Studies. pp. 37–46.].

Второй золотой век Византии: македонская династия

После убийства императора Михаила III в 867 году трон перешел в руки Василия I (867–886). С ним началась новая Македонская династия, которая продлила свое существование с этой даты до 1057 года, когда территориальная аристократия совершила государственный переворот, в результате которого на престол был возведен Исаак Комнин.

На протяжении почти двух столетий, под властью македонских императоров, Византийская империя переживала период внутренней политической и социальной консолидации и культурного расцвета, который был назван «вторым византийским золотым веком». В течение этих двухсот лет первый период соответствовал утверждению новой династии между восшествием Василия I на престол в 867 году и смертью Константина VII в 959 году. Возрождение международной торговли, некоторое ослабление деревенских общин и развитие крупных монастырских владений были его доминирующими чертами[130 - Cheynet, Jean-Claude (2007). Le Monde Byzantin, II L'Empire byzantin (541– 1204) (en francеs). Par?s: Presses universitaires de France 56–89.].

Триумф самодержавия и обновление государства

Государственный переворот в 867 году, во время которого на престол была возведена македонская династия, стал порогом усиления признаков восстановления, которые проявились уже в первой половине IX века. Среди них сама формулировка модели имперской власти, имеющая художественный перевод в иконографии власти, которую новая династия намеренно будет поддерживать.

По сути, образ каждого македонского императора представлялся избранным Богом, представителем Христа на земле, установленным божественным провидением руководить Империей, которая считалась земным отражением Целестиального Царства. Распространение темы символической коронации императора как выражения божественного происхождения его власти в конечном итоге стало главой самой христианской иконографии. Книга церемоний, написанная императором Константином VII, собрала и отрегулировала впечатляющие церемонии, проводимые в аудиториях и дворцовых праздниках, в демонстрации, которую имитировала сама религиозная литургия.

С момента своего основания македонская династия сознательно пересмотрела предыдущие законы. Василий I начал эту задачу с обнародования в 879 году Эпанагога (Epanagogе, или Восстановления законов), нового кодекса, который пытался изменить кодекс Юстиниана и, уже в своем прологе, вероятно вдохновленный Фотием, однажды восстановленным на его патриархальном престоле, исправил функции двух великих императоров в жизни Империи. Император должен был обеспечивать благополучие своих подданных, защищать христианскую ортодоксию и, прежде всего, толковать законы[131 - Vogt, Albert; Hausherr, Isidorous, eds. (1932). «Oraison fun?bre de Basile I par son fils Lеon VI le Sage». Orientalia Christiana Periodica (en francеs) (Rome, Italy: Pontificium Institutum Orientalium Studiorum) 26 (77): 39–78.].

Те из патриарха, которые всегда подчинялись императору, состояли в толковании канонов и соборных решений, чтобы гарантировать духовную жизнь жителей Империи. Законодательная задача была продолжена двумя преемниками Василия I. Его сын Лев VI (886–911) издал Basilika, или Императорские законы, написанные на греческом языке, которые из-за своей длины и систематизации напоминают законы Юстиниана Corpus Juris Civilis, которые они вытеснили, составляя самое обширное собрание законов Средневековья[132 - Kaplan, M. (1992): Les hommes et la terre ? Byzance du VI e au XI e si?cle. Proprietе et exploitation du sol. Par?s, Publications de la Sorbonne.].

Со своей стороны, Константин VII (911–959), сын первого, выполнил задачу своего деда и отца, развивая, прежде всего, регулирование административных органов в своих двух работах: De los temas и De la Administraciоn Empire. Наряду с поддержкой доктрины имперского самодержавия, законодательные усилия способствовали идеологическому и культурному обновлению государственной службы.

Это было распределено в сложной организационной схеме; в ней, помимо канцлера, военных и финансовых полномочий, были развиты полномочия императорского дворца или постов с дворянскими достоинствами. Они составляли настоящую приманку для тщеславия сильных мира сего, которые, помимо непосредственного выполнения государственных функций, утешались положением в дворцовом протоколе, приобретенным путем покупки.

Таким образом, императоры смогли одновременно укрепить имперские финансы и идеологическую сплоченность византийского общества. Территориальное управление, хотя и все еще основанное на системе тем, претерпело некоторые существенные изменения; в частности, два, относящиеся к его стратегическим и фискальным аспектам.

С одной стороны, количество тем увеличивалось, а набор более мобильных наемных войск увеличивался. С другой стороны, старая фигура крестьянина-солдата начала терять свою ценность. Тот же критерий централизации был наложен на армию, которая, имея около двухсот дромонов, участвовала в восстановлении военной инициативы Империи.

Возрождение экономической активности