Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи

Именно в этом контексте экспедиция латинских воинов, которая должна была составить четвертый крестовый поход с очень конкретной целью вторжения в Египет, изменила свой маршрут и появилась у ворот Константинополя, сумев посадить на трон свергнутого императора и его сынa Алексея IV.

Уступки, сделанные ими латинянам, вызвали бурную реакцию у их византийских подданных. Она была предлогом того, что в апреле 1204 года она служила крестоносцам, на практике, венецианцам, для штурма города и тщательного разграбления. Событие имело далеко идущие последствия для Византийской империи и Средиземноморья в целом. Среди прочего, четыре были особенно значительными. Исчезновение духа крестового похода, как это было предложено в конце XI века.

Обострение антизападничества византийцев и захватывающее обогащение Венеции, которая обеспечит «четверть с половиной» имперского дохода, контроль над Адриатическим и Эгейским морями и выход к Черному морю[157 - Gruber, Isaiah (2012). Orthodox Russia in Crisis: Church and Nation in the Time of Troubles. Cornell University Press. p. 47]. И, с точки зрения истории Византийской империи как политического образования, ее фрагментарность. Империя, которую латинские источники называли Рум, была предметом разделения: Partitio Romaniae. В Константинополе венецианцы установили «латинского» императора Фландрии Болдуина.

В качестве его вассалов несколько дворян, возглавлявших экспедицию 1203–1204 годов, образовали княжества в Афинах, Фивах, Морее и Фессалониках, то есть в европейской части Империи. Тем временем некоторые семьи византийской аристократии пытались сделать то же самое в Малой Азии. Комнины добились успеха в далеком Трабзоне, а Ласкари в Никее. В тот же год грабежей Константино Ласкарис, признанный дворянством императором и патриархом столицы, был превращен в хранилище имперской легитимности. В 1261 году военачальник Михаил Палеолог, провозгласив себя «греческим» императором Никеи, вошел в Константинополь и снова был коронован. С Мигеля VIII началась династия Палеологов.

5

Кульминация классического ислама и его возрождение

Историю ислама примерно с 960 по 1260 год можно разделить на два основных этапа. В первом, между 960 и 1055 годами, исламский мир был разделен на три великих халифата: Омейядский в Кордовe, Фатимидский в Каирe и Аббасидский в Багдадe. Политическая и религиозная динамика каждого из них была различной и объясняла как существование некоторых автономных сил на их соответствующих периферийных территориях, так и их фактическую фрагментацию на независимые королевства и княжества.

На втором этапе, между 1055 и 1260 годами, ислам был разделен на две большие пространственные области, восточную и западную. Внутри первого были четко разграничены владения Багдадского халифата и Каирского халифата; во втором – Аль-Андалус и Магриб. В обeих странах в XII веке были предприняты попытки к единству: на Западе, между 1100 и 1170 годами, ими руководили Альморавиды, а позднее – Альмохады; на Востоке – Aюби, особенно их харизматичный лидер Саладин[158 - Kazhdan, A.P. y Epstein, A.W. (1985): Change in byzantine culture in the eleventh and twelfth centuries. Berkeley, University of California Press. Patlagean, Е. (2001): Figures de pouvoir ? Byzance (IXe – XIIe si?cle). Spoleto, CISAM. Recopilaciоn de art?culos de la autora.].

В обоих случаях в течение XIII века присутствовала угроза сил вне ислама: на Западе испано-христиане, которые между 1212 и 1260 годами резко сократили пространство Аль-Андалуса; на Востоке – монголы, которые в 1258 году вошли в Багдад.

Экономическое и культурное великолепие и политическая раздробленность в конце классического ислама

Примерно между 960 и 1055 годами исламский мир пережил заключительную стадию того, что было названо классическим исламом. Как и в предыдущий период, одна и та же вера, даже с различными интерпретациями, один и тот же язык культуры, арабский и та же цивилизация городов и торговых отношений продолжала идентифицировать миллионы людей из разных стран: от Атлантическoгo океанa до реки Инд.

Эти черты единства сосуществовали с чертами фрагментации в религиозной интерпретации и, прежде всего, в политическом строительстве. Среди первых мы должны поставить: милитаризованную секуляризацию власти, расширение исламского рыночного пространства и прогресс в философских размышлениях и научных экспериментах[159 - Harvey, A. (1989): Economic expansion in the byzantine Empire, 900–1200. Cambridge, Cambridge University Press.].

Военизированная секуляризация власти

Слияние политических и религиозных элементов в отношениях между властью и подданными в исламе сделало халифа представителем Аллаха и потребовало слепого подчинения установленной власти. Несмотря на это, многочисленные восстания, имевшие место в первые три столетия существования, и превращение халифата в Империю объясняют усиление инструментов власти, которые обеспечили бы осуществление власти, в первую очередь понимаемой как светской.

В конце X века три халифата (Багдад, Каир, Кордова) фактически основывались на трех чисто светских основаниях: визирате, армии и налоговой системе. Визират был режимом, который сделал визиря (в Аль-Андалусе хайиб) главой гражданской и военной администрации, оставив исключительно религиозное руководство в руках халифа. Это разделение властей халифа означало разрыв линии легитимности при осуществлении власти.

При ослаблении фигуры халифа ничто не мешало умножению претендентов на пост визиря или хайиба и, если повезет, основать собственные династии, параллельные халифату. Именно это и произошло в халифатах Багдада и Кордовы, соответственно, с семьями Буйес и Амириес (Альманзор и его сыновья). Армия увеличивалась с прибытием наемников и привезенных рабов.

В Аль-Андалусе Альманзор нанимал берберов и чернокожих и, в меньшей степени, славян. В Багдаде к буйям присоединились тюркcкие и персидские мамлюки. Намерение визирей состояло в том, чтобы ослабить старые племенные базы ополчения, но в то же время это служило подтверждению власти некоторых наемных военачальников и способствовало частым столкновениям между воинами разного происхождения. Налогообложение было направлено на увеличение доходов, которое могло удовлетворить наемные войска и их профессиональных командиров.

Для этого использовались следующие средства: увеличение налогов за счет непрерывного роста коммерческой деятельности, контроль над производством золота, особенно в Сиджилмасе в Сахаре, за которое боролись Омейяды и Фатимиды и в целом в халифате Багдада, увеличение количества уступок типа икты. Икта состояла из временной передачи владельцу права получать налоги с крестьян в обмен соответствующей десятины в казну халифа.

Каждый воин получал икту, важность которой была пропорциональна положению, которое он занимал в армии, поскольку такая уступка составляла его вознаграждение. Несмотря на очевидное сходство с каролингским бенефициумом и византийской пронойей[160 - Греч. pronoia – «предусмотрительность, предвидение», лат. providentia – «предвидение».], исламский институт не утратил своего публичного характера[161 - Holt, P.M. (1986): The Age of the crusades. The Near East from the eleventh century to 1517. Londres, Longman.].

Однако это не предотвратило увеличения налогового бремени деревенских налогоплательщиков, которые во многих случаях были вынуждены доверить частное владение могущественным, из тех, кто стал поселенцами. Эволюция в трех областях: определение власти, армии и налогообложения, показывает, что между серединой X века и серединой XI века политико-религиозная связь субъекта с самодержавным халифом превратилась в политическое подчинение визирей и офицеров наемных армий.

Расширение исламского торгового пространства

Кристаллизация в X веке халифатов Кордовы и Каира способствовала консолидации двух экономических зон, Аль-Андалуса и Египта, которые пытались подражать Багдаду в качестве экономических полюсов и бенефициаров обменов с другими странами и халифатами. Это привело к значительному увеличению числа городов, достойных называться городами, к возрождению торговли и к изменению и расширению их маршрутов.

Этот процесс выиграл от прогресса в населении и производстве, который одновременно переживали и Византийская империя, и Западная Европа. Этим объясняется как укрепление экономической оси между Красным и Средиземным морями, роль посредников, которую сыграли жители нескольких итальянских городов, таких как Венеция, Амальфи или, немного позже, Пиза и Генуя, так и торговля пряностями с арабами в Индии, где купцы Багдадского халифата также могли взаимодействовать с китайскими купцами. Чтобы компенсировать удлинение маршрутов, был разработан более быстрый морской путь, который побудил мусульманских купцов селиться в прибрежных районах Индокитая.

Расширение на восток маршрутов, посещаемых исламскими купцами, имело аналогию в других направлениях. Ближе к северу Европы ее проводили византийцы, пересекавшие побережье Черного моря, куда по суше прибывали караваны из иранских и иракских регионов, и варяги из русских степей, соединявшие Черное море с Балтикой. Однако величайшим нововведением X и XI веков было объединение маршрутов во внутренние районы Африки. От всего этого расширения исламского торгового пространства больше всего выиграл египетский халифат Фатимидов, который занимал центральное положение во всей сети обменов.

Прогресс философии и науки

Увеличение богатства исламских обществ и рост человеческих и интеллектуальных отношений помогли объяснить культурное развитие X и XI веков. Даже политическая раздробленность не мешала процветанию интеллектуальной деятельности: напротив, она умножала число покровителей любого проявления культуры. Mы можем выделить три характеристики этого.

Первое: трудность философско-религиозной рефлексии, которая в исламе, за некоторыми исключениями, достигла в конце X и начале XI века одной из вершин свободы и терпимости; в некотором роде гуманизма.

Во-вторых, интеллектуальная гегемония восточного ислама, где более раннее распространение использования бумаги способствовало увеличению количества копий, а вместе с ними и книг, которые по большей части продолжали быть написанными на арабском языке. Третьей характеристикой исламского интеллектуального великолепия того времени было то, что онo охватывалo все дисциплины.

В истории и географии представительной фигурой был аль-Бируни, мудрец, сопровождавший Махмуда Газневи в его походах по завоеванию Индии. В математике включение «нуля» и замена римскиx цифр арабскими (называемыми также индийскими или индо-арабскими) облегчит вычисления.

В медицине или в таких дисциплинах, как ботаника, зоология, агрономия или астрономия, его культиваторов было не только много, но и по сравнению с представителями греческого периода они проявляли очень характерную черту: они компенсировали свою более низкую способность к абстракции экспериментальной практикой.

Размах научного любопытства и количество тех, кто посвятил себя его удовлетворению, были настолько велики, что сделать выбор очень сложно. Чтобы назвать одно имя, мы бы вспомнили имя того, кто тогда представлял собой истинную кульминацию как в философии, так и в медицине: Ибн Сина, известный на Западе как Авиценна.

Его беспокойная жизнь между 980 и 1037 годами в Трансоксиане и центральном Иране не помешала ему создать интеллектуальное творение первого порядка. Если его философские теории о необходимом Существе и других возможных существах, которые завершили теории Аль-Фараби, повлияют на западную философию XII и XIII веков, то его Канон медицины станет фундаментальным текстом как исламских, так и европейских медицинских исследований в следующие четыре века.

От трех халифатов к провинциальным династиям

Единство ислама при едином халифе исчезло в X веке. На его месте, вместе с халифатом Аббасидов со столицей в Багдаде, возникли два других: Омеяды в Кордове и Фатимиды в Египте. Между серединой X века и до середины XI века три страны пережили первую фазу политического усиления под властью визирей и вторую фазу распада власти с появлением небольших автономных королевств. В то время как в халифатах Кордовы и Багдада это раздробление завершилось, в Каире Фатимидам удалось остановить его. Этот факт сочетается с экономическими данными, подтверждающими важную роль Египта в исламе около 1000 года.

Египетский халифат Фатимидов

Он зародился в Магрибе как политическое выражение движения за религиозное возрождение, исмаилизма, своего рода экстремистской версии доктрины Шиизма. После успеха в своем родном регионе Фатимиды предприняли завоевание Египта. Через четыре года они навязали себя губернаторам Аббасидов, а с 973 года они начали управлять территорией из новой столицы, созданной ими, – Каира (Победоносца).

Отсюда они стимулировали культурный расцвет, подходящим знаком которого было создание мечети Аль-Азхар и ее «дома мудрости», и они умело использовали положение Египта в новых коммерческих кругах. В конечном итоге они были строителями политического пространства, которое в конце X – начале XI веков составляло центр исламского мира.

Ситуация начала ухудшаться около 1030 года. Помимо нескольких лет неурожаев и столкновений между наемными военачальниками, безошибочным признаком ухудшения ситуации стало восстание Зиянидов, берберских правителей Магриба, зависимых от Фатимидов Каира. Сепаратистское движение в регионе, где зародилась сама династия, было подавлено силой. Для этого Фатимиды обратились к кочевым бедуинским племенам из Верхнего Египта, конфедерации арабских племен Бану Хиляль, которые прошли через поля и деревни восставших, оставляя кровь и огонь.

Результатом стало разрушение сельского хозяйства, которое длилось веками, и концентрация населения в обнесенных стенами прибрежных городах, откуда они практиковали торговлю и пиратство. Кроме того, чтобы объединить усилия, в 1073 году халиф Фатимидов передал всю власть Бадру. Вместе с ним визират, у которого было больше трудностей в Каире, чем в двух других халифатах, чтобы утвердиться, сделал это в большей степени, чем в них: Бадр стал истинным султаном Египта. Его деятельность и создание крестоносцами с Запада в 1099 году Латинского королевства Иерусалим помогли Фатимидам остаться у власти в Египте еще на семьдесят лет[162 - Birnbaum, H. y Flier, M. (eds.) (1983): Medieval russian culture. Berkeley, University of California Press. Cheynet, J. Cl. (1990): Pouvoir et contestations ? Byzance (963–1210). Par?s, Publications de la Sorbonne.].

Омейядский халифат Кордовы

В 929 году Абд-аль-Рахман III провозгласил себя халифом государства, достигшего между 950 и 980 годами пика своих экономических, политических и культурных достижений. Его власть была наложена не только на Аль-Андалус, но и на христиан севера полуострова, которых он держал в страхе, и на берберов Северной Африки, благодаря сотрудничеству с которыми в течение пяти лет Фатимиды из Каира смогли переправить сахарское золото в Аль-Андалус.

Начиная с 980 года попытка продлить этот период расцвета ислама в Испании соответствовала хайибу или визирю Альманзору. Последние использовали те же ресурсы, что и другие визири: против наемников, в их случае берберов и славян, которые нарушили племенную структуру армии и усугубили налоговое бремя, что привело к социальной напряженности. После его смерти в 1002 году халифат вступил в процесс ослабления, который закончился его исчезновением в 1031 году.

Исчезновение Kордовского халифата уступило место нескольким очень маленьким территориальным княжествам, королевствам Тайфа. Во главе их, согласно случаям, стояли правители андалузского, берберского и славянского происхождения, созвучные социальной и территориальной гегемонии, которую наследники военачальников, привезенных Альманзором, достигли в некоторых регионах Аль-Андалуса. Из этих королевств особенно андалузцы пережили период богатства и интеллектуального расцвета. С другой стороны, его военная слабость использовалась с середины XI века испано-христианами, которые вторглись в мусульманские королевства, которые они начали использовать путем сбора дани или изгоев.

Аббасидский халифат Багдада

С 973 года воцарение Фатимидов в Каире и ее более позднее великолепие способствовали ослаблению Багдадского халифата. С территориальной точки зрения спад был значительным. Не только из-за потери Египта, Магриба и части Сирии и Аравии, но и потому, что это побудило аристократию и правителей различных восточных регионов Багдадского халифата объединить свои княжества. Таким образом, к Тахиридам и Сафаридам добавились и сильно наслоились Саманиды, которые к 980 году правили от восточного Ирана до входа в Индию.

В этой слабой ситуации халифату было очень трудно предотвратить продвижение внешней силы – турок. Турки, принадлежащие к кочевым народам степей Средней Азии, были наняты в качестве воинов различными региональными князьями. Ослабление одного из них позволило новому турецкому вождю Себуктегину занять часть Саманидского царства в 977 году. Под его командованием турки поселились в регионе Газна и образовали новую династию в современном Афганистане – Газнави. Оттуда они доминировали на перевале в Индию[163 - Cressier, P.; Fierro, M. y Molina, L. (2006): Los almohades: problemas y perspectivas (2 vols.). Madrid, CSIC.].

В 997 году Себук-тегинa сменил его сын Махмуд Газневи, который своими военными походами в Индию расширил исламское пространство. Спустя десятилетия турки-сельджуки захватят империю Газнави на территории, которая стала оплотом ислама в Индии. Именно здесь шестьдесят лет назад родился Пакистан. Пока эти события происходили в восточной части Багдадского халифата, другая турецкая группа, огузы, которых под предводительством Сельджукa также будут называть сельджуками или династией сельджукидов, закрепила свои позиции в центре халифата.

Внук этого вождя во главе этих исламизированных турок, пылко подчинявшийся суннитскому повиновению, который рассчитывал на военный и административный опыт иранцев, вошел в Багдад в 1055 году, изгнал визирей Буи, обвиненных в шиизме, и получил от халифа титулы «эмир Востока и Запада» и «султана турок». Они подтвердили свое лидерство над гражданской и военной администрацией, в то время как религиозные, почти не упоминаемые в пятничных молитвах, остались в руках халифа Аббасидов.

Политическое и доктринальное обновление в исламе

Между 1055 и 1260 годами исламское пространство, по-видимому, разделено на две большие области, восточную и западную, разделенные Ливийской пустыней и Магрибом, частично опустошенным конфедерацией Бану Хиляль. Арабский язык, денежная экономика, городская жизнь и интеллектуальная деятельность продолжают циркулировать между ними, но в политическом и, отчасти, религиозном масштабе они дистанцируются друг от друга, в то же время укрепляя отношения пространств, каждая из них – эти две великие области ислама. Таким образом, история Аль-Андалуса сливается с историей Северной Африки, точно так же, как, с другой стороны, происходит с историей Египта, Сирии, Ирака и даже Малой Азии.