Те, кто никогда не уходят

Закрывая дверь, я замечаю следы на дереве. Длинные тонкие линии, идущие вдоль двери примерно на уровне моего плеча. Я провожу пальцами по углублениям. Они кажутся почти…

Царапины. Как будто кто-то царапал дверь.

Пытаясь выбраться.

Нет, это смешно. Я параноик. Иногда старое дерево царапается. Это не означает ничего зловещего.

В комнате внезапно становится невыносимо жарко и душно. В углу комнаты стоит небольшая печь, которая, я уверена, обеспечивает комфорт зимой, но в теплое время года ее нечем охладить. Мне придется купить вентилятор, чтобы поставить его перед окном. Несмотря на то, что он намного больше моей машины, он все равно очень мал – я не удивлена, что они использовали его как чулан. Я оглядываюсь вокруг, открывая ящики, чтобы проверить их размер. В комнате есть небольшой шкаф, в котором едва хватает места, чтобы повесить мои несколько платьев. Шкаф пуст, если не считать пары вешалок и маленького синего ведра в углу.

Я пытаюсь открыть маленькое окно, чтобы подышать воздухом. Но оно не сдвигается с места. Я щурюсь, чтобы рассмотреть ситуацию повнимательнее. Я провожу пальцем по оконной раме. Похоже, что его нарисовали на месте.

Хотя у меня есть окно, оно не открывается.

Я мог бы спросить об этом Нину, но не хочу, чтобы это выглядело так, будто я жалуюсь, когда только сегодня начала здесь работать. Возможно, на следующей неделе я смогу упомянуть об этом. Я не думаю, что слишком многого можно ожидать, имея одно работающее окно.

Специалист по ландшафтному дизайну, Энцо, сейчас на заднем дворе. Он управляет газонокосилкой там сзади. Он на мгновение останавливается, чтобы вытереть пот со лба мускулистым предплечьем, а затем поднимает взгляд. Он видит мое лицо через маленькое окошко и качает головой, точно так же, как в первый раз, когда я встретил его. Я помню слово, которое он прошипел мне по-итальянски, прежде чем я вошла в дом. Периколо.

Я достаю из кармана свой новенький сотовый телефон. Экран оживает от моего прикосновения, заполняясь маленькими значками текстовых сообщений, звонков и погоды. В начале моего заключения такие телефоны не были повсеместными, и я не могла себе их позволить с тех пор, как вышла из тюрьмы. Но у пары девочек был один в приюте, куда я пошла, когда впервые вышла, так что я вроде как знаю, как им пользоваться. Я знаю, какой значок вызывает браузер.

Я печатаю в окне браузера: Перевести периколо. Здесь, на чердаке, сигнал, должно быть, слабый, потому что это занимает много времени. Прошла почти минута, когда на экране моего телефона наконец появился перевод периколо:

Опасность.

Глава 4

Следующие семь часов я провожу за уборкой.

Нина не смогла бы сделать этот дом еще грязнее, даже если бы попыталась. Каждая комната дома грязная. В коробке для пиццы на журнальном столике все еще лежат два куска пиццы, а на дне коробки пролито что-то липкое и вонючее. Он просочился, и коробка прилипала к журнальному столику. Чтобы все очистить, потребуется час замачивания и тридцать минут интенсивной чистки.

Кухня – самое худшее. Помимо того, что находится в самом мусорном баке, на кухне лежат два мешка для мусора, содержимое которых разлито. У одного из двух пакетов дырка на дне, и когда я поднимаю его, чтобы вынести на улицу, весь мусор разлетается повсюду. И пахнет просто ужасно. Я давлюсь, но не теряю обед.

Посуда завалена в раковину, и я удивляюсь, почему Нина просто не положила ее в современную посудомоечную машину, пока я не открываю посудомоечную машину и не замечаю, что она тоже до краев забита грязной посудой. Эта женщина не верит в необходимость чистить тарелки перед тем, как положить их в посудомоечную машину. Или, судя по всему, запускает посудомоечную машину. Прежде чем закончить, я мою три загрузки посуды. Я мою все кастрюли отдельно, на большинстве из них запеклась еда, оставшаяся несколько дней назад.

К середине дня я снова сделала кухню хоть немного пригодной для проживания. Я горжусь собой. Это первый тяжелый рабочий день, который я проделала с тех пор, как меня уволили из бара (совершенно несправедливо, но теперь это моя жизнь), и я чувствую себя прекрасно. Все, что я хочу, это продолжать работать здесь. И, возможно, чтобы в моей комнате было открывающееся окно.

"Кто ты?"

Тихий голос пугает меня, когда я убираю последнюю порцию посуды. Я оборачиваюсь – позади меня стоит Сесилия, ее бледно-голубые глаза смотрят на меня, она одета в белое платье с оборками, в котором она похожа на маленькую куклу. Говоря о кукле, я, конечно же, имею в виду ту жуткую говорящую куклу из «Сумеречной зоны», которая убивает людей.

Я даже не видела, как она вошла внутрь. А Нины нигде не видно. Откуда она вообще взялась? Если это та часть работы, где я узнаю, что Сесилия на самом деле мертва уже десять лет и является призраком, я увольняюсь.

Ну, может быть, нет. Но я могу попросить о повышении.

«Привет, Сесилия!» – говорю я весело. «Я Милли. С этого момента я буду работать у тебя дома – убирать вещи и присматривать за тобой, когда твоя мама меня об этом попросит. Надеюсь, мы сможем весело провести время вместе».

Сесилия моргает на меня бледными глазами. "Я голодна."

Я должна помнить, что она обычная маленькая девочка, которая голодна, испытывает жажду, раздражается и ходит в ванную. «Что бы ты хотела съесть?»

"Я не знаю."

– Ну, а какая еда тебе нравятся?

"Я не знаю."

Я стискиваю зубы. Сесилия превратилась из жуткой маленькой девочки в надоедливую девочку. Но мы только что встретились. Я уверена, что через несколько недель мы станем лучшими друзьями. – Хорошо, тогда я просто приготовлю тебе перекус.

Она кивает и забирается на один из табуретов, стоящих вокруг кухонного острова. Ее глаза все еще пронзают меня, как будто они могут прочитать все мои секреты. Мне бы хотелось, чтобы она пошла в гостиную и посмотрела мультики на своем огромном телевизоре, а не просто… смотрела на меня.

– Так что ты любишь смотреть по телевизору? – спрашиваю я, надеясь, что она поймет намек.

Она хмурится, как будто я ее обидела. «Я предпочитаю читать».

"Замечательно! Что ты любишь читать?»

«Книги».

«Что за книги?»

«Тот, у кого есть слова».

О, так вот как это будет, Сесилия. Хорошо, если она не хочет говорить о книгах, я могу сменить тему. – Ты только что вернулась из школы? Я спрашиваю ее.

Она моргает мне. «Откуда бы я еще взялась?»

– Но… как ты тогда добралась домой?

Сесилия раздраженно фыркает. «Мама Люси забрала меня с балета и привезла домой».

Минут пятнадцать назад я слышала, как Нина поднималась наверх, так что предполагаю, что она дома. Интересно, стоит ли мне сообщить ей, что Сесилия дома? Опять же, я не хочу ее беспокоить, и одна из моих обязанностей – присматривать за Сесилией.

Слава богу, Сесилия, кажется, потеряла ко мне интерес и теперь рыщет в своем бледно-розовом рюкзаке. В кладовке я нахожу несколько крекеров «Ритц», а также банку арахисового масла. Я намазываю крекеры арахисовым маслом, как это делала моя мама. Повторение того же поступка, который моя мать столько раз делала для меня, вызывает у меня легкую ностальгию. И грустно. Я никогда не думала, что она бросит меня так, как она это сделала. Вот оно, Милли. Последняя капля.

Намазав крекеры арахисовым маслом, я нарезаю банан и кладу по ломтику на каждый. Мне нравится сочетание арахисового масла и бананов.

«Та-да!» Я кладу тарелку на кухонный стол, чтобы передать ее Сесилии. «Арахисовое масло и банановые крекеры!»

Ее глаза расширяются. «Арахисовое масло и банан?»

"Поверьте мне. Это действительно вкусно».

«У меня аллергия на арахисовое масло!» Щеки Сесилии становятся ярко-розовыми. «Арахисовое масло может меня убить! Ты пытаешься меня убить?»

Мое сердце замирает. Нина никогда ничего не говорила об аллергии на арахисовое масло. И у них прямо в кладовой есть арахисовое масло! Если у ее дочери смертельная аллергия на арахис, зачем ей хранить арахис дома?

«Мама!» Сесилия вскрикивает, бежит к лестнице. «Горничная пыталась навредить мне арахисовым маслом! Помоги, мамочка!»

О Боже.