Те, кто никогда не уходят

Те, кто никогда не уходят
Микки Мо

Когда я устраиваюсь работать горничной в роскошном доме, это шанс начать все заново.

Моя жизнь на новом месте – это тщательное поддержание иллюзии идеальной семьи: я убираю дом, забираю ребенка из школы и готовлю еду, но чем больше я наблюдаю, тем больше ощущаю, что что-то не так.

Хозяйка дома постоянно устраивает беспорядки, чтобы наблюдать за моей реакцией, а ее рассказы о дочери кажутся странными и нелепыми. Муж все более угнетен и подавлен. Идеальная жизнь, которую они ведут, на самом деле скрывает мрак.

Однажды, решив примерить платье хозяйки, я не ожидаю последствий. Просто любопытство. Но когда она узнает, что я сделала, всё меняется. Я начинаю понимать, что дверь моей спальни на чердаке запирается только снаружи, и к тому времени, как я осознаю это, уже слишком поздно. Секреты этого дома гораздо опаснее, чем я могла себе представить.

Микки Мо

Те, кто никогда не уходят

ПРОЛОГ

Если я выйду из этого дома, то буду в наручниках.

Мне следовало бежать из этого дома, пока у меня был шанс. Теперь, когда полицейские находятся в доме и выяснили, что находится наверху, пути назад нет.

Они примерно в пяти секундах от того, чтобы зачитать мне мои права. Я не уверена, почему они до сих пор этого не сделали. Возможно, они надеются обманом заставить меня сказать им то, чего мне не следует говорить.

Удачи в этом.

Полицейский с черными волосами, пронизанными сединой, сидит на диване рядом со мной. Он передвигает свое коренастое тело на итальянской коже цвета жженой карамели. Интересно, какой диван у него дома? Он точно не будет стоить пятизначную сумму, как этот. Вероятно, это какой-то безвкусный цвет, например оранжевый, покрытый шерстью домашних животных и с несколькими разрывами в швах. Интересно, думает ли он о своем домашнем диване и мечтает ли он иметь такой?

Или, что более вероятно, он думает о трупе на чердаке наверху.

«Итак, давайте пройдемся по этому вопросу еще раз», – говорит полицейский со своей нью-йоркской растяжкой. Ранее он назвал мне свое имя, но оно вылетело у меня из головы. Сотрудники полиции должны носить ярко-красные бейджики. Как еще можно запомнить их имена в ситуации сильного стресса? Я думаю, он детектив. – Когда вы нашли тело?

Я делаю паузу, задаваясь вопросом, будет ли сейчас подходящее время, чтобы потребовать адвоката. Разве они не должны были предложить мне его? Я заржавела в этом вопросе.

«Около часа назад», – отвечаю я.

– Зачем ты вообще туда полезла?

Я сжимаю губы. "Я говорила тебе. Я услышала звук.

"ȅ?"

Офицер наклоняется вперед, широко раскрыв глаза. На подбородке у него грубая щетина, как будто он сегодня утром не брился. Его язык слегка высовывается между губ. Я не глупая – я точно знаю, что он хочет, чтобы я сказала.

Я сделала это. Я виновата. Забери меня.

Вместо этого я откидываюсь на диван. "Вот и все. Это все, что я знаю».

Разочарование отражается на лице детектива. Он напрягает челюсть, обдумывая улики, найденные в этом доме. Он задается вопросом, хватит ли у него уже достаточно, чтобы надеть наручники на мои запястья. Он не уверен. Если бы он был уверен, он бы уже это сделал.

– Привет, Коннорс!

Это голос другого офицера. Мы разрываем зрительный контакт, и я смотрю наверх лестницы. Там стоит другой полицейский, гораздо более молодой, его длинные пальцы сжимают перила. Его лицо без морщин бледно.

– Коннорс, – говорит младший офицер. «Тебе нужно подняться сюда, прямо сейчас. Ты должен посмотреть, что здесь происходит». Даже с нижней ступеньки лестницы я вижу, как подпрыгивает его кадык. «Вы не поверите».

Глава 1

ТРЕМЯ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ

МИЛЛИ

– Расскажи мне о себе, Милли.

Нина Винчестер наклоняется вперед на кожаном диване карамельного цвета, скрестив ноги, обнажая лишь малейший намек на ее колени, выглядывающие из-под шелковистой белой юбки. Я не особо разбираюсь в лейблах, но очевидно, что все, что носит Нина Винчестер, стоит уж больно дорого. Ее кремовая блузка вызывает у меня желание пощупать материал, хотя такой шаг значил бы, что у меня не будет шансов получить работу.

Честно говоря, у меня все равно нет шансов получить работу.

– Ну… – начинаю я, тщательно подбирая слова. Даже после всех отказов я все равно стараюсь. «Я выросла в Бруклине. Как вы можете видеть из моего резюме, у меня было много работ по дому для людей». Мое тщательно составленное резюме. «И я люблю детей. А еще… – я оглядываю комнату в поисках собачьей игрушки или кошачьего туалета. «Я тоже люблю домашних животных?»

В интернет-объявлении о вакансии домработницы не упоминались домашние животные. Но лучше перестраховаться. Кто не ценит любителя животных?

«Бруклин!» Миссис Винчестер улыбается мне. «Я тоже выросла в Бруклине. Мы практически соседи!»

"Мы!" Я подтверждаю, хотя ничто не может быть дальше от истины. В Бруклине есть множество желанных районов, где вы готовы раскошелиться на крошечный таунхаус. Я выросла не там. Мы с Ниной Винчестер совершенно разные, но если ей хочется верить, что мы соседи, то я только рада с этим согласиться.

Миссис Винчестер заправляет прядь блестящих золотисто-светлых волос за ухо. Волосы у нее до подбородка, подстрижены в модную стрижку, которая сглаживает двойной подбородок. Ей под тридцать, и с другой прической и другой одеждой она выглядела бы очень невзрачно. Но она использовала свое значительное богатство, чтобы максимально использовать то, что у нее есть. Не могу сказать, что я это не уважаю.

В отношении своей внешности я пошла в прямо противоположном направлении. Возможно, я более чем на десять лет моложе женщины, сидящей напротив меня, но я не хочу, чтобы она чувствовала какую-либо угрозу со стороны меня. Поэтому для своего собеседования я выбрала длинную объемную шерстяную юбку, купленную в комиссионном магазине, и белую блузку из полиэстера с пышными рукавами. Мои грязно-светлые волосы собраны в строгий пучок за головой. Я даже купила пару огромных и ненужных очков в черепаховой оправе, которые сидят у меня на носу. Я выгляжу профессионально и совершенно непривлекательно.

«Итак, работа», – говорит она. «В основном это будет уборка и легкая готовка, если вы к этому готовы. Ты хорошо готовишь, Милли?

"Да, я." Моя непринужденность на кухне – единственное, что в моем резюме не является ложью. «Я превосходный повар».

Ее бледно-голубые глаза загораются. «Это чудесно! Честно говоря, у нас почти никогда не бывает хорошей домашней еды». Она хихикает. «У кого есть время?»

Я подавляю любую осуждающую реакцию. Нина Винчестер не работает, у нее только один ребенок, который целый день ходит в школу, и она нанимает кого-нибудь, чтобы он делал за нее всю уборку. Я даже видела в ее огромном дворе мужчину, который занимался для нее садоводством. Как это возможно, что у нее нет времени готовить еду для своей маленькой семьи?

Я не должна ее осуждать. Я ничего не знаю о том, как сложилась ее жизнь. То, что она богата, не означает, что она избалована.

Но если бы мне пришлось поставить сотню баксов в любом случае, я бы поспорила, что Нина Винчестер ужасно испорчена.

«И с Сесилией нам тоже время от времени понадобится помощь», – говорит миссис Винчестер. «Возможно, отвезу ее на дневные уроки или игры. У тебя есть машина, не так ли?

Я почти смеюсь над ее вопросом. Да, у меня есть машина – это все, что у меня есть сейчас. Мой десятилетний «Ниссан» вонял на улице перед ее домом, и именно там я сейчас живу. Все, что у меня есть, находится в багажнике этой машины. Последний месяц я спала на заднем сиденье.

После месяца жизни в своей машине понимаешь важность некоторых мелочей жизни. Туалет. Раковина. Возможность выпрямить ноги во время сна. Больше всего мне не хватает последнего.

«Да, у меня есть машина», – подтверждаю я.

"Отлично!" Миссис Винчестер хлопает в ладоши. «Конечно, я предоставлю вам автокресло для Сесилии. Ей просто нужно дополнительное сиденье. Она еще не достигла того уровня веса и роста, чтобы обходиться без бустера. Академия педиатрии рекомендует…»