Спроси свою совесть. Политический детектив

Произнесённые слова Антонины, ни сном не духом не ведавшей о чём говорят мужчины, стали последней каплей, переполнившей чашу «серьёзного» разговора двух друзей. Оперативники разразились хохотом. После такого тяжёлого насыщенного неожиданностями дня Дмитрий, наконец, получил психологическую разрядку, которая пришлась как нельзя кстати. Друзья смеялись до слёз. Затем, немного успокоившись, вернулись уже к серьёзному разговору.

– Саня, Тоня рядом? – загадочно вдруг спросил Золотов. Муров оглянулся, и посмотрел в комнату. Жена сидела на диване с детьми и смотрела телевизор, который горланил на всю катушку.

– Нет, всё в порядке, а что ты хотел?

– Понимаешь, Сань, тут сегодня на мою башку свалилась одна любопытная информация, и всё бы ничего, да уж больно какая-то крутоватая и мудрёная! Так вот в ней, – продолжил Золотов, – светанулась пара людишек, которых мне бы хотелось втихаря прокинуть по оперативным учётам без официального запроса в ИЦ ГУВД[18 - ИЦ ГУВД – Информационный центр ГУВД, где содержатся вся секретная информация по оперативным разработкам СКМ и личные архивные данные на рабочую и бывшую (архивную) агентуру.]. Сам понимаешь, запроси их официально – может произойти утечка, а люди уж больно известные. Знаешь же, как это у нас делается, стуканут им одним махом и глазом, не моргнут! Интересуются, мол, вами, господа, из «шестёрки»[19 - «шестёрка» – на сленге оперативников старое название «Управления по борьбе с оргпреступностью» – «Шестой отдел уголовного розыска».] да ещё и из коррупционного отдела. Тогда – пиши, пропало. Так как, Сань?

Дмитрий хорошо знал, что у Мурова в областном информационном центре ГУВД есть очередная весьма близкая «подружка» – молодая лейтенантша. Недавняя выпускница Омской Высшей школы милиции, она не раз выручала Александра в представлении срочной информации, на которую был необходим в обязательном порядке официальный письменный запрос со всеми подписями начальников соответственно. Разумеется, Муров, бывая каждый раз в достаточно частых командировках в областном центре, никогда не забывал заглянуть к ней «на огонёк» – до утра. Так что в амурных делах он преуспевал крепко.

– Ну, надо, так надо! Попробую позвонить к ней завтра, в общем, нет проблем, Демьян. Тем более что через недельки две буду в области. Может, ещё раз «обмокнуть» кое-что придётся, – тихо шепнул в трубку Муров.

– Ох, Саня! – засмеялся Золотов, – Беда с тобой! Погоришь ты на бабах когда-нибудь. Ну, ничего, для общего дела не это грех! Да и тебя, как того горбатого – только могила исправит. И вот ещё что. Хочу перетянуть к нам на коррупцию одного толкового парнишу из следствия 1-го ОВД. Это Строев Сергей. Я его давно знаю от оперов ОУР. Слышал, что следак честный и сообразительный, а ещё жуликов, по которым ведёт дела, готов хоть загрызть на допросах! У него, говорят, стопроцентный уход дел в суд. Видишь ли, дружок дорогой, у меня всего неделя на комплектование отделения, и особо, как ты понял, отбирать-то не приходится. Вот и дрыгаюсь с утра до вечера, ведь через полгода результаты будут требовать!

– Так, постой, Демьян! – перебил его Муров. – Но он же, Строев… этот, не опер, а следак?

– Да я понимаю, Саша, но говорят, уж больно мужик порядочный. Сам понимаешь, в нашей новой конторе, пожалуй, это самое главное, да и образование есть какое надо – Омская «вышка». Ну а «шпиёнской» работе научим махом. Не дурак, надеюсь, а? Что думаешь, чекист?

– Ну, не знаю, – засомневался Муров. – Может ты и прав, а он-то хоть согласен?

– Он-то согласен, только начальника следствия УВД Порокина взбесило, что кадры сманиваю. Вот и врага уже себе нажить успел! – пожаловался Золотов.

– Это кто, Порокин Женя, что ли!? – хмыкнул Муров.

– Он, конечно, другого ж нет! – подтвердил Дмтрий.

– Да пошёл он к едрене Фене, пусть своих дармоедов, у которых рыло в густом пуху, воспитывает! – Александр тихо выматерился в трубку. – Как ты говоришь его фамилия? – переспросил он.

– Строев Сергей – капитан юстиции, 32 года, женат, имеет дочь двенадцати лет. Жена Татьяна работает в железнодорожной библиотеке.

– Да, да, Строев… – задумчиво произнёс Миров. – Слышал я, Демьян, про него. Действительно, мужик не от мира сего. Жульё его бздит по-чёрному, это верно. Но, правда, говорят и то, что поддаёт немного больше, чем нужно.

– Здесь ты прав! – с сожалением вздохнул Золотов, – Что есть, то есть! За ним такое водится. Но, думаю, мы-то с тобой в рабочее стойло его поставим. А, Саня?

– Ну, этого я не знаю, ты же шеф, тебе и решать, в конце концов! А моё дело-то телячье – обделаться и ждать, пока помоют!

– Ладно, остряк, я уже решил. И потом я же ведь не с фонарным столбом советуюсь, а со светлой башкой своего зама! – весело подытожил Дмитрий. – Не забудь, чекист, завтра в 9.30 первое собрание нашей группы. Ну, будь здоров!

– За светлую башку – спасибо… Не забуду. Да и тебе не болеть, нацалнык! – засмеялся Миров, и друзья синхронно положили трубки.

Александр Муров пришёл в милицию по сокращению штатов из ФСБ. Потомственный кадровый военный, он после окончания Саратовского военного училища МВД все двенадцать предыдущих перед милицией лет отслужил в военной контрразведке. Бывал в «горячих» точках бывшего СССР, участвовал в событиях 1989 года в Душанбе по наведению уже давно вышедшего из-под контроля «конституционного порядка». Можно подумать, что в мусульманском районе СССР этот самый «конституционный порядок» когда-то был! По характеру Миров был человеком далеко не простым. Не лучшая его «кагэбэшная» сущность иногда проявлялась буквально во всём. Золотову было не по душе его «яканье» на каждом шагу, о чём Дмитрий не раз наедине делал Александру замечания, а это, разумеется, последнему не нравилось. Золотов не знал многого, что было связано с Муровым. Не знал он и того, что Александр, так же, как и он сам, был кандидатом на его должность. Но Железин был другом его бывшего начальника по Особому отделу в полку, где проходил службу Миров. Вот он-то и не посоветовал Железину назначать Александра на руководящую должность. Какими уж мотивами чекист руководствовался, как говорится, известно одному Богу. Одна фраза, оброненная им во время дружеского пикника Железину, показалась довольно странной, но оказалась решающей. Чекист сказал: «Саша парень стоящий, вот только иногда у него „башню рвёт“ от „сладенького“ … да ещё ради личной карьеры может и друзей призабыть…» Что он этим хотел сказать, оставалось загадкой и для Золотова, и для самого Железина. В дальнейшем Дмитрий всё же понял истинный смысл слов бывшего муровского шефа. Полковник имел в виду тщательно скрываемое Мировым неравнодушие к прекрасному полу. Что, собственно, и стало решающим фактором при его неназначении на руководящую должность. А вот вторая часть сказанного, откровенно не понравилась никому. Про неё, впрочем, быстро забыли. Конечно, супруга Мурова Антонина о его «подвигах» знала и, как многие женщины, терпела. Но, конечно, порой случались и скандалы. Происходило это только тогда, когда Муров являлся под утро «под шафе» с разящим от него за километр запахом женских духов. Золотов в его семейные дела не вмешивался, потому как сам не мог терпеть, когда кто-нибудь, сгораемый от болезненного любопытства, лез с «гриппозным носом» в его «личный огород». Дмитрия устраивало в Мурове то, что он был неплохим профессионалом. Александр очень любил дело, которому они с Дмитрием посвятили жизнь. Золотова – это более чем устраивало. А что там у него с «амурными» делами, это Дмитрия не касалось. Если Антонина когда-нибудь даст ему под зад коленом, то это уже его частная жизнь, к которой командир не имеет никакого права прикасаться. Единственное, чего опасался Золотов, так это того, что случайные подружки Мурова могут оказаться не кем иным как «подставой» из лагеря противника. Но Александр строго фильтровал кандидатов на свои любовные баталии, поэтому в постель к прожженному «мачо», да ещё контрразведчику, вражеской «лунке» попасть было не просто. Осторожный, чёрт! Но, может, конечно, случиться всякое. Подобного рода «сладкая житуха» – дело достаточно рискованное.

Отделение Золотова за неделю было, наконец, укомплектовано полностью. Четвёртым в него после Строева вошёл ещё совсем молодой сотрудник из бывших разведчиков «седьмого флота»[20 - «Седьмой флот» – на языке оперативников Служба Скрытого наблюдения (бывший Седьмой отдел ОУР)], Сергей Чистяков. Единственный человек, за которого попросил лично его предшественник Паршина полковник ОБХСС в отставке Павел Дмитриевич Синяев – родной дед Чистакова по матери. Встретив как-то Дмитрия в городском управлении внутренних дел, пенсиоенер МВД пригласил его в кафе на разговор за рюмкой коньяка.

– Добрый день, Дмитрий Савельевич! – подошёл он к Золотову, который его поначалу просто не заметил, запыхавшись в обычной текучке, – Можно попросить вас на два слова? – подчёркнуто вежливо обратился пожилой человек.

– А-а! Товарищ полковник, здравия желаю! Как же давно я вас не видел! Для вас, хоть на тысячу слов! – пожимая худую ладонь старика, тепло улыбнулся Дмитрий. Но, обратив внимание на чем-то озабоченное выражение лица Синяева, счёл нужным поинтересоваться: – Что-нибудь случилось? Какие-нибудь проблемы? Давайте, отец, выкладывайте!

Столь уважительное обращение Золотова, очевидно, застало старого полковника врасплох. Старик, отвернувшись от Золотова и приложив платок к глазам, неожиданно, не стесняясь проходивших мимо сотрудников управления, разрыдался. Таких тёплых слов, как понял его сразу Дмитрий, ветеран МВД уже, видно, давно не слыхал. Чтобы понять в чём дело, Золотов взял Синяева под локоть и отвёл в дальний угол большого вестибюля городского УВД. Старик, смахнув платком скупую мужскую слезу, заговорил тихим голосом:

– Даже родная дочь меня так редко называет. Спасибо вам, Дмитрий Савельевич!»

– Ну что вы, Павел Дмитриевич, – смутился Золотов, – Вы были и есть для нас, молодых, что называется, батя родной! Я лично хоть и не застал вас, но знаю от Паршина: это сколько же вы народу обучили уму разуму да оперативному искусству! Пожалуй, и не счесть! Паршин, кстати, тоже обязан вам по гроб жизни. Он сам говорил нам об этом, не раз. «Такие, – говорит, – как Синяев, на дороге не валяются, это совесть оперативных аппаратов МВД!»

В этот момент нужно было просто видеть лицо отставного полковника. Услышать такое одобрение от молодого поколения дорогого стоит, да и далеко не каждому дано! От услышанного старик просиял и по-молодецки, выпрямившись, положил руку на плечо Золотова:

– А знаешь, что, Дмитрий Савельевич, пойдём-ка мы сейчас в одну «кафэшку», тут, не далеко, я угощаю тебя, сынок! У меня и правда есть важное дело к тебе. За эти три минуты, что мы с тобой говорили, я понял, что не напрасно тридцать два года коптил небо в органах. Слава Богу, не оскудела ещё наша служба, есть ещё душевные ребята вроде тебя! И вот ещё что… только… это, ты, чур, не загордись, оттого что скажу! Договорились?

Золотов кивнул.

– Так вот, Паршин Колька мне говорил, что ты – опер от Бога! Я много слышал о тебе хорошего, сынок, не только от Паршина, слышал от людей и, видно не ошибся. Ну что, пошли?

– Пойдёмте, Пал Дмитриевич, с удовольствием! – отозвался Золотов.

Уютное, но очень вместительное кафе со странным название «Милагро»[21 - Milagro (с испанского) – чудо.] располагалось на втором этаже старинного купеческого дома, что стоял неподалёку от здания УВД. Внутренний его интерьер больше напоминал праздничный зал для проведения светских балов, чем само кафе. Обстановка была достаточно дорогая и изысканная. С самого порога чувствовалось, что нынешние его владельцы процветают на фоне других питейных заведений города. Финиковые пальмы в огромных расписных горшках стояли по всем углам просторного светлого зала. А пышные, раскидистые веерами пальмовые лапы медленно покачивались от слабого движения воздуха, словно приветствуя этим дорогих посетителей кафе. Выложенный зеркальной мозаикой потолок осыпал разноцветными переливающимися бликами весь зал. Тёмные из дорогого зелёного бархата шторы слабо подрагивали от звуков завораживающей мелодии Таривердиева, которая лилась из стереосистемы и, как лёгкий наркотик, расслабляли тело и сознание посетителя.

Администрацию кафе хорошо знали в УВД, где оно пользовалось негласной популярностью. «Обмывание» звёздочек, должностей и других торжеств «по случаю…» очень редко обходило это кафе стороной. Синяева, как бывшего начальника ОБХСС УВД, директор, а ныне владелец кафе Юрий Пак знал лично много лет. Офицеры комфортно устроились в самом лучшем месте зала рядом с подиумом. Синяев подозвал официантку и заказал двойные порции мясных блюд, конфеты, и конечно бутылку «Юбилейного». Как и полагается по офицерской традиции, сначала помянули стоя погибших при исполнении служебных обязанностей своих товарищей, которых знали лично, а также двенадцать городских омоновцев, погибших в Чечне двумя месяцами ранее по нелепой трагической случайности.

– Слушаю вас, Пал Дмитриевич. У вас что-то стряслось неважное, или я ошибаюсь? – осторожно поинтересовался Золотов у немного захмелевшего Синяева. Старик ожидал этого вопроса. Он сидел и, молча уткнувшись взглядом в свою тарелку, нервно вертел в руках вилку.

– Понимаешь, Дмитрий, – заговорил Синяев, – оказывается, как легко можно сломать судьбу пацана….

– Если я вас правильно понял, вы говорите о своём внуке Сергее Чистякове? Полковник с нескрываемым удивлением и даже некоторым негодованием посмотрел на оперативника.

– Вот видишь, и ты уже наслышан об этой истории!

– Я бы так не сказал – возразил Золотов – Так… только краем уха, мельком услышал от бригадира группы «семёрки» Пушкова.

– А если не секрет, Дмитрий, что он тебе поведал по этому поводу – э-э… этот… как там его?

– Пушков. Пушков Виктор, – напомнил оперативник.

– Ну, да – Пушков. Правда, я его не знаю, по-видимому, из совсем молодых, – скрипел старик – Но всё же, что он тебе сказал? – допытывался Синяев, готовый уже грудью встать на защиту внука.

– Пал Дмитриевич, верите – ничего конкретного! Единственное, что я узнал от него, так это была драка, где Сергей – ваш внук, значит, сломал челюсть напарнику. Вот, собственно, и всё что мне известно.

– Что ж, правильно тебе известно – обречённо махнул рукой Синяев. – Только вот причина у Сергея имелась, из-за которой он заехал в «табло» Когану! – Синяев нервно закурил и, опустив взгляд в стол, на минуту задумался. По всему его виду Дмитрию было ясно, что разговор ему не совсем приятен.

– Хотя, конечно, – продолжал он – За этот мордобой я его осуждаю, и ещё ведь челюсть сломал Когану. Правда, этот засранец тоже гусь хороший! Если не твоё – значит, губу не раскатывай! Да язык свой поганый попридержи! Да-а, нехорошо получилось, – вздохнул Синяев. – Дмитрий, а хочешь, я тебе расскажу, что было на самом деле? – неожиданно предложил он Золотову. Дмитрий немного растерялся:

– Н-не знаю, Павел Дмитриевич, если хотите… и, считаете нужным, расскажите. Только вы говорили, у вас ко мне есть какое-то важное дело…

Синяев засуетился, так как понимал, что при всей учтивости и корректности Золотова человек он всё же занятой – служба!

– Да, да, Дмитрий Савельевич, извини, что издалека заезжаю. Долго я тебя не задержу, я сейчас самое главное изложу. Видишь ли, Сергей одну девку любит до беспамятства. Да ты её знаешь. Во всяком случае, видел в Центральном РОВД. Она секретарь у начальника отдела Чебышева.

– А-а, знаю, конечно! – оживился Золотов. – Симпатичная такая, прямо фотомодель! Зовут, зовут… – Дмитрий напряг память, – зовут… кажется, Светлана, – улыбнулся он.

– Вот то-то и оно, что фотомодель! – сердито пробурчал Синяев. – Так вот, мой внук уже года как с два её обхаживает, чёрт побери! Как околдованный! От неё ни на шаг! – Синяев сплюнул от досады на пол и выматерился. – Вообще-то Светка девка добрая и серьёзная, – продолжал он, – красотой своей, как некоторые, не кичится. Но тут одна проблема между ними возникла. Серёга её к нам в гости упорно не зовёт, матери своей, значит, стесняется. Знаешь почему?