Спроси свою совесть. Политический детектив

Тут Золотов потянулся во внутренний карман своего кожаного пиджака и извлёк из него сложенный вчетверо и изрядно помятый листок ученической тетради в клетку.

– Вот, посмотрите, Аркадий Филиппович. «Вот это меня и беспокоит!» – сказал Дмитрий, протягивая свёрнутый листок агентурного сообщения.

– Что это? – Среда взял листок и стал разворачивать. Муров от любопытства даже вытянул шею, пытаясь разглядеть и понять, что это такое.

– Но тут одни цифры, Дмитрий! – удивился Среда.

– Ой, извините, Аркадий Филиппович, это зашифрованное сообщение моего агента. Вот возьмите расшифровку! – И Дмитрий передал Среде другой листок, написанный его рукой с расшифрованным сообщением агента «Стеллы».

– Видите ли, товарищ полковник, эта женщина считается у меня особо ценным агентом, я её забрал с собой из БЭПа. Извините, что документ в таком неприглядном виде, иначе нельзя. Понимаете, она у меня состоит на тайниковой связи, а контейнер в виде гвоздя, всегда в земле. Ну, вот листок и…

Среда с нескрываемым изумлением смотрел на Золотова. За свои 22 года службы в МВД, сначала в ОУР, затем – 15 лет в ОБХСС (ОБЭП), он повидал много разного оперативного состава. Но такого экземпляра, как сидящий перед ним Золотов, Дмитрий, видел впервые.

– Надо же, а ты, Золотов, совсем не прост, как это может показаться на первый взгляд. Нет, мне, конечно, рассказывали о тебе, как ты работаешь, но сейчас думаю, что рассказали слишком в общих чертах.

«Да кто же этот благодетель, в конце концов! – подумал Дмитрий. – Не иначе как сам Паршин Николай Иванович, больше некому».

Среда около пяти минут внимательно перечитывал расшифрованный текст листка. Многое скрупулёзно переписывал в свою толстую тетрадь, проставляя множество знаков вопроса на её полях. Наконец он оторвался от записей и поднял голову.

– Объясни, Золотов, почему сообщение не зарегистрировано по входящей секретке?

Дмитрий ожидал этого вопроса.

– Аркадий Филиппович, ну, а как я его могу зарегистрировать? Отдельной секретной части в нашей службе пока нет. Я имею в виду ОБОП нашего города. И мы оперативно пока относимся к секретке СКМ УВД города. А Гайман Давид Аронович, как вы уже поняли из сообщения, и есть начальник СКМ и первый зам Железина. Зарегистрируй я сообщение как положено, и представьте себе, товарищ полковник, Гайман сам про себя может прочитать информацию от агента, которого он видел на той пьянке. Дальше, как следствие, утечка информации и одновременно засветка агента, которого могут изрезать на ленточки в случае, если в сообщении она сдала серьёзную группу. Ведь я её перевёл с собой из бэповской сети. Гайман наших агентов в лицо не знал, но при желании мог установить личность любого. Секретка СКМ подчиняется ему.

Минуту-другую Среда неотрывно смотрел на свой «паркер», который вертел перед собой в руках. Он напряжённо размышлял.

– Хм… логично… Дмитрий, ты прав! «Об этом я как-то сразу не подумал», – задумчиво произнёс Среда. И тут начальника словно взорвало:

– Тьфу, б..дь! Дебилизм российский! – грубо выругался раздосадованный полковник, – Создать службу – создали, а затем, как всегда, элементарным обеспечить не могут! Б..дь, мозгов не хватает, что ли? Сегодня же у генерала подниму вопрос об организации нашей секретной части по отделу вашего города! – Среда почесал затылок и поочерёдно посмотрел сначала на Золотова, затем на Мурова. – Извините, мужики… Более идиотской ситуации я не помню. И правда ведь – чуть было важного «пня» не подставили! А то замочили б бабу влёт, и глазом моргнуть бы не успела! Что ж, Золотов, уважаю тебя за мозги! – похвалил его Среда и мельком взглянул на часы.

– Так, ладно, друзья, мы и так уже больше двух часов с вами разговариваем, а время у меня ограничено. Давай-ка, Дмитрий, только по короче – твоё мнение об этом сообщении, это первое. И второе. Остановись чуть подробнее на Гаймане, и что уже известно о Вольмане.

– По поводу информации… – Золотов на мгновенье задумался. – Вы знаете, Аркадий Филиппович, трудно сказать об этой агентессе вот так – однозначно. Вы же прекрасно понимаете, что иногда, чтобы подчеркнуть свою значимость, агентура несёт в своих сообщениях всякую ересь, которую толком-то и не проверишь. Вот уж года как два от агентуры я не получал ничего такого, о чём, как говорится, могли бы в итоге написать центральные газеты. Если, конечно, в суде дело будет громким. В этом отношении я – отпетый скептик. Может, вы помните, что три с половиной года назад в нашем городе бэповцы хлопнули серьёзную компанию, похищавшую листовой металл на машиностроительном заводе. Но тогда это было всего лишь хищение металла, хотя объёмы воровства впечатляют. Так вот когда подключился уголовный розыск городского УВД, то там, раскололи главаря банды и вышли на подпольное изготовление оружия. На обыске в механической мастерской они изъяли сто двадцать четыре готовых револьвера кустарного производства. Стволы были такие, что от настоящего – заводского, не отличишь. Тогда даже ОРТ для съёмок опрометью прилетело в наш город, и статья в «Комсомолке» была. Так вот это дело было раскручено по информации моего агента. С тех пор ничего такого «громкого» я от своей агентурной сети не получал. Конечно, Аркадий Филиппович, сообщение «Стелы» какое-то зерно интереса и неординарности в себе несёт, но обольщаться, думаю, повода пока нет.

Ручка в руке Среды носилась по странице тетради, как сумасшедшая. Золотов продолжал:

– Теперь о Гаймане и Вольмане. Оговорюсь сразу: начальник СКМ Давид Гайман – это мерзкая сволочь в погонах. Но сволочь умная и хитрая! Доказать что-либо, а тем более хлопнуть его на чём-нибудь серьёзном, будет непросто. Состоит в близких дружеских отношениях с директором городского рынка Джафаровым Альмаром Маасия-Оглы. Два года тому назад азербайджанцы подарили Гайману новую «семёрку». Спросите за что? К сожалению, только предполагаем. Но что подарили – факт стопудовый.

– Ну а всё-таки, – перебил Золотова Среда, – Какие твои предположения?

– Попробую, – согласился Золотов. – Как-то один азербайджанец из окружения Джафарова, будучи под кайфом от «герыча»,[26 - «Герыч» – на сленге наркоманов – героин.] разбушлатился в нашем кабинете за то, что мы его накрыли на скупке краденного технического серебра с приборного завода. Так вот он меня и моего напарника начал стращать: «Мол, вы, оперишки желторотые, вы все у моего шефа Джафарова под пятой с потрохами! А ваш „Гайка“ (это он имел в виду Гаймана) у него зарплату получает за „крышу“! А ещё, каждые два месяца ваш „Гайка“ или его заместитель везут в область и в Москву „жирный кусок“, который там получают от Джафарова».

Что за «жирный кусок» – он нам не поведал. «Лучше отпустите! – говорит, – а то у нас до Москвы всё откуплено! А вам, щеглы! – это, значит, про меня и моего погибшего в Чечне напарника Матюшина, – всем головы свернут за меня! И не посмотрят, что менты!» И вы знаете, Аркадий Филиппович, трёп этого абрека о Гаймане я воспринял серьёзно. Слишком уж многое увязывалось с тем, что я слышал про Гаймана от оперов из других служб СКМ УВД, ну и от своей агентуры, разумеется, тоже. Тогда я Матюшину сказал: «Чтоб об услышанном от этого чурека никому не слова! Если, конечно, дело по техническому серебру хотим довести до суда. Но Матюшин, по-видимому, по простоте душевной кому-то из оперов СКМ трёкнул о том, что нам сказал этот «уколотый» азербайджанец. Через неделю в СИЗО-2 этого Гахраманова подследственные в камере придушили. Аркадий Филиппович, то, что у Давида Гаймана есть серьёзный покровитель из МВД, это правда! – Золотов слегка пристукнул кулаком по столу.

– Не имеешь ли ты в виду генерал—полковника Шипилова, одного из бывших замов Щёлокова, а теперь чиновника в правительстве Москвы? – улыбнулся Среда и, посмотрев на оторопевшого от такой осведомлённости Золотова, вновь забарабанил дробью по столу пальцами.

– Да. Так точно. А… вы уже в курсе? – удивился Золотов.

– Уж не думаешь ли ты, Дмитрий, что мы здесь, в РУБОПе, как мичуринцы, только хреном груши умеем околачивать?

Миров от услышанного фольклора прыснул, но тут же осёкся.

– Мы, Дмитрий Савельевич, знаем даже больше. Тебя лично Давид Ааронович не переносит органически! За своего дружка Игоря Лурника. Помнишь, начальника районного торга, по которому ты провалил оперативное дело, связанное с цистерной спирта? – Среда весело сверлил глазами растерявшегося Золотова.

«Ну, ты даёшь, Аркаша! Наверно не один вечер ухлопал, чтоб „обсосать“ мою оперативную подноготную! С тобой надо осторожней! Во всяком случае, язык в беседе придерживать!» – с ужасом подумал Золотов. Он стал отчаянно перебирать в памяти проколы по прошлой службе. Так – на всякий случай. Вдруг ещё что припомнит крамольного.

– Так вот знай, Дмитрий Савельевич, те документы, что ты хотел накрыть по цистерне спирта и изъять на даче у Лурника, спёр человек по просьбе самого Гаймана. Спёр – и исчез бесследно! Сейчас он числится в базе МВД как пропавший без вести по вашему отделению розыска. «Откуда знаем? – спросил Среда, глядя на Золотова, – Его жена сейчас сидит в нашей тюрьме за наркотики». Так вот она нашей «юбке»[27 - «Юбка» – на сленге оперативников – камерный агент женщина.] дала в камере полный расклад. Видишь ли, Дмитрий, когда ты был ещё в ОБЭП, то я, так же, как и ты, занимался по хищениям спирта здесь, у нас в Новосибирске. Фамилия Лурника всплыла абсолютно случайно – по ходу оперативной разработки. Он у нас шёл как связь с одним местным авторитетом. Остальное ты знаешь.

Золотов хотел, было что-то сказать, но Среда его остановил:

– Всё, хватит о Гаймане. У нас с тобой по нему будет отдельная песня!.. Так. Давай-ка, Дмитрий – только быстро, в двух словах, что известно тебе уже о Вольмане, ну и по остальным фигурантам сообщения?

Золотов этого вопроса не ожидал и немного затушевался:

– Извините, товарищ полковник, но плотно я им пока не занимался…

– Причина?! – сверкнул глазами Среда. Дмитрий понял, что его невольное признание явно не понравилось начальнику. «Ты смотри, добренький, добренький – а рявкать тоже обучен! – с долей сожаления отметил про себя Золотов, – Но ведь я сам показал ему это сообщение! Так что сам и отдувайся! Тебя за язык никто не дёргал!» – упрекнул себя оперативник.

– Ещё раз виноват, Аркадий Филиппович! – зачастил Дмитрий, – С себя вины я не снимаю, но в своей должности нахожусь пока что не более двух месяцев. А результаты уже требует и городское, и областное начальство. Только совсем недавно укомплектовался личным составом, и пока нарабатывался материалы, всё остальное упустил из виду. Прошу прощения, товарищ полковник!

– Запомни, Золотов, – в голосе Среды звенел металл: – Уж коли вынул на свет божий стоящую информацию, а тем более засветил её начальству, так будь добр, заранее её проанализируй и хоть как, но перепроверь! Каким бы занятым ты не был! Вот тогда и к начальству дуй. Понял?! – Среда посмотрел на нахмурившегося Золотова. – Ладно, ладно! Не стоит обижаться! На первый раз вхожу в твоё положение. Но в следующий – надеру задницу! Если не я, то генерал точно! С мужиками, которые умеют думать башкой и работают на страну, а не на шкурные интересы, я имею дело лично. Если надо – сдеру три шкуры, но за отличные результаты благодарю по-царски! И для меня неважно, откуда опер – из Омска или там из Новокузнецка. Если он личность – с ним имею дело лично. А с безмозглыми баранами и особенно шкурниками по натуре пусть волындаются их начальники, за которых или я им, или Прощётов всегда всыплем с удовольствием! Как я понял, ты, Золотов, слава богу, к ним не относишься. Кстати, Муров, тебя это тоже касается. Вы оба меня поняли!? А? Опера!

– Так точно, товарищ полковник! – в голос ответили Миров и Золотов, вскочив со своих мест.

– Ну, раз поняли, так всё-таки, Дмитрий, ты хоть что-нибудь мне расскажешь о Вольмане? Только коротко! И сядьте вы, в конце концов, оба! – Среда взял на колени тетрадь и, откинувшись на спинку своего кресла, приготовился записывать. Золотов достал из кармана крохотную, со спичечный коробок, записную книжку, перелистал пару листов и принялся докладывать:

– Значит, если коротко, товарищ полковник, то Вольман Леонид Юрьевич, 39 лет, действительно является директором коммерческой фирмы «Вольмингтон», занимающейся лесозаготовками. Фирма зарегистрирована в реестре о частных предприятиях нашего города. Женат, имеет восемнадцатилетнюю дочь Наталью, которая в данное время учится в университете города Оксфорда.

– Даже так? – искренне удивился Среда.

– Точно так, Аркадий Филиппович, – подтвердил Дмитрий.

– Что же, друзья мои, как мы с вами понимаем, на последние «шиши» дочь в Англию учиться не отправишь. А, Дмитрий? – Среда весело подмигнул Золотову. – Кстати, там у тебя по сообщению проходит какой-то австриец. Ты часом не выяснил кто таков?

– Нет, Аркадий Филиппович, пока не представилось возможным, – виновато опустил глаза Золотов.

– Э-эх! Золотов, Золотов… – укоризненно посмотрел на него Среда и, повернувшись к Мурову, спросил: – Так, а теперь твоё мнение, Александр?

– Я немного в курсе дела, Аркадий Филиппович, меня командир успел в поезде ознакомить с этим. Вы разрешите?

– Да, да говори, конечно!

– Так вот я, как бывший контрразведчик, Дмитрию сказал раньше и повторю сейчас, если «австриец» – не погоняло, а настоящий иностранец, то это уже серьёзно и, конечно представляет оперативный интерес. А на то, что он иностранец, косвенно указывает его имя, по которому к нему обращались фигуранты – Курт. У нас есть и писанный, и неписаный закон – туда, куда суёт свой «пятак» иностранщина, всегда найдётся то, чего они страстно желают, чтобы мы о том не узнали. Тем более, что оказывается, что у Вольмана есть дочь, которая ещё и учится в Англии. Это только утверждает меня в мысли, что Вольман – птица далеко не простая. Возможно, в ФСБ он уже на заметке и разработке. Скажу больше, в сообщении фигурирует слово драга. Драга, насколько я знаю, это такая машинёшка с помощью которой добывают нефть и полезные ископаемые. Вот тут я вижу некоторую неувязку в логике, а именно между направлением деятельности конторы Вольмана, занимающейся лесом, и драгой. Что общего – непонятно. Теперь смотрите, товарищ полковник, что получается: Первое. Какой-то австриец. Второе – дочь Вольмана в Англии, которую он наверняка отправил туда через какое-то достаточно знакомое лицо. И, наконец, драга. Думаю, что она для какого-то нелегального промысла. Последнее, что хочу сказать, о сообщении, если бы оно было пустой, голой информацией, то агент наверняка бы составила его только со слов этой пьяной публики, которые услышала на этой гулянке. Тогда она не запомнила бы по фамилиям столько фигурантов, точные суммы денег и другие мелкие деталей. А тут, извините меня, она всё это «смахнула» с личных записей Вольмана. Поэтому, я думаю, что это не пурга!

Дмитрий смотрел на Мурова и думал: «Да-а, Саня, гонору в тебе хоть отбавляй! Смотри-ка, аж целую тираду по моему „пню“ выдал Среде! Тут так думаю, тут так, полагаю. Я как контрразведчик бывший…. Хочешь ему свои мозги продемонстрировать, не зная главного? Ну-ну – валяй…»

– У тебя есть, что добавить ещё? – прервал его мысли Среда.