Спроси свою совесть. Политический детектив

– Когда? Сегодня что ли? – Золотов тихо, но смачно матюкнулся в сторону от трубки. На это вРемя у него была запланирована встреча со своим подопечным резидентом «Моховым». Всё срывалось.

– Димка, ты, пожалуйста, не матерись, я же всё же дама, как-никак! – обиделась девушка. – А Железин вызывает тебя по какому-то серьёзному делу. Вчера твой Паршин и Железин на таких матах таскали друг друга, что даже меня выгнали из приёмной. Двери закрыли, думали, что не слышно. Но орали по поводу твоей персоны так, что полэтажа УВД слышало. Я особо ничего не поняла, только то, что тебя переводят.

Дмитрию стало стыдно за свой язык.

– Ой, Лорка, ты прости меня за непарламентские слова, – поспешил он извиниться, – Это я так, сдуру лязгнул! – Золотов облегчённо перевёл дух. – Я-то, было, подумал, что что-то серьёзное по службе, может, где прокололся! – Дмитрий взмок от напряжения.

– Ну, так ты это, смотри не опоздай, Дим! Шеф – сам понимаешь – «опаздальщиков» не переносит! – предупредила Юдина.

– Всё, всё, Лора, я понял! Спасибо. Передай, что предупреждён, ну всё, пока! – оперативник положил трубку. «Вот зараза, наверное, Паршин сдался! – решил про себя Золотов, – Ладно, через час узнаем». Дмитрий ещё стоял у телефона, когда в кабинет вошёл его напарник Олег Матюшин. Мельком взглянув на друга, Олег спросил: «Ты чё это, Демьян, у тебя лицо такое, как будто ты вот-вот помрёшь от поноса?!» Матюшин по своему отделу БЭП имел репутацию хохмача и, конечно, не преминул и на этот раз сострить в отношении Дмитрия.

– Всё, Олежек, наверно меня пинают отсюда! – ответил Золотов, глядя в одну точку.

– Как, пинают? За что пинают и, главное, куда пинают? – всё ещё пытался шутить напарник, -Можешь объяснить толком?

– В «шестёрку» наверно, на коррупцию, начальником отделения! – нехотя ответил Золотов.

– Тьфу ты, Золотой, прям уж-таки «напужал», дружище! Я-то, было, подумал, что из органов прут! – Тут Матюшин хитро заулыбался, прищурив левый глаз. – Так это, Дмитрий, с тебя в таком случае ампула коньяка причитается, не меньше! – И тут же спохватился, – Слушай, а Паршин-то, не против?

– Ага, не против, – иронически хмыкнул Золотов, – Вчера за меня на матах с Железиным сцепился так, что чуть стёкла из его окон не повылетали!

– Откуда знаешь? – раскрыв рот, удивился Олег.

– Только что Лорка Юдина, секретарша его, по секрету поведала. Хотя, ха! – Дмитрий весело хохотнул, – Кой к чёрту секрет? Половина УВД, говорит, слышало и «ржало»! Через час «на ковре» сам велел быть!

– У-у, Демьян, с тобой уже точно всё ясно. – Матюшин сложил руки на груди крест-накрест и, как монах на молитве, посмотрел в потолок, – Я думаю, там уже всё решили. Так что, «дамочка», просьба – не суетитесь под клиентом! – загоготал Матюшин.

– Ладно тебе, Олег, хватит издеваться! – Золотов с укоризной посмотрел на друга, – Дьявол его знает, что там ещё будет! Из ОБЭП уходить мне неохота!

Тут Матюшин вышел из-за стола, подошел к Дмитрию и протянул руку:

– Ну, тогда я тебя поздравляю, Дмитрий Савельевич. Большой тебе удачи, дружок, на новом, так сказать, поприще. Да и попутного ветра в вашу нежную, прыщавую задницу»! – как всегда «изящно» пошутил Матюшин.

– Бо-ольшое тебе спасибо, дружище Битнер! – отозвался Золотов. И друзья басовито заржали.

– Ты вот что, Олежек, позвони-ка моему «Мохову» … Ну, ты его знаешь, это мой «резак»[12 - «Резак» – на сленге оперативников означает «резидент».]… Скажи, что меня, возможно, переводят в другую структуру. Забей с ним стрелу[13 - «Забить стрелку» – на блатном сленге означает назначить встречу.] и скажи, что теперь с ним будешь работать ты. Паршин в курсе, мы на эту тему с ним говорили. Да, и ещё: на контрольной встрече скажи ему прямо, что если он и дальше будет так работать со своим кустом агентуры, как в прошлом году, то вылетит из резидентуры на свою пенсию. Бабки казенные надо отрабатывать, а то совсем уже опух дед, за полгода в его сообщениях, я только одну хреновину и видел!

– Вопросы, офицер? – шутливо обратился к Матюшину Дмитрий.

– Вапросав нэт, гэнанцвале! – с кавказским акцентом рявкнул Олег, – Пра каньяк нэ забудь, а?

– Нэ забуду! – в тон ответил Золотов.

Они пожали друг другу руки. Золотов не знал и не мог знать, что виделись они последний раз в этой жизни. Через неделю Матюшин укатит в служебную командировку в Грозный. А ещё через неделю придёт известие, что пуля семнадцатилетней чеченской девки-снайперши оборвала жизнь этого весёлого и жизнерадостного парня, осиротив тем самым двух его малолетних дочерей. Нелепую смерть друга Дмитрий перенесёт очень тяжело.

Поднимаясь на третий этаж управления, Дмитрий споткнулся о ступеньку и, если бы не ухватился вовремя за перила, то растянулся бы на лестничном марше во весь рост. «Вот ч-чёрт, нехорошая примета, не к добру это», – мелькнуло в голове.

Лариса, как всегда, была на месте и безупречно одета. Красавицей, конечно, не назовёшь, но свою точёную девичью фигуру она хранила ревностно. Её муж служил замом начальника пожарной части, что недалеко от УВД, и был в приятельских отношениях с Железиным. Это в конечном итоге и определило место её работы.

– У себя? – тихо спросил Золотов, кивнув на дверь Железина.

– У себя, – ответила девушка, – Сейчас, подожди минуточку!

Юдина отодвинула от себя какие-то бумаги, торчавшие из красной папки, на которой сияло золотом: «На подпись». Проворно выпорхнув из-за своего стола, скрылась за дверью с табличкой – «Начальник УВД, полковник милиции Железин Н. Ф.». Дмитрий же остался скучать в приёмной, с интересом разглядывая вымпелы спортивной славы УВД. Впрочем, через минуты три возвратилась секретарша и мотнула головой Золотову на дверь начальника: иди, мол, ждёт.

– Как он? – на ходу шёпотом бросил ей Дмитрий.

– Иди, не знаю… вроде не злой, – тоже шёпотом ответила Лариса.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Входи, входи, Золотов! Уже наверно в курсе, зачем вызвал? – с порога спросил Железин и упёрся в Дмитрия тяжёлым сверлящим взглядом.

– Догадываюсь, Николай Фёдорович, – стоя навытяжку ответил оперативник.

– Ну и? – полковник вопросительно поднял брови.

– Предлагают новую должность в «шестёрке» … – нерешительно забубнил Золотов, – Областной кадровик нашего Паршина… вот, к стенке уж ставит за меня… Не знаю… смогу ли…

От такого нахального ответа подчинённого на висках начальника от ярости вздулись вены. Побагровевший Железин подскочил с кресла.

– Нет, ты понял?! Совсем обнаглел, юноша! Сегодня чтоб мухой принял должность! – зарычал он на весь кабинет, – Тебе уже не предлагают! Тебе приказывают! Мне приказали – я тебе приказываю! – наступал на него Железин. – Не хочешь – письменный отказ мне на стол! Сейчас же! И, проваливай к такой-то матери! С этого момента ты мне уже не друг и впредь на мою поддержку больше не рассчитывай! А как ты дальше будешь продвигаться при мне по службе – вопрос о-очень сложный!

Обомлевший Золотов стоял, как истукан, не зная, что ответить разъярённому полковнику.

– Ты и твой Паршин… вы оба …кровопийцы! Тому, видите ли, службу не разоряй, и этот… – Железин мотнул в сторону Золотова головой. – Заладил, как не целованная девка, – «Не смогу!» «Не знаю!» Тьфу ты, – полковник с пренебрежением сплюнул, – Противно смотреть! А ещё образцовый офицер считаешься! Сможешь, чёрт тебя задери! Или ты слюнтяй, и звать тебя – никак! Ну? Чего молчишь?

Вообще-то Золотов очень уважал этого человека. Уважал прежде всего за глубокую порядочность и человечность. Нельзя сказать, чтобы Железин относился к когорте добряков. Напротив, он был достаточно жёстким, порой даже жестоким. И если уж кто-нибудь из начальников служб за упущения попадался ему под горячую руку, то возвращался «с ковра» в мокрой от холодного пота рубашке. Однажды участковые инспектора по секрету поделились с Дмитрием одной «увлекательной историей» о своём бывшем сослуживце Марковце. Так вот тому, когда Железин узнал, что его участковый, злоупотребляя положением, вымогал за водку и сущие гроши двухкомнатную квартиру у своего подучётного алкаша, то в его же служебном кабинете «съездил» Марковцу ногой по «мужскому достоинству». Квартиру последний, разумеется, вернул, но из МВД уволился, так как, прекрасно понимал: такой «царский подарок», без подключения к делу прокуратуры, ему оказал только Железин. В противном случае, Марковцу, светили бы нары на лет эдак…

Что и говорить, любили в гарнизоне Железина и рядовые сотрудники, и офицеры. Для вверенного ему подразделения он был, что называется отцом родным, и «всыплет» кому, если есть за что, и пожалеет если тяжело. Главное, что у него была очень редкая для нашего вРемени черта характера: полковник никогда не был глух к просьбам подчиненных в разных житейских делах: квартирных, общежитейских, служебных – словом, разных. Но были и враги, люто ненавидевшие его и державшими на него камень запазухой. Этим Железин попросту не давал злоупотреблять службой. За этим он следил строжайше и самолично. Попадись ему кто-нибудь из УВД на «кривых делишках» – все! Пиши, пропало, – ни за что не пощадит! Его боялись.

Словом, Золотову, немного опомнившемуся от железинской взбучки, ничего не оставалось, как покорно взять под козырёк:

– Есть, товарищ полковник, принять должность! Извините меня, Николай Фёдорович, я вёл себя как пацан. Разрешите идти?

Обычно не очень-то улыбчивый начальник подошёл к Дмитрию и, расплывшись в отеческой улыбке, протянул руку и с жуткой силой потряс золотовскую ладонь.

– Ну, вот так-то оно, пожалуй, лучше будет! И не дрейфь, капитан, с кем мне ещё воевать против разного там жулья, если не с такими, как ты?! Успехов тебе, Димка! Дуй, давай в область сегодня же! Завтра в 10.00 ты должен быть в кадрах ГУВД у генерала Павлова на утверждении. Да, постой-ка, Павлов для меня передаст кое-какие бумаги, привезёшь нарочным. Всё. Свободен!

Если бы только Дмитрий Савельевич Золотов знал, какие испытания уготовила для него жизнь в новой должности. Но этого он ещё не знал. Как говорят, от судьбы не уйдёшь.

Глава 2

Семья

г. Новкузнецк, апрель 1996 г.

Золотов проснулся от того, что его за плечо трясла дочь: «Пап, а почему ты спишь на кухне? Поедем сегодня к бабуле, ты вчера обещал! Бабуля звонила только что, и дедушка ждёт нас!» Дмитрий не заметил, как под грузом одолевших его мыслей – хороших и плохих – он заснул, сидя на кухне возле недопитой чашки кофе. В последний месяц он особо чувствовал усталость, поэтому его не удивило что, защищаясь от таких перегрузок, организм отключил его помимо воли. Золотов обнял ребёнка, притянул к себе и поцеловал.