Стартап

– Вот вы и попались, голубчики! – Женя встал, отряхнул рукой брюки и выдохнул. Он бормотал, не отдавая отчёт, что разговаривает вслух сам с собой. – Какие схемки? Какие стрелочки? Вот она, удача! А я-то думал, как вам, гады, отомстить? Одним ударом, да обоих! Теперь и дырочку под майорские звёзды сверлить можно!

Капитан опомнился, осторожно выглянул из-за ангара, осмотрелся, и, убедившись в отсутствии людей, скорым шагом, почти бегом, направился обратно, к двухэтажной конторской «времянке», просчитывая на ходу дальнейшие свои действия. По мере приближения к цели он сбавлял скорость, пока совсем не остановился у двери.

Нет, сейчас докладывать нельзя. Надо всё обмозговать, к завтрашнему дню поставить «жучка» и попытаться записать разговор, чтобы уж наверняка! Тогда вы попляшете у меня.

Только сейчас Зиновьев вспомнил о цели своего визита за угол ангара, приплясывая, рывком открыл дверь и помчался в туалет.

––

На лестнице, ведущей на второй этаж ангара, у закрытого окна, сквозь щель в жалюзи, Сэм Лазар, с присущим ему хладнокровием, молча наблюдал за всеми Женечкиными телодвижениями.

17.

Горелик и Павловский сидели в сколоченной Владимиром на скорую руку каморке. В первый же день по приезду учёный вытребовал себе материалы, и за один вечер сваял склад, офис и мастерскую в одном лице – «Центр Управления Полётами», как сам иронично называл своё строение.

Полки были заставлены паяльниками, осциллографами и прочими мудрёными приборами. В углу тихо жужжали три системных блока. Два монитора открытой книгой стояли на столе, третий висел сбоку на стене, закреплённый таким образом, чтобы работающие внутри могли видеть изображение на нём, а вошедший – нет.

Прямо за мониторами располагался светящийся разноцветными огоньками самодельный стенд контроля за установкой, который с любопытством разглядывал Горелик. Больше всего он заинтересовался аналоговыми приборами, в большом количестве присутствовавшими на панели.

Павловский же увлечённо изучал изображение на одном из мониторов, энергично щёлкая мышкой. Наконец, он отвлёкся от картинки и увидел взгляд Горелика.

– Что, Петька, нравится?

– Здорово! Но почему стенд – аналоговый? Не проще было затребовать монитор любого размера? Неужели, не дали бы?

– Конечно, дали бы. Закажи я сюда самогонный аппарат – дали бы, не спрашивая. – Павловский добродушно улыбнулся. – Во-первых, я его сделал сам. Во-вторых, ни один сисадмин не сможет его перепрограммировать, и софт не заглючит. А, в-третьих, эта ламповость – ностальгия по тем годам, когда почти все опытные приборы делали «на коленке». И всё работало!

– Но сколько времени ты убил?

– Ай, ерунда, – махнул рукой Павловский, – всего пару ночей. Зато этими ночами я узнал кое-что интересное. Смотри сюда.

Горелик придвинул стул и плюхнулся на него.

– Вот запись того, что творилось этой ночью в нашем ангаре.

– Володя! Ты поставил камеры? Зачем? И с чьего разрешения? – удивлению Горелика не было предела.

– Буду я кого-то спрашивать, – хмыкнул Павловский. – И не я один поставил. Вот, пожалуйста: знаешь этих людей в белых халатах? Не напрягайся. Это не наши сотрудники. Вопрос: что они делают ночью в ангаре с нашей установкой? Ответ: тоже ставят камеры, вернее, снимают старые и вешают новые. А ты спрашиваешь, зачем.

– Это военные? Или…

– Или. Ты всё правильно понял. Военным нужен результат, а каким образом он будет достигнут, их мало интересует. Нас пытается контролировать другая структура, в чьи обязанности это непосредственно и входит. А я сейчас вижу и слышу то, что видят и слышат они.

– Подожди. – Горелик затряс головой. – Мы ведь на военном объекте?

– Да.

– Тогда что здесь делают ЭТИ?

– Свою работу. Я вижу, ты не совсем в теме. Поясню: понтонные переправы на случай разлива рек Росрезерв хранит на складах Министерства Обороны; военные используют дипломатическую почту для отправки добытых данных в Россию; ФСБ осуществляет защиту от вербовки «МИДовцев» и далее по кругу. Все эти организации работают на страну или, если хочешь, на благо Родины. По некоторым направлениям им разрешена конкуренция. В нашем случае контора обскакала военных, спасла установку от гибели и доставила её сюда.

– Проясни, зачем военным моя установка? У них же есть «Пересвет»?

– Петька, ну что ты, как маленький? – усмехнулся Павловский. – Военным всегда всё мало: сделали гаубицу, бьющую на 50 километров? Мало! Давай на 70, а лучше – на 100. Есть ракеты, летящие со скоростью 4 Маха? Мало! Давай, чтоб 8, а то и все 12. И так во всём. Они считают, что нет предела совершенству и, возможно, они правы. Сколько типов танков стоит на вооружении? Не два и не три. Так и здесь: вторая или третья лазерная боевая машина не помешает. И, потом, «Пересвет» работает на других физических принципах.

– Откуда ты знаешь?

– Участвовал в разработке теории. И теперь Белоруссия – самая большая для меня заграница. – Владимир помолчал. – Как у Высоцкого: «Это значит, не увижу я ни Риму, ни Парижу»… Впрочем, я ни разу в жизни не был на Байкале.

Павловский неожиданно даже для себя развеселился.

– А что, Петруха! – с улыбкой сказал он и хлопнул Питера по плечу. – Вот, запустим установку, получим премию и махнём в отпуск на поезде на Байкал! Там зимой на удочку омуль клюёт, да какой! Грамм по четыреста!

– А ты уверен, что мы её вообще запустим? – осторожно спросил Горелик.

– Вне всяких сомнений. Иначе, меня бы здесь не было. Постой, ты в чём-то не уверен?

– Не совсем так. – Питер тяжело вздохнул. – Понимаешь, эта установка, как бы сказать помягче… Она стала меня тяготить. Из-за этого проклятого стартапа я потерял кучу времени и денег. Да и пёс с ними, с деньгами – я потерял отца. Прах его там, куда мне уже не вернуться. Никогда.

Горелик замолчал, обхватив повисшую голову руками.

– Насколько я знаю, – прервал паузу Павловский, – тебе обещали найти могилу предков?

– Да, – Питер поднял глаза на собеседника, – и привезти прах отца и деда. Не обманут?

– Такими обещаниями не разбрасываются, – твёрдо сказал Павловский.

– Ты меня обнадёжил. – настроение Горелика тоже стало улучшаться. – И даже дадут сделать фамильный склеп?

– Насчёт склепа – не знаю. – пожал плечами Владимир. – Надо смотреть, что здесь разрешено. Наверное, дадут. Что тут такого? Спроси у Евгения, пусть выяснит.

– Точно. – Питер помолчал и вдруг заёрзал на стуле. – Тут ещё вот что…

– Опять девочка? – театрально округлил глаза Павловский. – Кто?

– Да ну, какая она девочка, – Горелик смутился. – Скорее, девушка…

– Маша? – с прищуром спросил Владимир.

– Ну, да, она. – Питер покраснел. – Она ведь красивая?

– Да.

– Умная?

– Да.

– Интересы у нас совпадают?