Стартап

– На базу? – спросил шофёр.

– На Зыбицкую.

– Куда?! – Водитель удивлённо посмотрел на экскурсовода.

– Чего смотришь? На Зыбицкую! Ехай давай.

Машина плавно тронулась и, некоторое время попетляв по ночному городу, остановилась у неприметного двухэтажного здания.

– Приехали! – бодро сказал гид и открыл дверь, собираясь выйти.

– Куда? – настороженно спросил Горелик.

– В одно очень широко известное в узких кругах заведение!

– А вывеска где?

– Это заведение не нуждается в рекламе. – экскурсовод вышел из микроавтобуса и направился к железной двери с торца дома. Подойдя к ней, гид обернулся, заговорщицки подмигнул смотрящим на него в окна машины и нажал на кнопку звонка.

Через пару секунд дверь открылась, визитёр сказал что-то вглубь дверного проёма и зашёл в помещение. Его не было несколько минут.

– Что-то я начинаю волноваться. – сказал Горелик.

– Вот уж не думала, что Вы – из робких, Пётр! – Маша удивлённо вскинула брови.

– Ну, что Вы, – он начал оправдываться, – я не за себя волнуюсь, а за Вас. Уж очень это место похоже на притон.

– Ух ты! Я никогда не бывала в притонах! – воскликнула девушка. – Надеюсь нас туда пустят.

– Я поражаюсь Вашей смелости, – осторожно сказал Горелик. – Всё-таки, чужая страна, чужой город…

– Вам не нравится моя смелость?

– Отнюдь, Машенька, – заулыбался Питер, – очень даже нравится! Вы открываете себя с очень необычной стороны. Впрочем, пойдёмте, нас зовут.

Гид призывно махал рукой из открытой двери. Гости выгрузились из автобуса (Горелик не забыл подать даме руку) и направились навстречу неизвестному. Зайдя внутрь, они оказались в слабо освещённом нешироком коридоре и гуськом последовали за впереди идущим экскурсоводом.

Коридор закончился также невнятно освещённым холлом с рамкой металлоискателя при входе. Звероподобный охранник в чёрном костюме мельком глянул на пришедших и отодвинул один из барьеров, стоящих около прибора, рукой показав проход мимо детектора. Издалека приглушённо слышалась музыка.

Второй монстр-вышибала, тоже в чёрном костюме, открыл тяжёлую деревянную дверь, и гости зашли в небольшой тамбур. Музыка звучала громче. Охранник закрыл за вошедшими, обошёл их, и толчком открыл две створки, последнее препятствие на пути к цели.

И сразу по головам врезала разухабистая кабацкая музыка. В достаточно большом зале было жутко накурено, разношёрстная публика пила, смеялась, закусывала, разговаривала крича, наклоняясь к уху собеседника, танцевала, нещадно смоля табак всех сортов и видов: сигареты, папиросы, сигары, кальяны, трубки…

Годзилла провёл гостей в угол зала за единственный свободный столик. Пришедшие расселись полукругом так, что всем было видно сцену и то, что происходит в зале. Зиновьев и гид сели по краям, Машу с Гореликом усадили в центр. Тут же две официантки подошли к их столу: одна принесла стопку меню, вторая принесла на огромном подносе шесть маленьких подносиков, которые расставила перед гостями. На каждом из приборов находились гранёная с ножкой внушительная стопка с водкой и два блюдечка: на одном солёный огурец, на другом «бутерброд» – толстый ломоть чёрного хлеба с добротным куском сала в мясных прожилках.

– Что это? – спросил Горелик, ошалело глядя на поданное.

– Это – фирменное блюдо хозяина, – не слыша вопроса, но поняв, о чём речь, ответил гид, пытаясь перекричать музыку. – Называется «На ход ноги»!

Между тем вновь прибывшие вели себя по-разному: Маша и Горелик смотрели по сторонам; Павловский уткнулся в меню; Лазар сидел с таким невозмутимым видом, будто он здесь не впервой; «местный», как сказали бы на ВИЗе, «сёк поляну»; Евгений же пожирал глазами официанток – те были одеты в одинаковые откровенные полупрозрачные платья с имитацией нижнего белья под нарядом. Выполнив заказ, официантки, помахивая подносами, проходили мимо столиков, вызывающе виляя задами. Некоторые отдыхающие не удерживались, и хлопали ладошкой по круглым попам: девушки с визгом и хохотом убегали. Охрана, никак не реагируя, смотрела на эти вольности – видимо, здесь так было принято.

Песня закончилась, певец поклонился и, под аплодисменты публики, удалился. Посетители по привычке продолжали кричать собеседнику, но, осёкшись и, сказавши «Ой!», переходили на обычную громкость. Танцующие разошлись по местам.

– Предлагаю выпить, – продолжил экскурсовод, – а то хозяин заведения огорчится.

– Послушайте, – торопливо заговорил Горелик, – может, закажем вина? А то водка, как-то даме не пристало водку…

– А я – выпью! – улыбнулась Маша. – Нельзя же обижать хозяина. Пётр! Давайте выпьем за это приключение!

Все подняли стопки и, с мелодичным звоном, чокнулись. Девушка выпила первой, залпом, быстро поставила стопку на стол и замахала рукой перед открытым ртом, не ожидав крепости напитка. Затем схватила с пододвинутого Питером блюдечка «бутерброд», впилась в него белоснежными зубами и озорно посмотрела на находившегося в некотором изумлении Горелика. Тому ничего не оставалось, как сделать тоже самое.

Водка оказалась действительно крепкой. Все выпили и принялись за закуску. Питер не переставал удивляться: Лазар спокойно выпил и, не спеша, взялся за сало.

– Во мне сейчас, Питер, проходит крушение мировоззрения. – жуя, сказал Сэм. – Если бы полгода назад мне сказали, что я буду закусывать водку сырым свиным жиром, я бы в лицо рассмеялся. Это же выстрел из пушки по организму! А, впрочем, долой каноны, это реально вкусно.

Сало действительно таяло во рту. Надрезанный огурчик тёк рассольной слезой и просил: «Повтори»!

Тем временем на сцену вышел местный стендапер с монологом о своих не очень удачных знакомствах с женщинами, к месту и не к месту употреблявший нецензурную лексику. Иногда получалось смешно, публика похахатывала.

Питер обратил внимание, что эта самая публика являлась действительно разношёрстной: были и чисто мужские компании, были смешанные, парами, а были и чисто женские столики – их обслуживали не девки в полупрозрачном, а мужчины, скорее, юноши, одетые в стиле трактирных половых, в белые рубахи с расшитым воротником, чёрные штаны и с полотенцем через руку.

– Честно говоря, я и не знаю, что заказать. – Павловский отложил меню. – Я очень хорошо поел в предыдущем заведении, разве что какой-нибудь салат…

– Нет-нет-нет! – замахал руками гид. – Сейчас будет фирменное блюдо от шеф-повара.

– Заинтриговали, – учёный усмехнулся. – после «Хода ноги» может быть даже коктейль «Бронепоезд».

– Не знаю, о чём Вы, не пробовал, – ответил местный, – но блюдо уже несут.

И, действительно, блюдо несли, а точней, везли на специально обученной тележке. На столе оказались шесть солдатских котелков с дымящимся варевом, шесть гранёных, без «губок», не «маленковских», стаканов, каравай чёрного хлеба, несколько очищенных луковиц и огромная бутыль с мутной жидкостью.

– Ну, и что это? – голосом кота Матроскина спросил Павловский. Евгений вздрогнул – утром техники, матерясь, показывали запись с шествующими через турникет кота и пса из мультфильма. «Ага, – понял капитан, – вот откуда ноги растут».

– Это «Ужин партизана»: белорусская картошка с немецкой тушёнкой. И самогон.

– Послушайте, – возмутился Горелик, – но это же профанация, граничащая с кощунством!

– Не знаю, я в философские тонкости не углублялся. – пожал плечами гид. – Как говорится, «пипл хавает». Местная экзотика. Идёт «на ура».

Горелик с сомнением смотрел на бутыль. Первый, он же и последний, раз Питер пил самогонку в деревне, куда старшеклассниками ездили «на картошку»: воспоминания были не из приятных.

– А я – попробую. – сказал Павловский и протянул стакан в сторону бутыли. – Кстати, дорогой наш гид, Вы так и не представились.

– Иван, – с кивком головы ответил экскурсовод. – Вот такое редкое для местных краёв имя.

– А скажите-ка мне, о Иван, – учёный внимательно смотрел, как наполняется его стакан, – куда ведёт воон тот коридор, охраняемый очередным амбалом? В кабинет хозяина?

– Нет, – засмеялся местный, – у хозяина нет кабинета, он вообще здесь крайне редко появляется. Там – игорный зал. Рулетка, покер, «блэк джек» и столы для шпил?й.