Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия

– Зачем куришь?

– Прости, но когда я курю, то ни о чём не думаю, а для девушки это очень приятно – не думать. Ни о чём совершенно не думать. Тогда я очень счастливая и наглая, а когда я сильно чего захочу – о-о-о! (И она округлила глаза.) Вот что ты смотришь так на меня? Как волк на овцу?

– Хочу тебя.

– Секс? А-ха-ха-я-знаю. Нет-и-нет! Ты ищешь только красивое тело во мне, а в нём огромная душа и целая галактика чувств.

Мэри ещё о чем-то говорила, а он упрямо смотрел на неё, держал за талию, чтобы не потерялась, улыбался (и конечно, жаждал затащить в постель её). Именно об этом Поэт мечтал: гулять по Москве со своей девушкой, которую он держал бы в сильных руках и любил, не отпускал, целовал, защищал. Они смеялись и веселились, идя по Москве, и Поэт думал, что можно даже прокатиться на катере (это романтично и действует на девушек безотказно, проверено). Сейчас же Поэт был очень рад, что они гуляют по его любимым местам. Хорошая погода, красота Москвы, милая красавица Мэри, любовная благодать и трепет в душе, ожидание секса и сладкое предчувствие страстной ночи… Мечты в голове уже колоколами бились наружу и требовали действий, сильных объятий, любви и страсти.

Во все времена парень провожал свою девушку, но на самом деле отчаянно хотел уже отнести её в постель на руках, а дальше всё зависело от его смелости, наглости, от симпатии девушки и её воспитания, да Бог знает, от чего ещё зависит любовь и желания. Главное, что наш Поэт в это сладкое мгновение вёл за руку самую прекрасную девушку, которую хотел любить всю жизнь, и думал, как скорее затащить её в постель (застолбить) и чтобы она была только с ним и навечно его. А Мэри? О! Её душа и тело всегда жаждали и требовали себе хулигана. Мэри хотела выбрать самого умного и красивого, лучшего хулигана на свете. И – о чудо! – в этом Поэте сошлись все её тайные мысли и чувства.

Прекрасный вечер! Москва! Поэт привёл Мэри на мост. Необычайно красивая девушка в его объятиях (как он хотел) радостно улыбалась ему, а он целовал её руки, и губы, и глаза. Он смотрел на неё и хотел на всю жизнь запомнить этот вечер и красавицу Мэри в мельчайших подробностях.

Что это – любовь?.. Они в обнимку шли по Москве, и Мэри весело, громко смеялась и счастливо улыбалась всем вокруг. Патриарший мост – вновь целовались, обнимались, смеялись, и, перевесившись через перила, Поэт кричал:

– Ты красивая!

– О, да-а-а, ха-ха-ха.

– А твоя бабушка Джейн Биркин?

– Что? Нет! А-ха-ха-ха!

– Мэри! Ты самая красивая девчонка на свете!

– Не нацелуешься и не налюбуешься впрок? – дразнила она. – А-ха-ха!

– Я хочу тебя!

– О-о-ноу! Я что, пьяная?

– Хочу только тебя!

Мэри веселилась:

– Меня? А-ах-ха! Я уже счастлива?

– Да, тебя! Красивую девочку к сердцу прижму! (Поэт вдруг обнял её ноги, и поднял Мэри вверх, и закружил на мосту.)

– А-ха-ха-ха! Я счастливая-а-а! О, сумасшедший, остановись! У меня есть желание. Прошу – поставь меня. Прошу тебя, мой герой! У меня есть желание. Дай мне монетку, кинем с моста (дал ей монетку, и кинула монетку она).

– Какое желание?

– Хочу стать знаменитой и, только не смейся – заработать 100 миллионов! Я своими длинными ногами везде пройду, куда захочу – да, прямо в рай. И обязательно – сто миллионов!

– Ха, как с шампанского тебя занесло.

– Хи-хи. Я хочу ещё и тебя.

– Что?

– Поцеловать! А ты что подумал?

– Про секс!

– А-ха-ха! У тебя другое желание есть?

– Нет! Да.

Поэт посмотрел на неё и вдруг стал очень серьёзен, повернулся решительно к Храму, перекрестился, развёл руки в стороны и крикнул:

– Боже! Я хочу долго жить и любить! Каждый день как последний! Боже, я счастлив!

– Что? Счастлив?

– А как можно быть недовольным жизнью? И кричать на каждом углу – эта книга не нравится мне, дайте другую! А-ха-ха! Нет уж, не желаю быть скучным. Жадным и жалким, несчастным. Йо-хо-хо! Душа моя вечная, а я очень счастлив, и теперь я влюблён. Э-хэ-хэй!

– Влюблён? (И улыбнулась счастливо.) Ох! Ты сумасшедший! О-о-о-да, теперь я верю – ты русский настоящий поэт. Явный максималист.

– Да, и будет, как сказано!

Они шли за руку по огромным широким перилам моста обводного канала.

– Поэт, спасибо тебе, здесь очень красиво. Шикарный амбианс, вокруг красота, шумный вечер, ты и Москва, сумасшедшая драка, поцелуи, Храм Спасителя, мост, и мы романтично идём по перилам. Ха-ха! Обожаю всё это! Незабываемый вечер.

– Да, я сегодня для тебя всё это построил, чтоб было красиво. Ха-ха!

А на широких, в метр, перилах, словно на сцене, лежали, сидели, ходили парни и девушки. И Поэт смеялся, ходил по самому краю, пугал красавицу Мэри, что спрыгнет, обнимал и целовал её.

– Ты спрыгнешь? Осторожно, сумасшедший! Не надо!

– Я пьяный и упрямый, хочу тебя! И ещё я очень ревнивый, смотри у меня!

– Ты псих.

– Хочешь меня?

– О-ноу-ноу!

Но Поэт уже целовал её шею и грудь, а Мэри откинула голову и счастливо улыбалась, закрыв глаза.

– Теперь я поняла, почему девушки любят таких – ты умеешь страстно целовать и любить! Я впервые счастлива, о, сумасшедшая ночь, не бросай меня!

– Я люблю тебя! Я полон желания! У тебя самые сладкие щёки, и губы, и грудь. Что ты молчишь?

– А-ха-ха! Прекрасно! Ещё говори, говори! Я люблю, когда меня любят. Amore Mio! О, прекрасная ночь! Oh Dio! Oh Mamma mia!

– Мэри, ты сегодня будешь моей!