Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия

– Я знаю. Ты рассказывай, что Пресвятая Царица тебе говорила.

– Да уж, гвозди… У нас у всех одна мама осталась – Царица Небесная, моя Богородица! Она мне, правда, за мать! Она любит меня и тебя, и всякая молитва Её свята и угодна Ему. Это Пресвятая Царица мне сны посылает, а тебе иконы и защиту Её.

Вечером явилась Заступница ко мне, Всесветлая в блеске славы, которым сияет на небесах в окружении тысячи и тысячи прекрасных серафимов и ангелов. И я на коленях, закрыв глаза, разговаривал с Ней, с Царицей Небесной. И Владычица мне всё рассказала о злыднях и прямо сказала мне – злым нет места в раю! И далее в подтверждение видится мне – захожу я в магазин муки на просфоры купить, смотрю, а за кассой стоит бывшая кондукторша из автобуса, Злая тётка, змея. Я внимательно присмотрелся, а она голограмма, и эта голограмма смиренное что-то мне говорит. И не пойму – был злой человек, а стала голограмма. Вышел, и нет её.

– Куда вышел?

– Перекрестился и чуток успокоился. Но голограмма перед глазами стоит.

– Я понял – ты с душой её говорил. Езжай, брат Юродивый, в Храм.

– С Богом, Поэт!

Юродивый внимательно посмотрел в глаза Поэту – понял ли тот сон. Затем сел на велосипед и уехал по мокрым лужам и под дождём, напевая:

– Пресвятая Богородица, моли Богу о нас! Ла, ла-ла-ла, ла-ла. Велича-а-аем. Честнейший Херувим…

Поэт промок, но ещё смотрел вслед и размышлял. Дождался, когда Юродивый скрылся, и вернулся в дом. Мэри с любопытством посмотрела на Поэта:

– Ты весь мокрый! А кто это был с тобой?

– Церковный сторож, мой друг.

Поэт снял рубашку, достал из холодильника замёрзшую воду и выпил.

– Этот бандит и громила – твой друг? А-ха-ха! Другого не ожидала!

– Да, сторож при церкви, Храм охраняет и за порядком присматривает, чтобы хмурые бабки не обижали молодых и неопытных – не так крестишься, не так стоишь. Как только бабка крикнет на молодых, он ей подзатыльник – не ругай, но учи, а лучше молчи. Хороший сторож. А что тебе?

– Ничего! Страшный, ужасный бандит с серьгой в ухе и с банданой на голове – это сторож при церкви?

– Юродивый? Сейчас это Душа-человек, он в мире Свет отделяет от Тьмы. Он любит и меня, и тебя, только ему всё время надо говорить, молитвы петь и непременно ходить.

– Зачем, почему?

– Контуженый, дикие головные боли каждый день, а когда молится – боли не чувствует. Запомни, Мэри, очень часто душа не имеет ничего общего с внешним видом. Чистую рубаху подай!

– Да, я сразу поняла – юродивый, не-нор-маль-ный бандит и контуженый! Здравствуй, Рембо в Тарусе!

– Ха-ха-ха! Нормальный он, больше всех собирает милостыни. Если бы не он, то я бы думал, что я ненормальный, но теперь знаю – я не один на земле. Да, и я люблю таких битых, неординарных, но не сломленных жизнью людей. Счастливые они, что второй раз родились. Его молитвы приносят удачу.

– Потому что он, как и ты, красивый и огромный медведь! Медведь! Чёрный медведь с щетиной во всю страшную морду и с улыбкой ребёнка.

– Страшная морда с улыбкой ребёнка? Ха-ха, да он живёт во Христе. Юродивый – медведь? Простой, как полевые цветы, и бесхитростный, честный и чистый, словно ребёнок, добрейшей души человек. Он последнее снимет – отдаст. На таких Россия держится, он за Россию и за Правду умрёт. Да, Мэри, он больной на всю голову. Обидеть его невозможно – покалечит любого, а обмануть его – пару пустяков на ветру. Но за его малую душу – Бог отомстит в тысячу раз! Его молитва за подающего очень дорого стоит, и ты, Мэри, всегда подавай ему, пусть тебе тоже страшный, огромный Медведь скажет: «Спаси, Господи!» Поняла?

– Поняла. А почему этот Рембо ездит на велосипеде, а не на машине?

– Я отобрал и права, и машину! Джигит! Он летает так, будто украл её.

– Он сумасшедший? Я так и знала. И ты с ним ходишь в церковь?

– Да.

– Потрясающе!

– С ним и ещё с парой сотен людей. Богатые, бедные, больные, ущербные, дети, калеки, старики и рабочие – все мы, добрые грешные, в храм ходим на литургию. В грехах исповедуемся и причащаемся святыми дарами.

– Сборище грешников?

– Аллилуйя! А-ха-ха! Истину говоришь. Бог сказал: «Я пришёл не к праведникам, а к грешникам». В совместной молитве мы, грешники, просим Господа Бога спасти нашу землю, жизни и грешные души наши. Люди приходят ко мне за помощью, и я говорю – положение вещей и событий в жизни объясняется существованием Господа Бога и бесов, а если в Бога не веришь, то тебе не ко мне…

– М-м-м, хватит! Запуталась! Честно ответь мне, когда начнёшь роман сочинять? А не сценарий своих похорон!

– А мне будет награда?

– Конечно – лучшая пицца на кухне и голая я! А-ха-ха! (И поцеловала его!) Пожалуйста, не надо мне больше про гроб и громилу церковного сторожа, про собрание грешников в храме. Бр-р-р, ужас какой-то, огромный Юродивый! Чёрный, небритый, заросший до глаз. Нуара полно здесь!

– Хм, добрейшей души человек. (Поэт развернул и прочитал имена на листочке.) Да, завтра же помолюсь.

– Как насчёт моего романа? Ты хотел говорить.

– Роман? Ха! Искусство – это страсти. Мэри, пошли в зал и сделаем наоборот – ты мне расскажешь всю свою жизнь, и может, цепанёт меня (он показал на своё сердце), и я начну сочинять про тебя. Рассказывай всё, что вспоминаешь, от чего трясёт тебя, что любишь, о чём мечтаешь. Рассказывай всё, только не ври.

– А-ха-ха! Хорошо, после ужина – будут страсти тебе, Innamorato.

Глава 5

Исповедь

Вечером она рассказывала ему свою жизнь, а он слушал её грустную исповедь.

– В детстве я была красивая, но косая на один глаз и много лет носила ужасные брекеты на зубах, бр-р-р, и меня это сильно конфузило… Моя любимая мама оформила мне кредит для обучения на бакалавра в самом престижном университете Нью-Йорка, а это 100 тысяч долларов за год, а ещё на операцию мне на глаза – в сумме получилось больше 300 тысяч долларов долга за три года. Теперь я не косоглазая, с прямыми ровными зубами и с рафинированным воспитанием. Но если выпью вина, тогда глаз уходит в сторону, и полетело всё в тартарары, и я танцую на барной стойке.

Мама мечтала, чтобы я обязательно выучилась на магистра и выгодно вышла замуж в Нью-Йорке. Да, и у меня классическое воспитание: я училась на гуманитарном факультете, а все богатые парни учились на магистров финансов и больших инвестиций. Я быстренько перезнакомилась со всеми – очень хотелось быть своею везде, войти в высший свет и быстро выйти замуж за красивого и богатого принца, как в сказках поётся. И были общие компании студентов из богатых семей, и не важны в компании цвет кожи, ориентация, главное – сумма годового дохода семьи (от десяти миллионов долларов в год) и где живут твои родители или ты сам. Если родители живут в Аппер-Ист-Сайд или в Бергене – Алпайн, (представь шесть спальных комнат и восемь ванных, огромный бассейн и идеальный газон), о, тогда ты вхож везде и желаем всегда. Повсюду в компаниях богатых студентов была изысканная скрытая алчность, но так, наверное, в мире везде. Только непонятно мне было вначале, а зачем им учиться и работать, если им денег девать было некуда, всё есть! Зачем работать, если есть доход и дома, яхты и даже личный свой суперджет?

На курсе я была самая заводная и весёлая – предлагала выставки на выходные, звала всех в парки, на концерты, в театр. Иногда мы на частном суперджете летали на Багамы отдыхать на выходные, и меня брали бесплатно для антуража. Все знали, что я нищая и живу очень скромно, в кредит, на всём экономлю, кроме одежды и украшений. Вечерами я работала в частных галереях искусств, имела маленький профит с продаж или позировала голая в классе скульптур. Ещё я закончила курс реставратора, а ночами мыла полы в галереях. Старая профессура меня обожала и помогала со знакомствами в мире искусства. Они говорили, что во мне есть шарм и свой стиль, и редкая природная красота. Это единственный мой капитал – красота и воспитание. Этого мало, но помогало заводить полезные знакомства в мире моды, продаж, в сфере искусства и киносреды. Парни из элитных семей меня всегда поучали, что демократия – это для бедных, на самом деле, государствами правит элита, она назначает президентов и убивает, объявляет войну и мир в своих интересах, манипулирует массами и привлекает народ на выборы, чтобы свалить другую элиту и конкурентов. Конечно же, эта элита управляет всеми финансами мира, и так в любом государстве. Поэтому молодые и богатые люди упорно шли в большую политику, чтобы стать своими в мире элиты. Увы, там нет места бедной невесте. Там заключают только обоюдовыгодные браки, а свадьбы похожи на коронацию богатого принца и английской принцессы в грандиозной церкви Ист-Сайт Ист-Ривер – там, где в экстазе сливаются большие деньги и связи. И эта свадьба важнее любви. Жажда манипулировать людьми, деньгами и странами приносит им удовольствие и заставляет учиться. Она вселяет мысль о наслаждении в будущем.

Все бедные девушки курса меня ненавидели и ревновали ко мне – я была вхожа в ближний круг мальчиков на Феррари на стоянке возле учебного корпуса и самого дорогого в Нью-Йорке кафе. А я-то хотела всего добиться сама! Но оказалось, что самой не получится – у меня большой долг по кредиту, а квартира и бриллианты в аренде, и мой кредитный рейтинг очень плохой (конечно, элитные парни всё это знали). Поэтому по окончании университета мы с мамой полетели в Лондон к моему биологическому отцу, проситься к нему на работу и как-то заработать деньги на погашение кредита.

Отец, имея годовой доход в десять миллионов, был мне совсем не рад (и это ещё мягко сказано). Ни цента, ни фунта не дал, хотя мы приехали просить, а не требовать. Вот такая я золушка. Моего папу знает весь мир, а он категорически меня не признал! Мне было очень обидно от этого, хотелось дать пощёчину и убежать, куда глаза глядят. Я даже заплакала! Но в то же время было стыдно стыдиться своих эмоций на людях. Отец мой, поговорив с моей мамой и посмотрев на меня, свою дочь, всё же был вынужден пристроить меня в бизнес искусства свободным агентом по спецзаказам. Это было благородно с его стороны, и теперь, пользуясь его связями, я продаю и покупаю искусство, арендую стол в его офисе и отдаю отцу больше 90 процентов дохода. Он на мне хорошо наживается, можно сказать – обирает меня! Но официально не признаёт – иначе это испортит его репутацию. Да, я полностью зависима от его связей, и у меня не остаётся денег, чтобы купить себе маленькую квартирку. Но я не унываю: у меня есть работа, и это замечательно – постепенно я выбираюсь из ямы долгов. И теперь я учусь на заочном, а адвокат отца завистливо смеётся надо мной и называет меня экзальтированной русской и полудиким цветком.

А если бы не мой высокий рост, я была бы балериной и танцевала в Мариинском театре – я целый год ходила в школу театра…

Поэт слушал и, глядя на Мэри, вспомнил известную истину – цветок, который расцветает в бедственном положении, является самым редким красивым и изысканным из всех прекрасных цветов. Его любимая Мэри несомненно прекрасна и умна, восхитительна.

– И кем ты станешь?

– Магистром искусств.