Перевернутое сознание

Хоть я и не помнил полностью все, что спрашивал у меня урод в очках, к которому меня водили два амбала, но один вопрос я хорошо запомнил, он прямо запал мне в сознание: Вам кажется порой, что ваши действия контролируются, что управляете ими не вы?

«Кто же ими управляет, кроме меня, придурок четырехглазый?! А?!»

«Кто это?».

«Ну точно уж не Димуся Версов. Голосок-то у него уж слишком писклявый, не находишь ли, доктор-психоз?» – Голос был грубый и жесткий, в нем ничего не чувствовалось, он был пустым и холодным, точно сталь при двадцатиградусном морозе, покрытая коркой инея. Я ушел точно в сторону и глядел, как за меня кто-то отвечает. Во сне мне казалось, что я смотрю фильм. А потом я почувствовал, как у меня в мозгу стало что-то трескаться, возникла давящая боль во лбу. Я закричал.

Я проснулся, не осознавая, где я. В ушах звенело. Рука с порезами пульсировало, ее драло. Меня мутило. Я грохнулся на пол. Смял коленом валявшуюся пустую жестянку. Раздался хруст. Я пополз из комнату, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу большим жирным и склизким потоком. Ползя к туалету, я закричал от боли, когда левую ступню схватила какая-то когтистая лапа и стала разрывать. Я оглянулся. Из пола торчала башка Кунера и лапа со сморщенной и обвисающей кожей. Когти его лапы впились сильнее в мою ступню. Я дернулся, заорав, но мне не удалось высвободиться. Ступню раздирало от боли, и ее наполняло жгучим жаром. Глаза Кунера выпучились и налились дьявольским довольством, изо рта вырвался хриплый смешок. Я стал думать о Нэт, о том, как мы лежали вместе на ее постели и смотрели фильм «Большой папа», пытался вспомнить запах ее волос, какие они на ощупь, но мне ничего не удавалось, мой разум не хотел сосредотачиваться на этих мыслях, которые когда-то согревали меня и придавали спокойствия – теперь они были заблокированы, подобно файлу. Связь была надорвана. Пока не порвана, но все же.

Я дернулся и вырвался. В когтях Кунера осталась часть моего носка. Я дотянулся в конце концов до ручки, слыша за спиной приближающееся хрипящее дыхание Кунера. Заполз в туалет. Когда захлопывал дверь в туалете, то лапа Кунера хватунла меня по верхней части ладони. Прижимая ладонь, из которой капала кровь к груди, я отполз от двери. Глаза у меня были расширены, как у бешеного зайца. Сердце носилось вверх вниз, точно шизанутая гончая.

Как ОНИ меня подловили! Я уж и стал терять бдительность. И вот ОНИ воспользовались моей сонливостью, СРАНЫЕ КОЗЛЫ!

Уши у меня были заложены. Все потемнело перед глазами. Стены из плиточных превратились в обитые чем-то. Я зажмурил глаза и помотал тяжеленной тыквой. Они снова стали плиточными. Раздался стук в дверь. Я расслышал его через гудение, подобное сотне пчел, в моей голове. Я надавил на рану на верхней стороне ладони и приготовился к появлению Кунера.

Смерть – это сон. Когда я засыпаю, то думаю о том, что могу и не проснуться, и по телу пробегает озноб, – мне страшновато. Но все-таки, когда думаешь о том, что уснешь, чтобы не проснуться, становится не по себе, и начинаешь хотеть жить, пусть это скотское рутинное существование и жизнью-то с огромным трудом можно назвать.

Снова стук в дверь. Он был отчетливее. Пелена шума, окутывавшая мои локаторы, частично спала.

«Что там с тобой?!» – Донеслось до меня. Появилось ощущение выпадения из реальности, меня точно запихнули в яму и засыпали землей – похоронили заживо. ВОТ ТВОЙ НОВЫЙ МИКРОМИРОК, УБЛЮДОК!

«Да отпирай ты дверь, какого хрена!».

Я уже едва ли что ощущал. Мое сознание показало мне лицо моей улыбающееся и согревающее мне сердце бабули, а потом день ее похорон (тогда лицо у нее было словно маска – холодное и пугающее, точно ей надели маску), когда привалило много народу, которых при жизни у бабули мне едва ли доводилось видеть, но придти пожрать и нажраться за счет смерти другого эти вонючие придурки, все-таки нашли время в своем сраном занятом графике хрен знает за чем!

«Он заперся изнутри, кретин долбанутый». – Серый нагнулся надо мной и легонько дернул за плечо.

«Весь пол в крови. Что у него со ступней?». – Это был голосок шлюшки, которая недавно каталась на стреляющем штыке Серого. Глаза у меня были полуприкрыты, но я слышал их голоса. Свет давил на глаза.

«Что делать-то, Серый?» – Голос Рика (по тону можно было просечь, что он спрашивает о каком-то пустяке).

«Что с ним?» – Светка (не знаю уж, где она была – да и кого хрена).

«А я знаю?!». – Огрызнулся Рик. – Ну что?».

«Добьем его, а потом расчленим – вот, что Рики. Это наш шанс, избавить мир от такого говноеда». – Серый хмыкнул. Также был слышна и усмешка Рика. Черный пошляцкий юмор (?) имеет свойство передаваться.

«Совсем что ли обалдел, дебил чокнутый. Мелишь какую-то дерьмовщину!» – Резким тоном произнесла Светка.

«Заглохни, я пошутил». – Пробурчал Серый.

Мне понравилась Светка. Она хорошо сказала. Я только недоумевал, что шлюха ничего не сказала. А то я ожидал, что она вякнет типа: «Замочите его, парни, но подождите расчленять, я сначала с ним маленько поразвлекаюсь». Шлюха! Чертова некроманка! Ей же начхать с кем, как и Серому – два чокнутых некромана.

«Со мной все в норме». – Произнес я, приоткрыв глаза. Все имело нечеткие оттенки.

«Давай поднимайся, Диман». – Удружил мне мой псевдо-приятель, который меньше трех минут назад ржал над остроумной шуточкой Серого.

«Кто тебя так? Весь пол в коридоре забрызган кровью. Что я скажу предкам, отец мне все мозги на фиг задолбает!»

«Ничего он тебе не задолбает! Сейчас ототрем, только я ногу чем-нибудь залатаю. Бинт есть?»

«Да».

«И кстати, Серый. Если он начнет тебя доканывать, то можешь с ним проделать то, что собирался со мной».

«Да я ведь».

«Поди к такой-то матери, ублюдок! Что примолкли?! Давайте ржать! Это же смешно! До безумия смешно!».

11 мая

Все движется в неизвестном мне направлении. Мое существование уже не существование – это ускоренная промотка непонятных событий, чувств, кошмаров и идиотских сцен.

Видел на улице ДУБЛИКАТ мамаши. Шла почти, не шатаясь. Она меня не видела. Она проходила неподалеку от металлической улицы, где Зависала и Нойгиров (который теперь уже не такой крутой) занимаются своим супербизнесом.

Сколько она уже меня не видела? Не помню. Да и какая на фиг разница?! Достаточно. И что, она обеспокоена: где мой «любимый сынок», что с ним, бедненьким? Хрена с два!!! Ей главное нажраться и завалиться спать! Мне стало очень зло на нее. Я подумал об убийстве ДУБЛИКАТА мамаши. Дал бы ей по башке как следует. Или нет. Лучше всего: вставил бы в ее сраную изрыгающую блевотину глотку воронку и вливал ей бухло, а потом когда бы она напилась вдоволь этого дерьма, я бы заставил ее жрать курицу и жареные яйца – что она так обожает. Вместо этого я взял камень и швырнул в нее. Промахнулся. Было жаль, что так произошло. Погано, что камень не достиг цели. Я харкнул на землю и решил наведаться на квартирку к шлюхам. Там был лишь Зависала. Он предложил мне «повеселиться» с одной девчонкой, которой было, наверно, лет пятнадцать, но которая намалевалась, чтобы выглядеть хоть на двадцать один. Мне стало противно. Захотелось резануть себя. Что я и сделал при помощи заржавевшего лезвия, которое я нашел в ящичке, который висел над толчком. Долбанул кулаком по стене в ванной (в мозгу представлял лицо ДУБЛИКАТА мамаши и брызг желеобразных мозгов вперемешку с костями).

«Что это такое было?». – Спросил сующий всюду свой нос Зависало.

«Дед сраный Мороз к тебе стучался!» – Огрызнулся я.

«Если дрючить никого не желаешь, может тогда отвиснешь со мной?» – Пропустил мимо своих лопухов мою реплику Зависало.

«А какого хрена. Давай!».

Полнейшая тупая боль. Апатия. Я затягивался сигаретой с марихуаной, думая о смерти. Я давно думаю о ней, строю в башке разные способы того, как это можно претворить в жизнь, но никак не могу решиться. Александр решился – а я сраный гребаный слабак, который не может ничего довести до конца, бесполезный недоносок, который приносит лишь разруху, раздражение, дикие ссоры и разочарование.

Фрэссеры психологически одолели меня. Их целая куча.

Я припоминаю, как в каком-то классе даже была тема сочинения: «Один в поле воин». Но ведь это хренотень долбанная. Как бы силен кто ни был, окружение, большинство подомнет его под себя, сделает себе подобным, вылепит из него то, что хочет. Также и ОНИ меняют меня, делают сраным чиканутым уродом, долбанным психом. Нельзя перековать систему. Система (множество) ненавидит тех, кто отличается – и она либо видоизменяет его, делая себе подобным, либо пытается задавить (что ей частенько удается) и в конечном счете убить, так и не сломив.

Меня начало глючить. Перед глазами мельтешили разные уроды. Они трогали меня, тупо лыбясь. Один оторвал у меня левую руку. Я не закричал, вообще никак не отреагировал, будто рука и не крепилась вовсе к моему телу при помощи костей и различных тканей – а была приставлена к плечу, или же приляпана соплями, наподобие тех, что любезно одолжил Рик.

ТРЕТЬЯ ЛИЧНОСТЬ ВАНСИНН Я

Я попытался найти цепочку, или звено, связывающее меня (с Третьей Личностью, обитающей во мне) и Вансинна (мне кажется это какой-то Фрэссер на типа Кунера, но я не уверен), но я потерпел крах.

В башке была полная сумятица и каша, похожая на кишки кота, по которым несколько раз проехались грузовики.

Вансинн

Кто ты есть?

Я проснулся с одубевшей башкой. В ней не было боли – одна только пустота.

Мне захотелось плакать.

Слезы помогают, приносят облегчение.