Перевернутое сознание

В кабинете врача принял удрученный вид. Когда она спрашивала, принимаю ли я лекарства, которые она выписала – смотрел ей в глаза таким невинным ягнячьим взглядом и кивал башкой. Пожаловался, так между делом на то, что горло першит. Врач поглядела его, засунув металлическую лопаточку. Согласилась с тем, что она и вправду красноватое. Спросила про температуру. Я сказал, что небольшая до сих пор есть. Врач послушала меня. Сказала, что я, должно быть, волнуюсь – сердце колотится, как у загнанного зайчонка. Я натянуто улыбнулся и сказал, что спокоен. Потом она замеряла мне давление. Прибор показал 165/100. Неудивительно после такого близкого посещения Фрэссеров. Врач выписала мне еще какое-то лекарство и велела придти в пятницу (в этот день она принимала с трех).

По дороге из больницы я купил видеокассету у уличного торговца, который то и дело торговал здесь за овощным магазинчиком. Иногда он торговал и книгами, но в основном кассетами, поставленными друг на друга в больших картонных коробках. Я выбрал кассету с фильмами «Расплавленное тело» и «Живодер». Первый фильм я не стал смотреть: начало мне не понравилось. Я сразу промотал до второго фильма. Название привлекало меня. Хотя почти каждый знает, что эти названия подбирают так, чтобы привлечь простой люд. Чуть ли не всегда оказывается, что название классное, и в мозгу нарисуешь суперфильм, который будешь смотреть, затаив дыхание, но в итоге после просмотра остается лишь неудовлетворенность и опустошенность. Несмотря на то, что мне это хорошо известно, я то и дело попадаюсь – меня привлекает названия, и где-то глубоко внутри я надеюсь, что это будет крутой фильм. Бывают времена, что названия не расходятся с самим фильмом, и сюжет у него очень даже чем ничего, и смотришь его с затаенным дыханием, но такая удача подкатывает не часто.

У этого уличного торговца я заметил в углу коробки кассету в самом низу, на которую была приляпана скотчем бумажка (скорее всего от тетрадного листа) и фломастером на ней было выведено: МУЛЬТИКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ 3:00. Может, раньше я бы и заинтересовался и купил эту кассету, но не сегодня. Я глядел подобное то ли с Риком, то ли с Серым, но меня хватило не надолго. Я выяснил, что такое вообще представляют собой эти мультики – и все, точка. Я смотрел тогда, скорее, из любопытства. Первое время было смешно и мне даже нравилось, если честно сказать, но потом надоело и появилось отвращение. В конце концов лучше уж потратить время на нормальный мультфильмы, чем пялиться на придурков, бегающих со своими штуковинами, размером с них самих, (и не понятно, как они вообще передвигаются, а не заваливается на спину, точно жук или черепашка).

По пути домой я купил пива, чекушку водки, пюре в пластиковом стаканчике быстрого приготовления и половинку черного суворовского хлеба (я умял кусок прямо на пути к дому. Вспомнил деревню. Я любил отрезать кусок хлеба, когда моя бабуля возвращалась из магазина, мазал его подсолнечным маслом, посыпал щедро песком и бежал за Геной и другими чуваками; соседские баушки постоянно бубнили, что, мол, Димка, постоянно кусочничает, но моя бабуля говорила, что если нравится пусть есть, он ведь ребенок).

МОЯ БАБУЛЯ. ЗАХОТЕЛОСЬ ПЕРЕНЕСТИСЬ В ТО ДАЛЕКОЕ ВРЕМЯ, КОГДА Я ГОСТИЛ У НЕЕ И ВСЕ БЫЛО ПО-ИНОМУ. Я БЫЛ ТОГДА НОРМАЛЕН, НО ДО НАЧАЛА НЕНОРМАЛЬНОСТИ ОСТВАЛОСЬ ЧУТЬ-ЧУТЬ. К СОЖАЛЕНИЮ, НЕВОЗМОЖНО ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД.

Заходя в подъезд, я подумал о дожде. Сильном ливне. Было бы прекрасно, если бы он пошел. Деревья качаются из стороны в сторону, точно пьяные. С листьев ручейком бежит дождевая вода. Небо заволокло. Сквозь завесу дождя трудно что-либо рассмотреть.

Небо было пасмурным, но вряд ли сегодня бы пошел дождь, и сейчас я убеждаюсь в правильности своих предположений. Дерьмово, что дождя не было. Я люблю дождливую погоду, и сам не знаю почему. Наверно, потому, что она ярко отражает мое внутренне состояние. Да, именно. Поэтому я и люблю сильный дождь. Дождь, который стирает все, уносит прочь и приносит нечто новое, приносит освежение.

Живодер оказался чушью немногим лучше чем первый фильм – «Расплавленное тело». В этом фильме только вставили парочку стоящих сцен, только чтобы разбавить трепотню.

Молодой студент приезжает подработать. Он должен помогать по хозяйству: колоть дрова, носить воду и помогать Гарри (который его и нанял) в починке разваливавшегося летнего дома. Парень знакомится с женой Гарри, его сыном. Ему показывают его комнату. Студент сближается с мальчиком, сыном Гарри и его жены. Он гладит ласкового пса, любимца мальчика, как-то ненормально, точно собирается вытрясти из него все внутренности. Мальчик этого не замечает и продолжает открыто делиться со студентом о своем псе, о том, как он почти поцеловался с соседской девочкой и как они (он, девочка и пес) бегают к ручью, где у них построен шалаш, который мальчик называет штаб-квартирой. Студент кивает, поправляя съехавшие очки.

Ночью студент убил доверчивого пса мальчика в сарае, стоявшем вдалеке от домов у самого леса, и выпотрошил его (В этот момент хмель у меня немного отступил; меня заинтересовал фильм). Парень подвешивает шкуру пса, с которой сочится кровь, на крюк, торчащий из потолка. Внутренности он так и оставляет валяться на полу. Потом уходит, лишь прикрыв дверь сарайки (видно, это была какой-то старый заброшенный сарай, который никто давно не посещает, если он так спокойно сваливает, даже не страшась, что растерзанную собаку найдут). Дальше показывают, как мальчик расстроен в связи с пропажей четвероного друга; как отец и мать успокаивают сына, заверяя его в том, что песик скоро вернется (ЩАС!).

А студент наблюдает за родителями и плачущим мальчиком, вытирая пот со лба, поглядывая на небо, продолжая методично колоть дрова и временами поглядывать на сарай вдали.

К этому моменту я изрядно нахлестался и с трудом держался на плову. Тошнило и чувствовался сушняк, но мне западло было шевелиться, а уж тем более идти куда-то. Я наклонил пакет с чипсами, надеясь найти там что-нибудь, но удача мне не улыбнулась.

Дальше было малость поинтереснее. На экране полная луна, а затем перед нами предстает верещащий студент весь в крови. Перед ним лежит старушка (скорее всего, соседка, у которой и жила маленькая подружка сына Гарри). Студент орет и отдирает что-то от старухи (камера показывает только его сатанинскую рожу).

На следующее утро девочка прибежала в дом Гарри, рыдая и бормоча, что бабушка исчезла. Гарри с женой забеспокоились. Другие же соседи, которых по пальцам можно было перечесть, как-то спокойно отреагировали на эту весть. Один толстый уволень-алкаш предположил, что бабуля решила отправиться среди ночи в город (видно хотела приехать к самому открытию, чтобы не стоять в очереди). После того, как поволновались, жизнь потекла своим чередом, а девочка стала жить в одном доме с Живодером, и никому в башку не пришло в башку заглянуть в сарай у леса.

На этом моменте я отключился. Устал от этого тупорылого фильмака, у которого кроме названия и пары страшненьких сцен ничего хорошего не было – треп-треп и скукотища.

В конце этого «страшненького» фильма, я думаю, этот уволень-алкаш забредет по пьяни каким-то образо м в сарай-скотобойню и сообщит о своей находке другим. Студент-живодер сорвется, вооружившись лопатой или топором, и начнет мочить всех подряд. К концу фильма раненный и едва держащийся на ногах Гарри разделается с Живодером, который казался таким милым мальчиком-студентом и которого очень сложно было вычислить (ну, конечно, если бы его сразу вычислили, то не было бы и такого захватывающего фильма). Камера показывает нам, как отец, мотаясь, спускается по лестнице, которая вся скрипит, и приводит в сознание жену, которую огрели то ли лопатой, то ли шваркнули об стену. Она приходит в себя и таким тоненьким голоском спрашивает: «Что… уже все кончилось, милый (какая любящая женушка: ее чуть не кокнули, а она «милый» употребить не забыла)»

«Да». – Гордо отвечает Гарри.

Тут откуда ни возьмись появляются мальчик и девочка. Охи-вздохи и т.д. и т.п.

Повисает тишина, и мы видим, что на том месте, где Гарри оставил студента-Живодера с торчащим из пуза топором или еще чем-нибудь, пусто. Живодер отправился завершать свое дело, или же он испарился – это уж каждый должен решать сам, потому что экран погружается в темноту – начинаются конечные титры.

Я не стал досматривать фильм, чтобы убедиться в правильности своего предположения, когда проснулся с тяжелой тыквой. Наверняка остаток фильма будет еще дерьмовее. Мне вообще надо было сразу его вырубить и не смотреть, посмотрел бы уж на худой конец какую-нибудь комедию или комедийный боевик – и то пользы больше.

Казалось, что выкинул в сортир частицу себя.

Решил больше не покупать подобные фильмы, но я хорошо понимал, что обманываю самого себя, потому что в другой раз также могу купиться на манящее название.

Я МЯГКОТЕЛ

Остаток дня провел точно лунатик. Звонил телефон. Должно быть, это был Рик или Серый, а может и Натали, с которой я давно не разговаривал и не звонил. Я не поднял трубку.

ПОЛНАЯ ДИЗОРИЕНТАЦИЯ. ПАНИКА. ПСИХОЗ. ЧЕРНОТА. ФРЭССЕРОВ Я НЕ ЧУВСТВУЮ, НО ОНИ ГДЕ-ТО РЯДОМ.

Желудок тяжелый после пьянки. Вспомнил про гору посуды. Вымою ее завтра. А сейчас спать. Мне по-настоящему хочется. Приятное спокойное бездействие. Превосходно, что есть сон. И счастливцы те, кому снятся интересные сны. А что, если и мне приснится классный сон? Было бы здорово. Приснилась бы Натали. Следует ей позвонить. Она, наверно, волнуется. Я поступаю, как эгоист. Но мне страшновато звонить. Телефон вызывает во мне какой-то непонятный страх (хотя бы в настоящий момент), да я и не знаю о чем говорить. Когда я вижу лицо человека, то придумать тему для разговора намного легче, но когда слышишь лишь голос из трубки, то теряешься. Если так посудить, то я боюсь чуть ли не всего – лишь когда кто-то рядом я напускаю на себя такой крутой вид, хотя и в такие минуты мне бывает чертовски боязно. Но ведь главное не умение ораторствовать и знать, что сказать – а внимание, знание того, что о тебе помнят, а для этого достаточно и нескольких минут разговора. «Привет», «как дела?» и достаточно. Нэт расскажет мне о чем-нибудь своем. Как, например, танцы продвигаются. Она найдет, что сказать, с этим у нее проблем нет. Завтра, так и поступлю. Надеюсь, все будет хорошо. Где-то внутри меня гложет червь, который треплет, что Нэт на меня раскричится, что она на меня злая и лучше не звонить. Но я все равно позвоню. Позвоню-позвоню-позвоню.

Надеюсь, мне приснится крутой сон, наполненный смыслом и динамичный, вроде тех, когда мне снилось, что я летаю на летающем ковре из трех дубовых листочков. Но под подушкой же их нет. Ну и дурачок же я – сон придет ко мне и без этого, это я знаю теперь очень хорошо.

6 апреля

Сон мне не приснился классный. Снилось много всего, но я ничего не запомнил. Это плохо. Остается некое чувство незавершенности, словно я что-то упустил или меня насильно этого лишили.

Я снова, кажется, существовал, функционировал. Мозг прострелила мысль о том, что у двери стоит Кунер. Показалось. Его там не было. Отголосок страха, что-то вроде иллюзии. Отлепил скотч от окладок и от пола и двери. Открыл дверь. На часах было 8:04. Натали, наверно, уже встала. Снова кто-то советовал мне довольно навязчиво не звонить ей, а то будет беда, что-то плохое. Я послал этого козла и взял трубку. Меня прострелило минутное сомнение, по телу пробежала дрожь, когда я набирал номер, но как только пошел вызов, нерешительность и боязнь исчезли. Я надеялся, что хоть голос Натали поможет мне выбраться хоть на некоторой время из-под апатии и хандры. Как впоследствии оказалось, мои надежды осуществились, и Нэт исцелила меня на какое-то время.

«А-алло-о!»

«Как делишки?» – Чувства были напряжены, меня обдало приятным холодком, точно в лицо дул теплый ласковый ветерок.

«Пропащий! – Воскликнула радостно Натали. Но потом эта радость стала немного поменьше. Это восклицание было некой вспышкой, порывом, и она заговорила уже более спокойнее.

Апатия и хандра стали трескаться и уменьшаться в размерах.

«А я тебе звонила».

Хоть я и не видел ее лицо, но она словно была передо мной: черные кудряшки волос, лучистая улыбка. Апатия и хандра сузились до размера спичечной головки. Мне стало полегче. Знание того, что о тебе думали (так как звонили) и что тебе рады, наполняет сердце теплом. На это сладкое мгновение забываешь о ОДИНОЧЕСТВЕ, чувствуешь себе нормальным.

«Да я в больницу тут таскался. Наверно, ты звонила в те моменты, когда я отсутствовал».

ВРУН-ВРУН, ЖАЛКИЙ ЛГУН. Но не говорить же ей, что у меня был безумный рецидив и что Фрэссеры чуть не прикончили меня.

Не мог?

Да, не мог.

Почему?

Потому.

В голове прозвучал это диалог, и мне казалось, что вопросы задает мне самостоятельная другая личность.

«Скорее всего. – Сказала Натали. – Значит, отдыхаешь от тюряги?»

«Угу»

«А ты болеешь или как?»

«Что-то типа».

Нэт засмеялась после моего ответа. Это у нее получилось мило и даже, можно сказать, грациозно. Я был очень горд, что знаком с нею, что она моя девушка, мой друг (Да-да! И хватит подозревать всех и вся! НАТАЛИ НЕ ФРЭССЕР!!!), дружбу с которым я чуть не разрушил в хлам.

«И как балдеется?».

Хреновее некуда, Нэт. Мне безумно плохо, и чувствую я себя законченным говном. Ты ощущала себя когда-нибудь подобным образом – так, что думаешь о смерти? Думаю, что не-а. Но вместо этого я сказал: