Блуждающий

«Она же не укокошит меня прямо здесь? Убираться ведь придется», – подумалось мне.

Нужно было хоть как-то умаслить ситуацию, но, как назло, не нашлось подходящих слов.

– Я не должен был брать твои вещи без спроса. Но я все забуду! Вот, я уже забыл! Посмотри в мои честные глаза!

Она усмехнулась, взглянула на меня. Не по-доброму усмехнулась и, взяв пачку сигарет, прошла мимо, откинула штору и уселась на подоконник, прижалась спиной к стеклу. Окно она так и не открыла, и весь дым собирался в комнате, благо, там не было датчиков дыма.

– Тонь, пожалуйста…

– Что «пожалуйста»? Что тебе нужно?

«Что происходит? Я схожу с ума?» – вертелось в голове, пока я смотрел на развалившуюся на подоконнике Тоню – центр вселенского спокойствия.

И бывает же так – хочется, чтобы на тебя накричали, словно крик – своеобразная награда за оплошность.

– Тонь, скажи…

– Что тебе сказать? – перебила она.

– Почему ты так отвечаешь? – вздохнув, спросил я.

– А что же ты ожидал услышать?

«Человеческую реакцию? – подумал я, – И почему я недоволен ответами? Неужели было бы лучше, если бы она вцепилась мне в шею?»

И вновь согласился с собой. Ведь было бы куда проще, если бы Тоня накричала, обвинила в чем-то. Да хоть бы и исцарапала – все равно лучше холодной маски, которая не шла ни в какое сравнение с теми, что я видел прежде. Крики и обвинения были бы человеческими. А ее безмолвие отдавало липкостью кладбища.

– Эмоции, – собравшись, выдохнул я.

– А что видишь? – поинтересовалась она, рассматривая сигарету, зажатую между пальцев, словно это было произведение искусства.

– Ничего я не вижу, Тонь. И это страшно.

– Неужели. Я сейчас пугаю больше, чем записи в дневнике?

Я смог только кивнуть.

Тоня смотрела на тлевшую в пальцах сигарету. Аккуратно стучала кончиком пальца и ссыпала пепел в пепельницу. И, кажется, не думала ни о чем.

– И почему же? – протянула Тоня спустя несколько секунд напряженной тишины.

– Там ты была живее.

– А сейчас?

Она дотронулась ногтем до кончика сигареты, и кусочек пепла упал на пол. Я проследил за каждым ее движением.

– А сейчас ты как… как мертвец.

Она хрипло рассмеялась.

– Если бы все мертвецы умели смеяться, мир не замолкал бы ни на минуту.

– Что?

– Ты знаешь, сколько человек умерло за время существования цивилизации? Сколько трупов хранит наша земля? Сколько людских душ покоится под нашими ногами? Сколько историй мы топчем каждый день? Представляешь? – продолжала она, не сводя глаз с сигареты.

– Я даже знать не хочу.

– Жаль. Занимательный факт, пригодился бы в любой светской беседе. Апеллировать подобными знаниями для человека разностороннего очень полезно, – сказала Тоня и с тихим хрустом разломила сигарету пополам.

– И часто ты в своей компании говорила на такие темы?

Я надеялся, что упоминание этих людей хоть как-то приведет ее в чувство. Что Тоня рассвирепеет, накричит. Но она посмотрела на меня как на отвертку или камень на дороге, один из сотни, – совершенно без интереса. Все такая же ледяная статуя.

– Мы говорили на разные темы, – Тоня бросила сигарету в пепельницу и взяла в руки всю пачку. – Об искусстве, о жизни, о смерти, о чести, о бесчестии. О том, как лучше расставлять вещи в спальне и о том, как стоит вести себя на званом ужине…

Она все перечисляла, и в голосе ее было столько ледяной насмешки, что я не выдержал этого издевательства и взмолился:

– Да хватит! Я не могу больше!

Тоня отвлеклась от созерцания сигарет в пачке и посмотрела на меня.

– Скажи, зачем ты лез, куда не просят? Тебе хочется пожалеть меня? Или наоборот, хочешь почувствовать превосходство? Хочешь быть рыцарем, спасающим прекрасную даму? Или ты просто любопытный огрызок, который считает, что все на свете существует только для него? Эгоист ты, Дима, или безотказный мученик? Ты обрекаешь на страдания других или страдаешь сам?

– Я хотел тебе помочь, – прошептал я, хотя и хотел ответить громко и внятно.

Тоня закрыла глаза, на лице ее растеклась блаженная улыбка.

– Каким же образом? – протянула она.

– Не знаю. Я думал, что пойму тебя, но не понял.

– Ты хотел помочь мне или помочь себе? Мне кажется, что если бы твои помыслы были чисты, в тех строках увидел бы, что искал. А ты остался слеп, потому что и не пытался найти.

Я чувствовал себя на исповеди, но в этом храме правду вытягивали не ради спасения души, а ради того, чтобы сказать: вот, посмотри, какая грязная у тебя душонка, даже руки испачкала.

А ведь Тоня и правда отряхивала пальцы от невидимой пыли.

– Я просто прошу поговорить со мной как с нормальным человеком.

– Тебе не нравится мой тон, потому что я говорю спокойно, когда любой другой человек покрыл бы тебя матом и синяками? Когда другая бы вцепилась тебе в волосы и разодрала бы лицо до кровавого месива?

И ведь отрицать бесполезно.

– В таком случае могу лишь поздравить. Сегодня ты останешься жив.

С этими словами она встала с подоконника. Неспешно прошла мимо меня, взяла сумку с вещами и направилась в ванную комнату. Через минуту послышался шум воды.