В плену королевских пристрастий

– Не надо мне ничего обещать! Хотите – живите с ней, это Ваше дело… Меня это не касается.

– Как же не касается, если Вы моя жена?

– Жена? Какая я жена, если наше венчание было для Вас лишь фарсом, и как оказалось, Вы лгали мне все это время? К жене так не относятся! Ей хотя бы так не лгут! Я согласна смириться почти со всем, но не с ложью… Ведь я же не нужна Вам как жена, я лишь пристрастие короля, игрушка для него, которую удобно держать в своем доме…

– Миледи, что Вы такое говорите? Вы нужны мне… Вы даже не представляете, как Вы мне нужны… Ну простите меня… Ну что мне сделать для Вас? Хотите, я на колени встану? – он медленно опустился перед ней на колени.

Графиня, наблюдавшая за всей этой сценой и непонимающая ни слова из их разговора, изумленно уставилась на него.

– Алекс, прекратите сейчас же устраивать тут… – начала Алина и вдруг резко замолчала, ее взгляд устремился вдаль, а на лице появилось отрешенное выражение.

Герцог медленно поднялся с колен и, пристально глядя на нее, ждал. Графиня недоуменно наблюдала за ними.

Наконец герцогиня тряхнула головой, оглянулась на распятье и с ужасом в голосе прошептала: – Господи, дай сил успеть.

– Алина, что случилось? – герцог обхватил ее за плечи.

В тот же миг супруга с такой силой сбросила его руки и оттолкнула от себя, что герцог, чуть не упав, отступил. А в следующее мгновение она уже выбегала из гостиной во двор.

– Алина, куда Вы? – герцог метнулся следом, но успел лишь заметить, как та вскочила в седло его Гранита, стоявшего посреди двора, и направила его прямо на двухметровую каменную ограду.

– Алина, нет! Стоять! Не смейте! Убьетесь ведь! Господи, что она творит… – герцог в ужасе прижал руки к вискам, ожидая увидеть трагедию.

Однако трагедии не произошло, Гранит, лишь краешком заднего копыта чиркнув по стене, преодолел ее, и с другой стороны послышался его равномерный, удаляющийся топот.

– Ворота открой, – гаркнул герцог на охранника и, поспешно отвязав привязанного к карете Вельда, вскочил в седло и пустился вслед ускакавшей супруге.

Алина скакала, даже не понимая каким образом направляет Гранита. Они съехали с дороги и теперь скакали по небольшой тропе, петляющей по лесу.

– Быстрее, мой хороший, давай быстрее, – склонившись к самой шее коня, шептала она.

И Гранит летел словно ветер. Наконец они вылетели с тропинки на широкую лесную дорогу, причем прямо перед королем, скакавшим по ней.

– Господи, Алина, – король еле успел остановить своего коня, – ты жива… какое счастье.

Ничего не отвечая, Алина прижала палец к губам и, сделав знак королю ехать за ней, вновь повернула коня на тропинку, по которой прискакала. Король последовал за ней. Отъехав достаточно далеко, они увидели скачущего им навстречу герцога.

– Алина, Вы решили меня до нервного припадка довести? – подъезжая к ним, с тяжелым вздохом спросил он. – Может, наконец, объясните, что все это значит?

– Алина, ты знаешь, мне бы тоже это хотелось бы знать, – согласно кивнул король. – Сначала Алекс уехал тебя разыскивать, потом эта его записка… Затем ты в таком виде, теперь Алекс с вопросами… Я вообще ничего не понимаю.

Алина соскочила с коня и, чуть отойдя в сторону, села прямо на землю, прислонившись спиной к дереву, прошептав при этом: – Как же я устала от вас обоих… сил моих больше нет… Как же я хочу умереть… Не могу я больше так жить! Не могу! Ведь не нужна я вам, обоим не нужна… Я лишь сердце вам обоим рву и жить мешаю…

– Алина, что ты такое говоришь! – король спрыгнул с коня и, подойдя к дереву, склонился к ней. – Да я жить без тебя не смогу.

– Сможете… очень хорошо сможете. Без меня Вы, наконец, перестанете на всех девок без разбора кидаться и хоть немного, перед тем как сделать что-то, соображать начнете… Вот куда Вас одного, без охраны в лес понесло?

– Мне Алекс записку прислал, что при смерти ты…

– Ничего он не присылал Вам…

– Ну и кто это сделал, если не он?

– Тот же, кто через восемьсот метров от того места, где я встретила Вас, засаду велел устроить.

– Кто это?

– Отстаньте от меня. Ничего я больше не скажу! Сами думайте… Сначала на пустом месте наживаете себе врагов, по дури своей, распущенности и нежеланию хоть немного подумать к чему Ваши поступки привести могут, прежде чем поступить так, а потом: "Кто это?". Вы распустились совсем… распустились из-за того, что я рядом и всегда предупреждаю… Вы не хотите даже задуматься, что когда-нибудь, несмотря на то, что я рядом, предупредить я не смогу… Или из-за того, что не успею… сегодня вот могла не успеть… или потому что терпение Господа тоже может закончиться, и он перестанет меня предупреждать… В общем, все… Я мешаюсь вам обоим… и сил выносить это, у меня больше нет.

– Алекс, да что она говорит такое? Хоть ты останови ее, – король обернулся к герцогу, который тоже спешился и, молча, привязывал всех коней к деревьям.

– Мне вряд ли удастся, Ваше Величество, – мрачно усмехнулся он, – моя супруга уличила меня сегодня в неверности и теперь вряд ли простит.

– Да ладно тебе… Алина, неужели ты ревнуешь его?

– Алекс, имейте мужество сами сказать… – тихо проговорила она.

– Моей жене, государь, – герцог подошел к ним, – сегодня стало известно, что я уже давно живу с девкой, которая готовит для меня, ну и соответственно для Вас, девственниц и танцовщиц и которой Вы, по моей просьбе, даровали графский титул… Она случайно к ней в дом попала и узнала, что та ждет от меня ребенка, и вбила себе в голову, что стала преградой моему семейному счастью… Во время выяснения наших отношений, как я теперь уже понял, она увидела, что Вам угрожает опасность и, ничего не сказав мне, вскочила на моего коня и рванула на нем через двухметровую каменную ограду. Хотя сейчас, узнав, что она решила самоустраниться и с Вашего пути, и с моего, это меня совсем перестало удивлять… Я все правильно объяснил, дорогая? – он пристально посмотрел на супругу.

Она сидела, с отрешенным видом, опираясь о ствол дерева, и молчала.

– Алекс, а почему она в таком виде? Твоя любовница, что, облила ее ведром воды?

– Нет, государь, она попала утром под ливень, а в доме моей любовницы переодеваться отказалась. И сейчас, сидя на земле в мокром платье, надеется заболеть и скончаться, освободив нас с Вами от бремени общения с ней и придав своей кончине вполне объяснимые причины. Ведь так, дорогая? Я ведь знаю… – он приблизился вплотную и опустился рядом с ней на колени, взяв ее за руку, – знаю, что Вам даже особо стараться не надо… Настоятель монастыря сказал мне, что достаточно Вашего желания, а оно у Вас, как я вижу, есть… Я лишь одного не знаю… не знаю, как Вас остановить, моя дорогая… Ну что Вы молчите? Что я могу сделать? Вы можете сказать, что Вас остановит? Я все сделаю… Слышите?

Алина не шевелилась и молчала. В глазах герцога блеснули слезы, он прерывисто вздохнул и, нервно сглотнув, медленно выпустил ее руку. Потом поднялся, и, повернувшись к королю, добавил: – Видимо та записка, мой государь, что Вам передали, хоть и не от меня, но недалека от истины…

– Алекс, ты соображаешь, что говоришь? – король тоже поднялся и пристально посмотрел на него.

– Я говорю то, что есть… Вы взгляните на нее… – кивнул он на супругу с отсутствующим видом сидевшую на земле.

Король снова склонился к ней, и осторожно взял ее за плечо: – Алиночка, встань, пожалуйста. Ведь действительно, не дай Бог, простудишься…

Та даже не пошевелилась, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.

Король сильнее потряс ее за плечо: – Алина, вставай! – и, видя, что она не реагирует, повернулся к герцогу: – Алекс, да что с ней? Она как отключилась совсем… – он вновь склонился над ней и осторожно похлопал герцогиню по лицу. Потом, видя, что это не дает результата, с силой ударил по щеке: – Да, очнись же, Алина!

Однако ни один мускул не дрогнул на лице герцогини, лишь голова чуть дернулась от удара, при этом даже в глазах не отразилось ни одной эмоции.

– Да бесполезно… уйти она решила… – хрипло проговорил герцог.

– Так сделай что-то! – король вновь встал.

– Что? Я уже сказал ей все, что мог… Что мне еще ей сказать? Что я готов собственноручно удавить мою любовницу? Только это ведь не остановит ее… Она лишь еще больше разозлилась, когда поняла, что я хочу с ней что-то сделать… Что наложу на себя руки? Или что?

– Ты не говори, ты делай!

– Что делать? Повеситься перед ней на дереве? Или что?