В плену королевских пристрастий

Зайдя в один из приемных залов, герцог кивнул поднявшейся им навстречу портнихе: – Показывайте платье.

– Вот, Ваша Светлость, – поклонившись, портниха развернула перед ним платье для верховой езды.

Герцог снова, едва заметно кивнув, повернулся с Катарине: – Примерь.

– Это мне, папочка? Правда? – глаза Катарины возбужденно заблестели. – Мне будет можно ездить верхом?

– Видимо, да… раз она заказала для тебя это платье, – тихо проговорил герцог и, отойдя к окну, повторил: – Примерь.

Катарина быстро с помощью портнихи переодела платье и начала вертеться перед зеркалом.

– Постойте спокойно, леди, – одернула ее портниха. – Мне надо посмотреть, как выточки сидят.

Кэти послушно замерла, а портниха стала что-то отмечать на платье и перекалывать. Потом удовлетворенно кивнула:

– Можете снимать его, леди. Я закончила.

Катарине очень хотелось, чтоб отец посмотрел на нее в новом платье, которое ей очень понравилось, но он не отвернулся от окна, а окликнуть его, она не посмела.

Портниха вновь помогла ей переодеться и повернулась к герцогу:

– Все в порядке, Ваша Светлость… Завтра я привезу готовое платье. Можете передать герцогине.

– Не надо привозить. Завтра вечером к Вам посыльный заедет и заберет его, – не оборачиваясь от окна, произнес герцог.

– Но Ее Светлость… Я хотела показать платье ей. Вдруг ей что-то не понравится?

– Ей покажут, – хмуро проронил герцог и, помолчав немного, спросил: – Она ведь расплатилась с вами за него?

– Да, полностью, Ваша Светлость.

– Вот и прекрасно. Я уверен, ей все понравится. Идите.

– Я бы хотела, чтобы все-таки Ее Светлость сама посмотрела… и сказала мне, довольна ли она.

– Она скажет Вам в другой раз, – по-прежнему, не оборачиваясь, сквозь зубы зло процедил герцог. – Идите. Завтра посыльный заберет платье.

– С Ее Светлостью все в порядке? Она здорова? – не унималась портниха.

И тут герцог не выдержал, он медленно отвернулся от окна и с перекошенным от злобы лицом, медленно, выделяя каждое слово, проговорил: – Нет, леди Стейн. Ее Светлость очень больна, и я искренне советую Вам помолиться о ее здоровье, потому что если с ней что-то случится, Вашим сюзереном стану я, и с превеликим удовольствием лично сверну Вам шею, потому что Вы до крайности раздражаете меня.

Лицо портнихи вытянулось. Испуганно пробормотав: – Я буду о ней молиться, Ваша Светлость, – она подхватила платье и попятилась к выходу. Она знала, какие слухи ходят о нраве герцога.

Как только она вышла к герцогу кинулась Кэти: – Отец, скажите, что с мамой! Что с ней? Я хочу ее увидеть. Позвольте мне пойти к ней!

– Катарина, не кричи.

– Вы можете сказать, что с ней? Почему Вы сказали портнихе, что с ней может что-то случиться? Что с ней может случиться? Она умирает, да? – на ее глазах выступили слезы.

– Кэти, давай без истерик. Я очень устал за последнее время, поэтому могу не сдержаться…

Что с ней? – тихо повторила свой вопрос Кэти, пристально всматриваясь в лицо отца. Только сейчас она заметила, какие темные круги у него под глаза, и как он осунулся. Да и разговаривал он с ней в абсолютно несвойственной ему в последнее время манере. Так он не разговаривал с ней очень давно, с тех пор как они уехали из их родового замка.

– Она простудилась, попав под ливень во время прогулки…

– От этого не умирают, папа…

– Я тоже на это надеюсь, – согласно кивнул он.

– Я могу ее увидеть?

– Это ни к чему… Хочешь помочь, лучше помолись о ней, скажи Господу, что нужна она тебе…

– Вы никогда не просили меня молиться… Она что действительно умирает? – Кэти схватила отца за руку и испуганно заглянула ему в глаза.

– Иди к себе, Кэти. Завтра тебе привезут платье, – герцог отвел взгляд.

– Не нужно мне никакое платье! Скажите, что с ней! Я хочу ее увидеть!

– Катарина, я уже просил тебя не кричать…

На лице герцога напряглись скулы, и Кэти поняла, что он еле сдерживается, чтобы не ударить ее. Она съежилась, но упрямо повторила:

– Я хочу ее увидеть.

– Зачем?

– Ну… ну хотя бы поблагодарить за платье… – губы Кэти начали подрагивать, – я прошу… прошу Вас, позвольте мне хотя бы поговорить с ней.

– Она почти все время без сознания, Кэти. Так что поговорить с ней ты в любом случае не сможешь. Иди к себе.

– Я хочу ее увидеть, – тихо, но очень настойчиво повторила Кэти, – я должна ее увидеть. Понимаете? Должна! Она не только Ваша жена, она теперь моя мать. Вы не можете мне в этом отказать. Особенно, если… – голос Кэти задрожал, – если умирает она… Она не должна умереть… она нужна мне… я должна ей это сказать.

Герцог отвернулся к окну, перебарывая желание немедленно избить дочь, а потом в голову ему пришла мысль, что может это даже хорошо, если Кэти действительно скажет Алине, что нуждается в ней.

– Хорошо, пойдем, – повернулся он к ней и кивнул.

Они поднялись по лестнице и прошли в апартаменты герцогини.

Лерон стоял у ее кровати, обтирая ее лоб, плечи и руки мокрым полотенцем, а Алина металась на кровати, хрипло и еле-слышно шепча:

– Нет… слышите? Я не уйду… делайте что хотите, но я не уйду… то не в моей власти было… я не убивала ее, слышите? Не убивала… я люблю Вас… Вы единственный, кто у меня есть… у меня нет, кроме Вас никого, почему Вы гоните меня? Я не убивала ее… не убивала… За что Вы бьете меня? Тогда убейте, лучше убейте меня совсем, я все равно не уйду… Убивайте! Зачем мне жить, если я не нужна никому?

Герцог ринулся к кровати и, оттолкнув Лерона, обнял жену, приподнял и прижал к себе:

– Алина, дорогая, успокойтесь… это лишь сон… тут нет никого, кто бы гнал и бил Вас… и, конечно же, Вы не убивали никого… Господи, да когда же этот кошмар закончится? Успокойтесь, моя дорогая, все хорошо, Вы дома, Вы нужны мне, очень нужны… все хорошо, успокойтесь, – он осторожно стал поглаживать ее по спине и плечам, до тех пор, пока она не замерла у него в руках.

– Лерон, – тихо проговорил он, осторожно опуская супругу на кровать и разжимая руки, – Вы ведь обещали срочно позвать меня, если ей станет хуже.