Сказка Сердца / Часть 2: Сквозь огонь

Он заплакал в голос, и звенящий язычок его задребезжал и завибрировал так, что всё его тело затряслось.

– Он был такой добрый!

– Ну всё, всё, успокойся.

Осьминог обвил его щупальцами целиком и затрясся вместе с ним.

– Как же больно! – захлёбываясь, взвыл Гудди.

– Хватит, – закричал Рауд и треснул куклу по лицу.

Гудди опешил и удивлённо посмотрел на осьминога.

– Хватит ныть, – зло сказал тот, – возьми себя в руки. Всё не так радужно. И не будет радужно, пока мы это не исправим. Пока всё это не закончится. Пока мы это не закончим. А сейчас нет у нас права раскисать, понимаешь, нет?

С этими словами рассерженный осьминог слез с оживлённого и перебрался обратно на вентиль.

Они молча сидели, пока первое солнце не закатилось за горизонт, без интереса наблюдая за множеством полицейских и военных судёнышек, сновавших по Городу. Когда немного стемнело, Снорри встал, открыл приваренный к металлическому полу площадки ящик и достал оттуда сигнальный пистолет. Направив его в сторону вокзала, он выстрелил, и небо окрасила фиолетовая вспышка, осветившая красивый дымчатый шлейф, что оставила за собой ракета.

– Предлагаю убраться отсюда на всякий случай, – пробулькал Рауд.

– Да, неплохая мысль, – кивнул Снорри и, выкинув за спину сигнальный пистолет, стал спускаться по опоре моста вниз.

На одном из домов недалеко от опоры, спрятавшись за выступом торчавшего из покатой крыши чердачного окна, они проследили, как к площадке, откуда они спустились, подлетело прогулочное судно, с него спрыгнули две фигуры, побродили, а затем подали кому-то сигнал и к ним, мерцая сверкающими в последних закатных лучах светоотражающими бортами, слетелись, как саранча, полицейские катеры.

– Вот так, – задумчиво промолвил Снорри, – похоже, что всех накрыли. А у этого дурака ещё две моих «Молнии» оставалось.

– Куда теперь? – пробулькал осьминог, пробуя невысоко левитировать.

– Понятия не имею, – буркнул здоровяк, вытирая с носа сердечную пылинку и вглядываясь через бинокль в озабоченные лица полицейских, – похоже они не на шутку всполошились.

Гудди сидел на краю крыши и смотрел вдаль, на заходящий диск старшей звезды. На его левой деревянной руке вырос зелёный лист. Он вырвал его металлической кистью правой руки и бросил вниз. Поток ветра подхватил лист и понёс между крыш дальше к закату. Лила, сидевшая рядом с оживлённым, подняла голову и обернулась к человеку с осьминогом:

– Я вспомнила.

Рауд вопросительно посмотрел на неё.

– Я вспомнила, куда мы можем пойти, – произнесла обезьянка, поднимаясь, – мы пойдём к моей хозяйке.

Глава 4

Магистр Астолок сидел в своей грязной камере, прислонившись к поедавшей тепло его тела стене, и смотрел, как раскачивается в коридоре сердечная лампа. Рана на ноге снова гноилась, но никто не звал врача и уж тем более не давал лекарств и мазей. Узник напротив пришёл в себя и подавал признаки жизни. Его привезли днём, и, похоже, сильно били, потому что несчастный стонал и кричал во сне. В этот день привезли очень много людей. Он слышал, как хлопают двери, и тяжело ступают стражники в коридорах по соседству, над ним и под ним. Весь замок пришёл в движение. Сбились привычные ритмы, второй раз еды так и не дали, и он не мог понять, сколько сейчас времени. Потому что время его исчислялось теперь только приёмами пищи.

Когда еду наконец принесли, Астолоку не досталось. Миску поставили только к камере напротив.

– А мне? – крикнул дребезжащий голос справа.

– А тебе я сейчас сломаю хребет, – огрызнулся тюремщик.

– Да лучше сломай уже, я от голода пухну, – захрипел заключённый в ответ.

– Новичков много, – как бы оправдываясь, пробурчал тюремщик, – не хватает на всех.

– Откуда столько? – спросил кто-то слева. – Опять что ли демонстрации?

– Нет, – ответили ему. – Старая тюрьма сгорела. Это те, кого удалось спасти.

– Ничего себе, – задребезжал сосед справа, рассмеявшись и закашлявшись, – каково! Спасти, чтобы сгноить их здесь.

– А это всё политические, – сказал кто-то слева, – ценные вроде как.

– Я тоже вроде политический, – прохрипел сосед справа, – но почему-то сразу сюда привезли.

– А кто их поймёт, – философски заметили слева, – ты по какой?

– Ни по какой! – усмехнулся сосед. – Я в двигателях разбираюсь. Сделал каким-то шишкам в Культе проект корабля, способного долететь до луны, и загремел в тюрьму. Слишком много умею, чтобы отпустить или просто убить.

– До луны! Ну ты и выдумщик! – рассмеялись слева.

Соседи продолжали болтать, а Астолок увидел, как рука напротив ему машет. Он привстал, подобрался и сел рядом с решёткой. Рука выдвинула из клетки тарелку с похлебкой и подтолкнула её через коридор. Астолоку пришлось вытянуть пальцы, чтобы зацепить её. Он подтянул тарелку к себе как раз в тот момент, когда нога тюремщика ступила на то место, где только что стояла похлёбка.

– Добряк, ещё сутки кормить их не будем, а он делится, – проворчал тюремщик и скрылся в глубине коридора.

Астолок принялся жадно пить жидкость, где плавало две или три горошины. Но он так и не почувствовал их, проглотив всё почти залпом.

– Как твоё имя? – глухим шёпотом проговорил заключённый напротив.

– Шмис, – промолвил магистр, поставив тарелку обратно в коридор.

– А меня зовут Этель, – ответил его собеседник.

– Очень приятно, – ответил Астолок.

– Сафрона, – добавил Этель.

– Моя фамилия Астолок.

– Ого, – удивился Этель, – я её слышал. И не в кабаке.

– Да, мои родители со среднего яруса, – пожал плечами Астолок, – но это не мешает мне здесь немножко подгнивать, – усмехнулся он и потрогал порез на ноге.

– Какими судьбами?

– Какими судьбами… – старший техник задумался, – я просто работал не там, где нужно. В Университете произошло ограбление, а я был ответственным за ключи. Вот и сижу здесь до выяснения обстоятельств.

– А что украли?

– Руну.