Обрученные Венецией

– Я так рада за тебя, дорогая Аделаида, теперь ты будешь счастливои? в браке! – произнесла синьорина Диакометти и в порыве радости схватила подругу за руки.

Но в какои?-то момент к неи? пришло осознание, что у нее в жизни такого может не произои?ти.

– Ох, если бы ты знала, как мое сердце жаждет того же, Аделаида, – промолвила Каролина, перед глазами которои? встал частыи? гость ее грез, облаченныи? в черную маску. – Но мои? отец никогда не позволит мне такои? роскоши…

– Ну что ты, милая, – произнесла с воодушевляющеи? нежностью в голосе синьора Молинаро-Динарио. – Проси Господа, и Он непременно поможет тебе.

Каролина с сожалением посмотрела в счастливые глаза Аделаиды. Она никогда и никому не говорила о том, что не отдает должнои? частички души христианству.

– Аделаида, я не могу делать то, что меня заставляют делать едва ли не под плетью…

– Ну что ты… – в ее лице читался ужас, и Каролина тут же пожалела о том, что сказала. – Ты не желаешь быть христианкои?? Не желаешь обращаться к Богу?

– О, дорогая Аделаида, мне стыдно, но мои? разум отказывается понять, зачем внушать человеку веру и насильно заставлять учиться Священному Писанию. С детства все святое во мне встречается негодованием: меня под плетью заставляли читать псалмы и обучаться церковным догмам. И моя душа привыкла принимать все это с отвращением внутри себя.

Боясь, что ее могут услышать, Каролина с опаскои? оглянулась, но увидела в очах Аделаиды блик понимания.

– Это потому, что в тебя вложили знания о Боге, но не вложили любовь к Нему, – тихо прошептала Аделаида, приостанавливая Каролину, чтобы позволить родителям еще больше отдалиться от них. – А ведь это так важно – поверить душои?! Милая Каролина, твое сердце способно любить Всевышнего! Тебе надобно отбросить все предрассудки, созданные обществом. Если ты прекратишь относиться к молитве, как к обязанности, тогда твоя душа откроется святости. Первое, что тебе необходимо усвоить: хотим мы этого или нет, но в мире существуют духовные, невидимые нашему глазу сущности, создающие и созидающие внешнии?, материальныи? мир. И от духовного начала зависит наше физическое продолжение. И без этого духовного не могут существовать ни добро, ни любовь, ни счастье. Ведь истинная ценность заключается в наших душах, а наши души не могут обрести умиротворенность и состояние счастья без Господа в них. Ты пои?мешь это со временем. Но если твое сердце примет это сеи?час, можешь мне поверить, что твоя жизнь приобретет совсем другои? смысл.

Каролина с изумлением посмотрела на Аделаиду и потеряла дар речи: то, что до сих пор она отрицала, словно засияло внутри нее золотистым светом.

– Ты хочешь сказать, что тебе помог сам Бог? – с недоверием спросила она.

– Несомненно, милая. Я всеи? душои? молила Пресвятую Деву Марию о том, чтобы она подарила мне долгожданные минуты семеи?ного счастья, и вот такои? случаи? подвернулся моему отцу, чтобы он сменил гнев на милость. И пои?ми самое главное: истиннои? любви не может быть там, где отсутствует вера в Бога. Человек, которыи? всеи? душои? любит другого, может сам не догадываться, что служит Господу. А в тебе есть этот свет – всемогущественныи? свет любви…

Эта беседа с Аделаидои? не выходила у Каролины из головы. Бесспорно, она жаждала быть счастливои? и во имя этои? высшеи? цели чувствовала себя способнои? на все. Теперь же еи? больше всего на свете хотелось сделать то, что ранее она считала невозможным – поверить в силу Всевышнего и понять, отчего же она противится этому? Ведь еи? и самои? известно: то, чего она стремится избежать, порои? еи? более, чем просто необходимо.

Нежелание верить… С чем это можно отождествить? В этот самыи? момент в разуме синьорины сама по себе провелась параллель ее неверия с чувством любви, которое большинство людеи? знатного мира воспринимают со скептическои? улыбкои?, словно вымышленнои? сказкои? для наивных мечтателеи? о счастье. Но ведь она, Каролина, всем сердцем верит в существование любви между мужчинои? и женщинои?! Стало быть, если что-то является невидимым глазу, то совершенно не означает, что этого «что-то» не существует.

К тому же она, Каролина, прочла огромное количество книг, сумевших открыть в неи? веру в существование любви к мужчине… И не смогла одолеть до конца лишь одну – о любви к Богу! Но ведь какая это могущественная книга!

Она опустила взгляд на Библию и открыла ее с середины. Пробежав глазами по некоторым стихам Нового Завета, она тут же вспомнила о тех чудесах, которыми Иисус Христос помогал людям стать добрее, лучше, сильнее. Чтобы укрепить в толпе людеи? веру, Он совершал на их глазах невероятные вещи. А некоторые из них, чтобы поверить, должны были прои?ти через тяжкие горести и болезни. Нет, она не желает стать тяжело больнои? для того, чтобы познать сердцем Бога! Или же, к примеру, познать горести жизни прежде, чем Господь сможет обернуть ее взор на себя! Ведь в такие моменты люди и начинают горячо молиться. Это осознание помогло Каролине возжелать принять Бога сердцем, а не разумом.

Так она приходила несколько днеи? подряд к иконостасу в молитвеннои? комнате, брала в руки Библию, освежая в памяти забытые строчки, чтобы сеи?час, будучи взрослои?, вспомнить их и внять смысл.

И вот в один прекрасныи? день она ощутила себя готовои? к тому, чтобы обратиться к святым с мольбои?. Каролина открыла молитву к Пресвятои? Богородице и пробежала ее глазами, готовясь начать своеи? молитвенныи? монолог. Но в какои?-то момент она осознала, что ее сердце противилось написанным в книге словам – ему чужды чужие строки. Ведь молиться нужно душои? – наверняка именно так молилась сама Аделаида, сумевшая выпросить у Бога свое счастье.

Каролина вновь посмотрела на кроткую Деву Марию, смиренно соединившую руки в молитвеннои? позе, стоящую прямо перед неи? на поставце. В Ее застывших глазах так ясно отражалась истинная доброта и чистое милосердие, так редко присущее человеку. Образ перед неи? словно передавал те беспокои?ства, которые могли посещать Деву Марию в то время, когда Иисус Христос служил людям. «Вот образец истиннои? любви, которая способна привести нас к счастью», – вспомнила Каролина слова Аделаиды, когда в церкви они подошли к такои? статуе.

Почему-то Каролина ощутила, что книги в руках лишь мешают еи?, и она отложила их в сторону. В руках девушка держала свечу, которую намеревалась поставить Богородице.

– Я не желаю читать то, что чуждо моему сердцу, – промолвила Каролина и, словно с осознанием вины, склонила голову. – Прошу тебя, святеи?шая Дева Мария, простить меня за то, что не желаю обращаться к Тебе со словами, написанными чужими для меня людьми, хоть и признанными святеи?шеи? матерью-Церковью. Возможно, моеи? душои? играет гордыня и этим я, бесспорно, виновата перед Богом. Но я жажду читать молитву с сердцем, поэтому и буду говорить о том, что так томит и беспокоит мою душу. Моими предками создан мир, которыи? невозможен для счастливои? жизни. Духовенство моеи? республики создало все условия для того, чтобы человек был подчинен и унижен. Я не смею судить их, но, будучи рабои? этих деянии?, я понимаю, что они исходят лишь из алчности. Мне ли говорить об этом, когда Ты, Святеи?шая Всецарица, видишь все с высоты небес куда лучше меня? Одно могу сказать с прискорбием: все, что так ценно для души, – чувства и духовные желания – сегодня не имеют ценности, и мое сердце сие обстоятельство разрывает на куски. В мире правят деньги, мужчины пользуются властью и слабостью женщин, поэтому осознание таких грехов, как прелюбодеяние, алчность, уничижение других чуждо нашим беспомощным душам. Жажда власти и корыстолюбие завладело сердцами аристократии, не давая возможности бедным для выбора. Я не желаю их осуждать, но желаю лишь открыть Тебе мое сердце. До недавнего момента я молилась лишь потому, что так требовали от меня, а порои? во время молитвы страдала блужданием помыслов о приземленных и порою низких вещах. Я жажду открыть Тебе душу, но по причине своенравия, присущего мне, я не желаю, чтобы мне указывали, как надобно это делать…

На какое-то мгновенье Каролина смолкла, словно пытаясь собраться с силами. В горле застрял сухои? ком, мешавшии? вырвать наружу то, что созревало в душе столько времени. Мольба… Мольба о помощи и милосердии свыше. И теперь ее сердце наполнялось истиннои? верои? в то, что молитва будет услышана.

Каролина, словно обессилевшая, упала на колени, ощутив вырывающиеся из своих уст тихие рыдания.

– Все, о чем молю я, Пресвятая Дева, – это о счастье, которое так безжалостно вырывает из моих рук человек. В моем сердце все еще тлеет надежда, что по Божьеи? воле является возможным ослабить путы, сдавившие мое горло и лишающие права выбора. Мои родители подчинились воле общества и отвергли любовь во имя преобладания над чувствами материальных благ. Мое сердце неспособно насытиться и удовлетвориться этим. Оно упрямо жаждет любви, ибо лишь она станет для меня спасением и смыслом для продолжения жизни. Да простит меня Бог, если согрешаю своими мыслями, но все иное в моем сердце будет обманом: я чувствую себя неспособнои? подчиниться родительскои? воле и выи?ти замуж во имя чего-то иного, помимо любви и искреннего уважения к будущему мужу. Я жажду испытывать его объятия не потому, что к этому принуждает супружескии? долг, а потому, что это поможет ощутить меня еще более счастливои?. Я всем сердцем хочу стать для своего мужа опорои?, вторым сердцем, заботои?. Но и в ответ желаю ощущать биение его сердца в унисон с моим. Если я прошу слишком многого или невозможного, молю Тебя, Дева Мария, не гневаи?ся на меня за мое своеволие. Но если на то воля Божья, и любовь все же может появиться в моеи? жизни, молю каждым вздохом своего сердца: помоги мне, Святеи?шая, связать свою судьбу с мужчинои?, для которого не чужды такие качества, как честь и благородство. Моя душа рвется лишь к однои? мечте: провести свою жизнь с человеком, умеющим смотреть на мир не только разумом, но и сердцем…

"Творцы разврата"

Утомленныи? беспокои?ным днем Лоренцо явился в палаццо в сопровождении виконта Альберти и двух стражников. Молва о заговоре среди крестьян заставила герцога объехать за день свои владения вдоль и поперек, чтобы по сведениям своих людеи? и по результатам личных наблюдении? судить о поведении простолюдинов в последнее месяцы. А более всего Лоренцо бесил тот факт, что все сплетни продолжали оставаться лишь пустым звуком, отнимавшим потраченное на его прояснение время. Поэтому к очередному злоречию на тему мятежа он относился не с осторожностью, а неким гневом. В какои?-то миг герцогу почудилось, что кто-то намеренно выводит его из себя распространением дурных слухов по окрестностям.

По этои? самои? причине да Верона возвращался домои? ближе к вечеру в весьма нехорошем расположении духа. А Джованни, преследующии? его, словно тень, вел себя довольно сдержанно и учтиво, боясь еще больше разгневать Лоренцо. Однако даже явное недовольство герцога не стало на пути замыслов виконта начать важныи? разговор, откладывать которыи? он уже не видел смысла. И, как он и предполагал, передав лошадеи? конюху, Лоренцо пригласил Джованни немного расслабиться за беседои? и выпить по бокалу вина.

В это время Каролина приближалась к кабинету отца, чтобы вернуть на свое место «безнравственную» и обруганную кормилицеи? книгу. Окончив ее чтение около недели назад, синьорина все никак не могла наи?ти подходящее время для того, чтобы пробраться в западное крыло палаццо и вернуть издание на положенное место. Матушка Патрисия за обедом обмолвилась, что герцога, вероятнее всего, не будет до позднеи? ночи, поэтому Каролина ощутила свободу для передвижения по имению.

С замирающим от страха сердцем она прошмыгнула в кабинет, но, не успев даже подои?ти к полкам, услышала приближающиеся звуки и возмущенные мужские голоса. И благо, что говорили они очень громко, иначе сквозь дубовую дверь она вряд ли сумела бы их услышать. Сердце грохнулось в какую-то без– донную пропасть, а по телу пробежал холод от ужасающеи? мысли, что ее присутствие могут обнаружить.

В какои?-то момент Каролина растерялась от внезапности и заметалась по кабинету в поисках места для своего сокрытия. И все же еи? удалось в одно мгновенье обуздать свои? страх: спрятать книгу в свои юбки, придерживая их с внешнеи? стороны, а самои? встать за темно-коричневои? портьерои? у окна.

– Полагаю, Джованни, что это была очередная ложная тревога! – недовольныи? голос герцога свидетельствовал о том, что он едва сдерживал в себе гневныи? крик. – Все эти пересуды порождает общество, изможденное скукои? и унынием, – Каролина услышала стук открывающихся двереи? и приближающии?ся грохот отцовских сапог. – Меня пробирает усталость от подобных лжесведении?.

– Герцог, мне понятна ваша усталость, – ответил виконт Альберти, – но, полагаю, что нам нельзя расслабляться в условиях, когда с однои? стороны нас давит молва о крестьянском мятеже, а с другои? – притязания соседеи?, таи?ные сведения о которых также не покидают…

– О-ох, виконт Альберти! – негодующе выпалил герцог. – Будьте благоразумны! Никто из крестьян не осмелится поднять мятеж на господ, имеющих в своем распоряжении лучшее оружие и доспехи. У них нет ни боевого опыта, ни денег на вои?ну.

Джованни едва сдержал в себе нарастающее бешенство за бестактность герцога, так и не сумевшего оценить его разум на достои?ном уровне. И все же отмалчиваться он не намеревался.

– Прошу простить мою дерзость, – выдавил он сквозь зубы, – я все же осмелюсь вам напомнить, ваша светлость, что не так давно мятежи вспыхивали во многих окружающих нас державах.

– Я не нуждаюсь в напоминаниях, виконт, – непреклонность Лоренцо заставила Джованни смолкнуть, хотя бы для того, чтобы набраться смелости для обсуждения следующеи? темы разговора, ставшеи? для него более важнои?, чем разочарование герцога в своих доносчиках. – Хотя, должен признать, что среди кучки плебеев могут попасться два-три изворотливых и сообразительных юнца, способных переколошматить всю республику.

Эта речь немного успокоила виконта.

– Нельзя также забывать, ваша светлость, – добавил он, – в европеи?скои? истории много громких имен этих самых плебеев, прогремевших своими деяниями на многие столетия вперед.

Внутренне Каролина согласилась с виконтом, поскольку отцу свои?ственна горделивость, не позволяющая видеть реальность дальше своего носа.

– И все же, виконт, не стоит переоценивать крестьян! Всех мятежников в минувшие века постигла участь казни. Время движется вперед, и сеи?час, имея военную технику и располагая надежнои? стратегиеи?, армия может уничтожить целое крестьянское селение в два счета. Как ни крути, но необразованность этих глупцов в любом случае сыграет на руку нам. Сеи?час же я уверен в том, что бояться нам нечего.

Ах, какую жалость испытывала Каролина, когда слышала отцовские суждения, исходящие из ослепленнои? собственным самолюбием головы! Ведь он сам не замечал, насколько недооценивает простых людеи?, не имевших за собои? власти, но обладавших невыразимо сильным духом. И спроси герцог у своеи? дочери мнения, она непременно высказалась бы с душои?.

– Ваша светлость, – Джованни как-то неловко прокашлялся и многозначительно посмотрел на Лоренцо, – дело в том, что я хотел уже давно… с вами побеседовать… но никак не попадался удобныи? случаи?…

Предчувствуя неладное, сердце Каролины глухо забарабанило.

– И о чем же? – спросил устало герцог, внутренне надеясь, что речь пои?дет о чем-то не слишком вычурном – ему не хотелось обременять уставшую голову принятием сложных решении?.

– С вашего позволения, речь пои?дет о синьорине Каролине. При этих словах у Каролины перехватило дух, а сердце еще сильнеи? заколотилось.

– Да, эта девчонка давно уже притаилась, – с сарказмом отметил герцог. – Словно чего-то выжидает. Тебе стало известно о ее проделках?

– Нет-нет, что вы? Я просто хотел… уже давно… намеревался… попросить ее руки… и тем самым… породнить наши семьи этим долгожданным союзом, – изрек виконт и с ожиданием посмотрел на реакцию герцога.

От неожиданности услышанного и сразившего ее изумления Каролина расслабила руки и книга, которую она усиленно поддерживала все это время с внешнеи? стороны юбок, скользнула вниз по платью и с грохотом упала на пол. Герцог резко обернулся на звук, а виконт схватился за свои? меч. Каролина со страхом закрыла глаза, представляя себе, что ее ждет.

Озадаченныи? догадками, Лоренцо, дав знак Альберти даже не думать брать в руки оружие, медленно подошел к окну. Аккуратно он сжал краи? портьеры и резко отдернул в сторону. Догадки герцога оправдали себя, но все, что он смог, – лишь возмущенно открыть рот, желая закричать, ибо охватившее его негодование не позволило издать даже звука.