Обрученные Венецией

– Моего супруга здесь нет, – с улыбкои? продолжала она и приблизилась устами к уху Адриано. – Зато имеются прекрасные просторы ночного сада, благоухающего весенними цветами, манящими усладиться своим дивным ароматом, – притягательныи? шепот Орнеллы окончательно заставил сенатора принять незамедлительные меры в отношении этои? связи.

– Мое воспитание не может позволить вам наслаждаться этим дивом в одиночестве, – прошептал Адриано и оглянулся по сторонам, дабы убедиться в том, что их флирт не привлек чеи?-то любопытныи? взгляд.

Вновь и вновь она словно ощущала прикосновения его крепких рук, и ее тело сковывала непонятная дрожь. В ее воспоминаниях этот сильныи? баритон звучал с ласкающеи? ноткои?, возводящеи? к горлу комок чего-то удушливого, но поразительно приятного… Его крепкии? стан и легкие кудри, слегка спадающие с его лба и завивающиеся вокруг шеи… Господи, да о чем же она думает?!

Тряхнув головои?, она упала лицом в подушку. Еи? не стоит тешить себя пустыми воспоминаниями… Ведь сразу после церемонии она тщетно искала его в толпе приглашенных гостеи?, неоднократно обои?дя огромныи? зал. Да и разве сможет она узнать этого синьора, когда черты его лица были для нее недоступными в темноте?

Каролина пыталась вспомнить те фразы из мужского разговора, которые донеслись до нее. Совершенно непонятно, кто вообще принимал участие в беседе. Ясно только одно: джентльмены представляли две какие-то республики, наименования которых остались для нее под завесои? таи?ны.

В какои?-то момент она подумала о Венеции – удивительнои? державе, которая давно манила ее к себе разного рода непристойными слухами и насыщенной историей. Но неужто среди приглашенных были гости и оттуда? Каролина предположила это, но тут же откинула навязчивую мысль. Вряд ли синьор Брандини стал бы рисковать из-за присутствия подобных гостеи?, столь нежеланных для генуэзцев. К тому же еи? в голову пришло, что на свадьбе присутствовали гости из Сицилии и Флоренции – возможно, кто-то говорил о крестьянских мятежах в однои? из этих держав. Лишь Богу известна истина: мятежи вспыхивают вокруг едва ли не в каждои? республике.

Но Каролина устала от всех этих мыслеи?. Последние дни слишком тяжелы, чтобы тратить драгоценные мгновенья на бессонницу. А еи? сон так необходим…

«Политика – не женского ума дело»

За завтраком в Генуе семья герцога вела себя краи?не сдержанно и молчаливо. Каролина наблюдала за отцом и не знала, как начать беседу, которую женщине, по сути, начинать не принято. Она бросила взгляд на матушку. Было очевидно, что Патрисия чем-то обеспокоена, поскольку еда в ее тарелке не убавлялась, а только мешалась столовыми приборами.

– Матушка, вы опечалены? – тихонько спросила Каролина.

– Ну что ты, милая, все в порядке, – произнесла с улыбкои? Патрисия, но с тоскои? посмотрела на пустующии? стул Изольды.

– Вы скучаете по неи?, правда? – спросила опять Каролина.

– Синьорина! – послышался строгии? и порицающии? бас отца. – Мне необходимо напоминать вам о правилах этикета?

Каролина смолкла и виновато склонила голову.

– В доме вашего супруга, которыи?, я надеюсь, у вас в скором времени появится, никто на вас с одобрением не посмотрит, если вы будете вести себя подобным образом.

– Простите, отец, – тихонько проговорила Каролина, внутренне возмущаясь, что во время застолья в Милане за столом стоял неимоверныи? гул, и тогда отец и бровью не повел, что гости невероятно шумели.

Однако в семье да Верона довольно часто случались минуты, когда отец с самого утра был не в духе по необъяснимым для всех причинам. В это время от домочадцев герцога требовалось вести себя сдержанно и тихо во избежание бурнои? агрессии с его стороны.

Но, когда завтрак был окончен, Каролина не устояла перед любопытством, и желание затронуть беспокоящую синьорину тему все-таки заставило ее заговорить. Отцу ведь неизвестно, что она обладает очень нужной ему информацией, полученной на свадьбе в палаццо Брандини. Просто нужно найти подходящий момент, чтобы уведомить его.

– Прошу прощения, отец, я могу спросить? – тихонько произнесла Каролина.

– Я слушаю, – сухо ответил Лоренцо.

– Папенька… – поначалу она несмело стихла, но осознала, что отступать было некуда. – А какова вероятность, что Венецианская республика может выступить против нас? Может ли случиться вои?на?

– Что за мысли у тебя в голове, Каролина? – возмутился герцог.

Патрисия со страхом закрыла глаза, но юная дама с ожиданием ответа продолжала смотреть на отца, пытливо и бесстрашно пронизывая его требующим ответа взглядом.

– Между державами подписан мирныи? договор, и никто не вправе его нарушить – ни одна сторона, ни другая. Никто сеи?час не пои?дет против решения прошлых правителеи? и самого Папы Римского! А в заключение скажу, что строго-настрого запрещаю впредь говорить об этом в моем доме! – голос Лоренцо не терпел возражении?, и вокруг вновь воцарилась тишина.

Каролина, так и не получившая ответ на свои? вопрос, решила, что никогда более не затронет эту тему. Если отец настолько уверен в том, что вои?на не может начаться, то и беспокоиться еи? не о чем.

– Каролина, политика – не женского ума дело, – строго промолвила Патрисия, когда оказалась с дочерью наедине. – Не смеи? впредь затрагивать подобные темы для беседы! В противном случае ты выведешь из себя герцога, и он, чего доброго, отправит тебя на исправление в какую-нибудь дыру с великодушными учителями.

Златовласая синьорина лишь изумленно хлопала ресницами, теряясь в догадках о том, какие меры Лоренцо мог предпринять для ее перевоспитания. Но одно она видела наверняка: матушка не шутит.

– Простите меня, маменька, – тихо пролепетала она. – Я и подумать не могла, что мои? невинныи? вопрос может привести к таким последствиям.

– Милая Каролина, ты должна уяснить одно четкое правило, которым пользуются все дамы, – с мягкостью в голосе молвила Патрисия, взяв дочь за руку. – Никакого любопытства! И уж тем более красноречия! Ведь наличие и того, и другого свидетельствуют о падении нравственности, влекущем за собои? наказание Божье.

– Боже милостивыи?, неужто всю жизнь нужно молчать? – вырвалось у Каролины, и она тут же сама оторопела от своих слов. Патрисия наградила дочь возмущенным взглядом, однако о ее негодовании свидетельствовала лишь слегка приподнятая левая бровь.

– Извольте полюбопытствовать, что вы хотите этим сказать, синьорина Каролина? – сухим голосом спросила она.

Каролина испуганно смотрела на матушку и молчала. Но в какои?-то момент она ощутила, что сдерживать свои эмоции просто не в силах.

– Да как же… как же так, матушка? – взмолилась она. – Неужто, выи?дя замуж, женщина становится безмолвнои?, холоднои? и серои?, словно тень от каменнои? стены?

Патрисия тревожно посмотрела на нее и отошла к окну, словно стремилась к свету, льющемуся из него.

– Каролина, после замужества тебе придется стать такои?, какои? пожелает видеть тебя твои? муж. И упаси Боже, моя дорогая, вести себя вызывающим образом, позоря его дом! – Патрисия устремила свои? взор на улицу, где впопыхах бегала работающая на них челядь. – Может быть, вся твоя свобода будет состоять в возможности подои?ти к окну и выглянуть на улицу. А быть может, твои? супруг будет более лояльным и позволит тебе участвовать в его жизни. Хотя, как правило, это женщине нужно заслужить.

Девушка лишь со страхом смотрела на матушку, которая более не желала ничего объяснять еи?, а только безмолвно смотрела куда-то вдаль.

– Я могу идти, маменька? – спросила Каролина, и только тогда Патрисия устремила свои? взор в ее сторону.

– Да, но я надеюсь, что ты обязательно прислушаешься к моим наставлениям. Ведь так?

Каролина понимала, что перечить матушке значило вызвать ее гнев. И хотя герцогиня Патрисия редко выходила из себя, в данном случае до этого оставалось недолго. Каролина присела в реверансе и покинула каминную, пообещав матушке обязательно внять ее словам.

– Не знаю, Витторио, стоит ли мне даже начинать разговор с сенатом и военным министром по тому вопросу, которыи? изложил мне герцог Брандини, – задумчиво говорил Адриано, чем вызывал в докторе Армази удивление своеи? нерешительностью. – Боюсь выглядеть в глазах правительства самонадеянным глупцом. К чему нам опять ввязываться в конфликт с Генуеи?, когда уже все решено и морские границы между нами разделены?

Витторио Армази, старыи? друг семеи?ства Фоскарини поначалу внимательно слушал речь своего друга. Адриано всегда вызывал восхищение своеи? деловои? хваткои? и рассудительностью, даже зрелые мужчины находили его профессионалом своего дела и довольно успешным стратегом. Но сеи?час в глазах сенатора Фоскарини можно было наблюдать легкое замешательство, и немудрено: сперва новое дело виделось заманчивым, однако требовало взвешивания всех «за» и «против», поскольку здесь попахивало международным конфликтом.

– Адриано, во-первых, восприятие властями твоеи? информации будет зависеть от того, как ты ее преподнесешь. Так или иначе, тебе необходимо это сделать, – произнес Витторио. – Твое дело передать полученную информацию, а в остальном – решение за властью. Во-вторых, полагаю, тебе следует все тщательно обдумать. Начни с обычного вопроса: чем предложение миланца может быть выгодным для Светлеи?шеи??

– Витторио, ответы на этот вопрос не отличаются особои? сложностью. Во-первых, Венеция получит ослабленного соперника – передряги и мятеж внутри государства способны ослабить и внешние связи Генуи. А это приведет к нам множество новых вариантов для международнои? торговли в море. Во-вторых, это может сплотить расшатанные отношения с Миланом – у нас нередко с ними возникали военные конфликты. Возможно, пришло время сплотиться.

– Возможно, – произнес с ухмылкои? Витторио. – Но, с другои? стороны, никогда не забываи?, что враги из прошлого крайне редко способны превратиться в надежных друзеи? в будущем. Ты не находишь, что за этим всем кроется какои?-то коварныи? замысел?

Адриано посмотрел на шестидесятилетнего Витторио Армази и в очереднои? раз поразился его умением делать абсолютно логичные выводы из совершенно незнакомои? ему ситуации. Почему этот чудаковатыи? мужчина пошел в лекари, сенатор Фоскарини не имел ни малеи?шего понятия. Но за любым советом он старался обратиться в первую очередь к старому и верному другу его семьи – Витторио.

Многие венецианцы вспоминают историю, как около десяти лет назад дядя Адриано, Карлос Фоскарини, под видом желания помочь племяннику, пытался вовлечь его в авантюры стекольного дела, процветавшего в Венеции. Однако совсем скоро с помощью Витторио Армази ему удалось раскрыть намерения дяди прибрать к рукам внушительное состояние Фоскарини. И совсем недавно, в свои двадцать девять, Фоскарини смог встать на ноги и поднять стеклоделие на фабриках отца. Его производство как раз находилось на пике расцвета, и от этого Адриано все сложнее удавалось удовлетворить свои разраставшиеся амбиции. За этот же короткии? срок он добился уважения в обществе и уже два года занимал должность сенатора в Венецианском Сенате. А если бы не Витторио…

– Да, ты прав, мои? друг, не стоит чрезмерно доверять миланцам, – их откровенность лишь изредка имеет черты чести и порядочности. Завтра будет собрание сената, там я и смогу изложить все то, о чем мне поведал герцог Брандини.

Сенат выслушивал Фоскарини в напряжении – каждый из присутствующих выражал свое «учтивое» недовольство, едва сдерживаясь, чтобы не высказаться относительно услышанного. Но все необходимо было обдумать, потому импульсы все оставили при себе.

– Сенатор, ваша информация является довольно любопытнои?, – задумчиво произнес военныи? министр Габриэль Карачиоло, приглашенныи? на собрание Большого сената. – Тем не менее, я не стал бы доверять миланцам.

– Я согласен с вами, – подчеркнул советник Джианни Санторо, – предложение от представителеи? герцогства весьма заманчиво, но нам не стоит терять самообладания в борьбе за первенство во внешнеэкономических связях. К тому же существует информация, что миланцы ведут себя непорядочно в подобных сделках. А поскольку в прошлом у Венеции уже были с ними международные конфликты, нам стоит хорошо подумать, прежде чем довериться им.