Надежда и разочарование. Сборник рассказов

Толик издал вздох облегчения. Гаджи не верил собственным глазам и ушам, тому, что происходило в кабинете ректора.

– Тогда я Вас попрошу исправить оценку и принять его в институт.

Нина Васильевна застыла.

– Вы имеете в виду, если он пройдет по конкурсу? – в сомнениях спросила она.

– Нет. Принимайте его вне конкурса, – решительно заявил ректор, затем посмотрел сначала на Толика, потом на Гаджи. – Надеюсь, вы не подведете меня, молодой человек.

– Нет, – ответил Гаджи, полный чувств благодарности к людям, которых он не знал ранее. – У него появилось ощущение единой семьи и глубокая ответственность перед ними на годы вперед.

Работа инженером

На стол начальника «Дагэнерго» легла бумага с рацпредложением об «Управлении режимами электропотребления предприятиями». Он лист за листом прочитал всю документацию, снял очки и спросил своего заместителя:

– Кто это?

– Старший инженер электротехнической лаборатории.

– Как зовут?

– Гаджи Джабраилов, молодой инженер из Одессы.

Начальник заерзал на стуле.

– Вы дали ему это задание?

– Нет. Он сам, – после того, как увидел на лице начальника стали сгущаться черты, добавил. – В нерабочее время.

– Это радует, – одобрительно отозвался начальник, – это значит, что у нас теперь есть грамотный, инициативный специалист. Подготовьте приказ, и я его завтра же посылаю в Дербент начальником управления «Сельэнерго», который объединяет четырнадцать районов Южного Дагестана. Ох, там столько проблем!

– А Самойлова куда? – с недоумением спросил главный инженер.

– Его отзывают в Москву.

Секретарша Самойлова, пышная женщина славянской внешности средних лет, встретила Гаджи в приемной с пренебрежением. Увидев молодого парня двадцати пяти лет, одетого по-весеннему, в сорочке и выглаженных брюках со строгой стрелкой и намазанных до блеска черных туфлях, она прошипела:

– Начальник занят, сидите и ждите. – Она резко дернула за ручку каретки пишущей машинки и продолжила строчить как пулемет из фильма «Чапаев», даже намного быстрее.

Гаджи присел на стул и опустил сумку на деревянный, покрашенный в красный цвет пол, рядом с собой. На стене над головой секретарши тикали часы, а из кабинета начальника доносились голоса на высоких тонах. «Почему часы висят за спиной, – подумал Гаджи, – это же неудобно ей». Через несколько минут из кабинета вывалилась шумная толпа в рабочей одежде. В кабинете наступила тишина, а его никто не приглашал. Он начал нервничать, встал и стал прохаживаться взад-вперед.

– Что вы замаячили? – запротестовала секретарша вновь. – Сядьте и ждите или выходите, – грубо выговорила она. – Тут и так воздуха не хватает.

Гаджи промолчал, подумав, что ей, наверное, сегодня досталось от шефа.

Зло зазвенел звонок, и она, оттолкнув машинку, быстро заскочила в кабинет начальника, потом, вернувшись, стала набирать номер телефона.

– Алло, Махачкала? Алло, «Дагэнерго»? – молчание, – да, да, вы не скажете, когда выехал Джабраилов.

Гаджи зашевелился и хмыкнул.

– Это я!

Секретарша остолбенела и, роняя трубку:

– Извините, пожалуйста, ради бога, я…

В дверях появился Самойлов, мужчина пятидесяти лет с аккуратно подстриженными волосами.

– Да, Зинаида Ивановна, мне вас жаль – врага себе нажили – теперь не будет вам премий и тринадцатой зарплаты, – шутя произнес он. – Разве можно грубить такому красавцу и будущему на чальнику. – Он осмотрел его с ног до головы, затем приблизился и пожал его руку. – Виктор.

– Очень приятно, – Гаджи тоже представился.

Беседу они продолжили в кабинете, где висел портрет «Горцы у Ленина».

– Да, Гаджи, мне тебя тоже жаль, – произнес Виктор, мотая головой. – Я боюсь, ты здесь начнешь карьеру и здесь же закончишь.

– Почему?

Виктор уронил голову и левой рукой зажал виски, затем помял брови.

– Здесь все вверх тормашками, – тяжело произнес он, моргая затуманившимися глазами. – Ты понимаешь русскую поговорку про телегу впереди лошади? Так вот: только в Ахтах, Магарамкенте, Сулейман-Стальском районе запускают двадцать девять крупных и мелких консервных заводов, фруктосушилки, лимонадный цех, молочные заводы и прочее. Это еще не все. В Юждаге с участием ста хозяйств запланировано ввести в эксплуатацию семь животноводческих комплексов по откорму тридцати шести тысяч голов молодняка крупного рогатого скота с таким расчетом, чтобы сдать государству восемь тысяч тонн высококлассной говядины в год. Ты можешь себе представить? Ошеломляющие цифры! – Он вздохнул. – А электрики отстают от плана, – трагически добавил Виктор. – Не успеваем, братец. Горы, скалы, рельеф местности – это тебе не степи российские. Что-то плановики упустили. Многие головы полетят за срыв плана.

– А вы почему уходите? – спросил Гаджи.

– По состоянию здоровья, – грустно сообщил он, – столько усилий и нервов потратил. Результат – вот он, – он постучал себя по сердцу. – Начальник главка, мой однокурсник, и он решил вытащить меня отсюда. Гаджи, запомни: если с первого же дня не наладишь отношения с людьми – ничего не выйдет. Скажу тебе: есть хорошие руководители, на которых можно смело положиться. Это Нурмет Мирзоев, Малик Махмудов, Исаак Ахмедов, директор Ахтынского совхоза Амрах Демиров. Попадаются и недобросовестные люди, например, это твой бригадир монтажной бригады Имран Габулов – здоровый, наглый, с хищным взглядом. Он из тех, кто доброту принимает за слабость. В ярости он выкатывает глаза как бык, вот так, – Виктор опустил голову и исподлобья посмотрел на Гаджи, тот засмеялся. – У него и его друзей дома всегда есть мясо – ломает ноги быкам, списывает и наслаждается жизнью, а на план и твои переживания ему глубоко начихать. Мои советы: на работу не опаздывай никогда, будь всегда подтянутым, будь вежлив, на грубость отвечай большей грубостью – пускай не думают, что ты слаб, а то сядут на шею. Ну, все, удачи тебе, братец. Может, когда-нибудь увидимся. У меня вечером поезд.

Дверь открылась, заглянула секретарша.

– Виктор Иванович, чай будете?

– За два года я привык к дербентскому чаю. Давайте напоследок! – попросил Виктор, – только конфеты давайте местные, пищекомбинатовские – что-то они мне тоже понравились.

Зинаида Ивановна продолжала стоять в дверях.

– Извините, пожалуйста, Гаджи Раджабович, за грубость. Я…

– Ничего, ничего, – Гаджи вежливо улыбнулся. – На работе всякое бывает.

– Зинаида Ивановна, я вам сколько раз говорил: будьте вежливы с людьми, а вы со своим характером нарвались на шефа, – Виктор подмигнул Гаджи, – женщина с железным характером, – добавил он, когда та закрыла дверь, – исполнительная, пунктуальная. Так что, она будет вашей первой помощницей.

Укрощение строптивого

Гаджи, как только приступил к новым обязанностям, с головой ушел в работу. Все новое – коллектив, фронт работы, методы работы. Первые дни проводил совещание за совещанием, чтобы подтолкнуть коллектив на решительные меры для ускорения работ, но все стало еще хуже, чем было.

Несмотря на поздние числа мая, в горах еще было холодно, Шалбуздаг оставался в белом снежном одеяле, откуда дул холодный ветер, заставляя людей одеваться потеплее, чтобы не замерзнуть. Одна линия электропередач шла по отвесной местности, куда монтажники тягали материалы колонной запряженных быков. Странное и жалкое зрелище: быки тужились с пеной у рта под непрестанные шлепанья кнутов их гонщиков. Иногда от нагрузки быки садились на колени и больше не вставали.

Галопом на лошади прискакал бригадир Имран. Его нижняя губа подрагивала, и было видно, что он хочет сказать коллективу нечто важное, как всегда создавая вокруг себя суету.