Надежда и разочарование. Сборник рассказов

– Друзья, я вас всех поздравляю, – сказал он празднично. Первым импульсом у всех в голове было недоумение: все майские праздники позади, и с чем он поздравляет. – Самойлов, этот тиран, уволился, – он замолк в ожидании реакции рабочих. – Вы, что, не рады?

– Имран, ты о чем? – спросил подчиненный, выпрямляясь и стаскивая с рук варежки.

Имран перевел взгляд на него.

– Объявляю завтрашний день выходным, и больше нас никто не будет подгонять.

Рабочие переглянулись, и только сейчас до них стал доходить смысл сказанного.

– А кто же начальник?

– Я, – гордо произнес Имран, – будем работать, как я хочу.

– А в городе вместо Самойлова кто? – переспросил рабочий.

– Какой-то пацан из Кураха, – зло процедил Имран сквозь зубы.

– Я догадываюсь, кто это, – сказал один рабочий, родом из Кураха. – Это мой одноклассник, Гаджи, инженер из «Дагэнерго» – внук Гаджалима.

– Какая разница, чей он внук, – опять вмешался Имран. – Мурад, ломай ногу красному быку, – повелел он опытному забойщику, – забей и состав акт. Мясо раздели всем поровну – делиться ни с кем больше не будем.

Однозубый стал хихикать и, поддев бок соседа, который поправлял уздечку на быке, тихо произнес:

– Имран рано радуется. Этот «пацан» Гаджи не из робкого десятка, и он еще покажет себя – я его хорошо знаю.

– Что ты там шушукаешься, Расим? – спросил Имран.

– Да я так, говорю, что рано радуешься, – сказал Расим.

– Почему? – с удивлением спросил Имран, корча рожицу.

– Увидишь.

– Да я его порву! – громко сказал Имран, показывая сжатый кулак, похожий на кувалду. – Объявляю выходной – бросайте все! Расим, не бойся, «бери шинель, пошли домой».

Все были довольные и долго смеялись. Они, уложив столбы возле ям, вернулись домой на «праздник».

Это случилось на второй день работы Гаджи в качестве начальника. Зинаида Ивановна утром занесла к нему на подпись кучу бумаг, и среди них оказался тот злополучный акт о списании быка. Гаджи вздрогнул, вспомнив слова Самойлова и представив на секунду наглую рожу бригадира Имрана, который к тому же еще самостоятельно сорвал работу на один день. Он приказал секретарше вызвать на «ковер» бригадира – любителя мяса.

– Когда? – спросила Зинаида Ивановна.

– Завтра же, – решительно произнес Гаджи, – я не собираюсь откладывать это в долгий ящик. Надо менять психологию коллектива. И лучше это начинать с Имрана. Случай, как нельзя, подходящий.

Секретарша стояла в нерешительности.

– Вам что-то непонятно, Зинаида Ивановна? – спросил Гаджи.

– Я не хочу, чтобы вы конфликтовали с ним, – тихо проговорила Зинаида. – Это страшный и мстительный человек. Это он довел Виктора Ивановича до инфаркта. Он жаждал занять его место.

* * *

Гаджи понимал, что так или иначе конфликта не избежать. Хотя у него не было опыта работы с людьми, он отчетливо понимал, что тут быка надо взять за рога или на «грубость отвечать большей грубостью», иначе зачем сидеть в кресле начальника, если не хватает духу быть им по-настоящему.

Имран прямо с утра зашел в кабинет начальника с чувством превосходства: грубо поздоровался, резко отодвинул стул и грузно опустился на него.

– Чего вызывал? – спросил он, глядя исподлобья. Гаджи вспомнил слова Самойлова: «как бык на красную тряпку».

Гаджи медлил с ответом. Имран опустил свои ручищи на стол. – Вопросы к вам появились, – произнес Гаджи ровным голосом, глядя ему в глаза. – По какому праву вчера вы сорвали работу бригады? Вы же прекрасно знаете, что идет отставание от графика.

– Меня это не волнует, начальник, – с возмущением выдавил Имран. – Моя бригада – лучшая среди всех.

– Ладно, – кивнул Гаджи. – А это что? – он вытащил из стола листок бумаги и толкнул его по столу к Имрану.

В кабинете повисла тишина.

– Вы что читать не можете? – спросил Имран, поворачивая жилистую шею. – Это акт.

– Тогда скажите мне, почему таких актов нет у других бригад, – процедил сквозь зубы Гаджи. – Изо дня в день я не намерен терпеть ваши выходки, – его подбородок выдвинулся вперед, что свидетельствовало о его решительности на рискованный шаг.

На скулах Имрана задвигались желваки, руки сомкнулись в кулаки.

– Ты только попробуй, пацан, – протараторил Имран, демонстрируя свое физическое превосходство. – Еще не начал работать, а уже начинаешь наводить свои порядки. Ишь ты, какой смелый. Пацан! – Перед ним в кресле начальника сидел еще необтесанный худощавый парень, которого надо сломать сегодня или никогда, – подумал Имран. Он встал, всплеснув воздух размахом рук. – Ты знаешь, сколько начальников я видел. Но никто из них не смел так со мной разговаривать. Да я тебя порву как тузик тряпку. Ты понял?

Гаджи терял самообладание, и в нем закипела ярость. Он встал, внутренне готовясь к бою, чтобы ответить на любой выпад противника.

Рука Имрана вцепилась в галстук Гаджи и стала притягивать к себе. Под давлением скрепленных рук стеклянный графин с водой свалился и раскололся, ранив руку Гаджи. На шум в кабинет ворвалась Зинаида. Она в руке держала пластмассовую мухобойку. Заступаясь за начальника, она стала что есть силы колотить ею по затылку Имрана. Она сумела разнять их, прежде чем началась настоящая драка. Из запястья Гаджи закапала кровь.

– Негодяй! – зарычала Зинаида. – Ты на кого накинулся. Он тебе в сыновья годится.

Гаджи отряхнулся. Имран продолжал громко осаждать Гаджи, наставив на него дикий взгляд и тряся указательным пальцем. Стены продолжали отражать его режущий слух неприятный одичалый голос: «Да я тебя раздавлю как муху».

Гаджи потихоньку приходил в себя, обретая спокойствие: «Нельзя уподобляться барану».

– Зинаида Ивановна, позвоните в дежурную часть милиции, – повелел Гаджи уравновешенным тоном, – пусть забирают этого дебошира.

Слово «милиция» потрясло Имрана, и он стал умерять свою агрессию, хотя внутренне был убежден, что этот «пацан» не прибегнет к такой мере. После того как секретарша ушла из кабинета, Гаджи в дверях провернул ключ и закрыл их, оставшись там один на один с бунтарем. Имран понял, что его спектакль по устрашению молодого начальника закончился крахом и что теперь начинается обратное. Он внутренне не был готов к такому обороту и пожалел, что не прислушался к словам Расима.

– Ты этого не сделаешь, начальник, – произнес он, выдавливая звук сквозь напрягшиеся голосовые связки. – Ты этого не сделаешь.

– Я это уже сделал, – произнес Гаджи более спокойным и уверенным голосом, чувствуя, что уже психологически сломал грубияна. «Спасибо Зинаиде Ивановне за поддержку, – думал Гаджи. – Тюрьма быстро научит вас уважать людей, которые находятся при исполнении своих служебных обязанностей».

– Вы этого не сделаете, – повторил себе под нос Имран.

Наряд милиции приехал быстро и, выполнив обычные процедуры по задержанию, затолкнул его в служебную машину и увез.

Зинаида Ивановна стояла, прикрыв рот левой рукой, с округлившимися глазами.

– Гаджи Раджабович, – взмолилась она, – а мы правильно сделали? У него ведь десять детей.