Надежда и разочарование. Сборник рассказов

– Нет, – отрицательно кивнул головой Гаджи. – Там все правильно.

– Сто семьдесят тысяч рублей?

– Да.

Управляющий растерялся. Его воображение не могло смириться с такой суммой.

– Мне надо позвонить в Махачкалу.

– Звоните.

Он выдержал минуту тягостного молчания, но не стал звонить никуда, а просто произнес тщательным выговором, возвращая чековую книжку обратно Гаджи:

– У меня нет таких денег. Извините.

Для Гаджи это не составляло никакой трудности: он сразу пошел к первому секретарю горкома партии Ибрагимову. В приемной настоящая суматоха: секретарь партии предпринял беспрецедентные шаги по индустриализации города, запустив с нуля несколько заводов и фабрик, – везде авралы и суета, поэтому в приемной много народу: рабочие, руководители предприятий, официальные гости… Секретарша, выйдя от шефа, обвела глазами ряд ожидающих приема людей.

– Джабраилов, кто?

Гаджи встал.

– Заходите! – она левой рукой придерживала дверь за спиной открытой.

Ибрагимов встретил Гаджи с радушием.

– Я наслышан о тебе, молодой человек, – сказал он, протягивая руку. «Лет шестьдесят, а может больше, – подумал Гаджи, – бледные руки и лоб в коричневых пятнах, что является признаком болезни печени. Наверное, изнурительная и напряженная кабинетная работа не проходит бесследно». – Мне бы сейчас таких, как ты, человек пять, – сказал он. – Не хочешь в город?

– Нет, спасибо.

Секретарь с сожалением кивнул головой.

– Говори, что привело тебя ко мне?

Гаджи показал Ибрагимову платежное поручение в банк и увидел, как его черты лица напряглись.

– Ну, ты даешь, парень, – сказал секретарь, поднимая глаза.

– Это же целый мешок денег.

– Аюбов отказывается выдавать деньги, – пожаловался Гаджи. – Я хотел попросить Вас посодействовать.

Ибрагимов все еще приходил в себя от потрясения.

– Говорят, что социализм не позволяет людям зарабатывать, – он хмыкнул. – Вот живое доказательство. Молодец. – Он взял трубку и набрал номер.

– Алло! Аюбов? – пауза – Если сегодня же не выплатишь деньги Джабраилову, я тебя уволю с работы. – Пауза – Хорошо.

Через час молодой человек в потрепанных брюках, сорочке бежевого цвета и кепке из легкого материала быстрыми шажками сбегал вниз по ступеням лестницы банка с мешком денег на плече, а операторы банка, получившие просто так по пачке денег, провожали его с благодарением, стоя желая ему удачи.

* * *

– Ты когда спускался по лестницам, выглядел как ковбой, ограбивший банк с мешком на плече, – с иронией заметил Камал, сидя за рулем «Вилиса». – Не хватало только шляпы и пистолета.

– Молчи, – среагировал Гаджи, – зато ты со своей кучерявой шевелюрой похож на… Смугляк, – он потянулся и шлепнул его по козырьку кепки левой рукой, а правой бросил ему на колени несколько пачек денег. – Это твоя доля, братец. Ты мне помогал. Поехали.

– В какую сторону, чтобы попасть в ресторан? Я обмою, – произнес Камал.

– Сначала в сторону ювелирного магазина, – посерьезнев, сказал Гаджи.

– Ты решил все вложить в золото? – неожиданно спросил Камал, подумав и о своей доле.

– Нет. Я хочу купить маме кое-что, – произнес Гаджи. – Еще в школе я обещал ей.

– Ты еще в школе знал, что станешь самым богатым человеком в городе в двадцать семь лет? – Камал был тронут и на мгновенье задумался. Может быть, и ему надо подумать о маме.

– Нет, – сказал Гаджи, – деньги никогда не были моей целью. Я просто хотел доказать деду, что я чего-то стою.

– А при чем здесь дед?

– Это он надо мной все время подтрунивал: ты ничего не добьешься, не построишь дом. Я ни разу не видел, чтобы он зашел к нам домой. А когда мама один раз сделала ему замечание, он долго думал, потом сказал: «Я закрывал глаза, чтобы не видеть, но сердце не обманешь. Да, железо в огне закаляется, а человек – в нужде, если, конечно, он – не пустое место». Я долго думал над этими словами и понял: если ты в ком-то разочаровался, то он для тебя – пустое место. Теперь думай: каково быть пустым местом для близкого человека. Дело не в этом, – тихо продолжал Гаджи открывать душу своему другу, – дело в том, что мой отец не смог вернуть ему старый долг. Так что половину денег я отдам деду, а другую половину – маме.

– А тебе?

– Я успею заработать: у нас еще два проекта – Ахты-Курах и Сартил-Хуси. – Затем, повернувшись к Камалу, он спросил. – Камал, ты когда-нибудь ел пирог из курицы?

– Нет.

– Тогда мы едем к маме в Курах. Поверь: это лучше, чем какой-нибудь ресторан. Камин, огонь на дровах и запах томящегося мяса в тесте. Ах…

* * *

– Пержиан, – раздался голос с улицы, и она узнала голос отца. Она открыла дверь и увидела отца со свернутой бумагой в руке и непонятным мешочком на плече. А выражение лица испугало ее.

– Папа, ты! Что случилось? Что за бумага? – Пержиан уже начала бояться этих бумаг.

– Ты меня пропустишь? – выговорил отец. Пержиан растерялась: она сделала шаг в сторону.

– Где Гаджи? – спросил дед, войдя во двор. – Это был его первый визит в дом дочери.

«Значит, что-то произошло очень серьезное», – подумала Пержиан. Ее сердце ушло в пятки.

Через минуту Гаджи стоял перед лицом деда, возмужавший, высокий, стройный, довольный жизнью и самим собой. Как и в детстве, его глаза улыбались, источая тепло и уверенность. Дед всю жизнь ждал этого дня – и он наступил.

– На, читай! – дед передал бумагу дочери и стал ждать.

– Что это? – Пержиан быстро пробежалась по строкам официального бюллетеня и заулыбалась.

– Читай вслух, – повелел дед. – Я хочу это слышать. Пержиан зачитала: «…Гаджи успешно провел рационализаторские мероприятия и с опережением завершил работы по электрификации…» – она заволновалась и оторвала глаза от бумаги.