Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

И смотритель, взявъ военный картузъ, пошелъ съ Нехлюдовымъ въ контору.

То, что ему сказалъ смотритель про Маслову, въ первую минуту ужаснуло Нехлюдова, но тотчасъ же онъ объяснилъ себ? этотъ поступокъ Масловой. Не могла она спокойно перенести того, что она должна была переиспытать въ это посл?днее ихъ свиданiе, когда она съ негодованiемъ отвергла его позднее раскаянiе. То, что онъ узналъ про ея пьянство, только усилило его жалость къ ней, теперь особенно ясную, когда онъ побывалъ въ Панов?, увидалъ ея тетку и живо представилъ себ? все то, что она переживала, когда лежала рожающая и больная у этой ужасной старухи. Онъ над?ялся, что карточка ея и его и книги, тоже читанныя тогда, живо напомнютъ ей то время и нравственно поддержать ее, и потому онъ просилъ смотрителя непрем?нно передать ей и то и другое. «Какая страшная разница, – думалъ онъ, идя за вздыхающимъ смотрителемъ по каменной л?стниц?, ведшей въ контору, – между т?мъ, чего требуешь отъ себя по отношенiю къ челов?ку, съ которымъ хочешь быть только справедливъ, передъ которымъ хочешь быть правъ самъ для себя, и между т?мъ чего требуешь отъ себя по отношенiю челов?ка, котораго любишь. Какъ только полюбишь челов?ка, то входишь въ его душу, въ его задушевную жизнь и видишь, какъ много требуетъ эта жизнь (столько же, какъ и своя), и хочешь удовлетворить вс?мъ этимъ требованiямъ.

Не полюби я ее той любовью и жалостью, которою я люблю ее теперь, то, что она напилась, было бы только поводомъ къ отдаленiю отъ нея. А люблю я, жал?ю ее, и мн? только еще больше жалко ее, потому что я знаю теперь и вм?ст? съ ней переживаю все то, что она пережила, отвергнувъ меня». Такъ думалъ Нехлюдовъ, входя въ контору и ожидая не найти тамъ никого и потомъ увидать мало интересующую его В?ру Богодуховскую.

* № 101 (кор. № 27).

– А еще я вотъ о чемъ хот?лъ поговорить съ вами, – заговорилъ Нехлюдовъ. – Мн? говорили, что въ д?тской больниц? зд?сь очень больныхъ много, и нуждаются въ сид?лкахъ. Такъ не пошли ли бы вы, если бы попросить?

– Чтожъ это? За ребятами горшки выносить? – мотнувъ головой, сказала она. – Н?тъ, ужъ это кого другаго.

– Да в?дь все таки лучше, и польза, – сказалъ Нехлюдовъ грустно.

Она тотчасъ же зам?тила, какъ под?йствовало на него ея зам?чанiе и какъ огорчило его, и съ женской чуткостью, чтобы смягчить дурное впечатл?нiе, тотчасъ же прибавила:

– Вотъ насчетъ вина вы говорите, такъ это точно, я теперь не буду больше пить его. Это такъ.

– Вотъ это хорошо, – сказалъ обрадованный Нехлюдовъ.

* № 102 (кор. № 27).

Въ Масловой, ему казалось, начинала происходить внутренняя перем?на,[359 - Зачеркнуто: такъ что изъ Масловой начала выглядывать прежняя Катюша, и, кром? того, благодаря сов?ту Богодуховской и согласiю Доктора, она поступила въ совершенно новыя, могущiя на нее благотворно, нравственно возд?йствовать новыя условiя жизни.] и эта мысль несказанно радовала его. Новая обстановка и, главное, трудъ съ д?тьми, онъ над?ялся, будетъ им?ть благотворное влiянiе. Но все это было совс?мъ не такъ. Съ т?хъ поръ, какъ она все высказала ему и отвергла его, она въ своемъ сознанiи стала выше его. Она покорилась ему. Она согласилась поступить въ больницу только потому, что онъ хот?лъ этаго, но ей д?ло въ больниц? продолжало казаться унизительнымъ и противнымъ. Никто изъ д?тей не интересовалъ ее. Она такъ была занята своими мыслями и чувствами, что не обращала на нихъ вниманiя и только д?лала то, что ей указывали докторъ и фельдшеръ. И ей было нехорошо въ больниц?, даже хуже, ч?мъ камер?. Хуже было отъ того, что не было товарокъ, къ которымъ она привыкла, въ особенности Федосьи, которую она любила, и, главное, отъ того, что сид?лка, зная, кто она была, презрительно чуждалась ея; мущины же, фельдшеръ и сторожъ, тоже потому, что знали, кто она была, также презрительно, какъ т? чуждались, искали съ ней сближенiя.

А въ это посл?днее время ей особенно противно стало заискиванiе мущинъ. Это самое хот?ла она сказать Нехлюдову, но она не нашла словъ, въ которыхъ бы хорошо было сказать это. Ей теперь было почти все все равно: даже вопросъ о томъ, пересмотрятъ ли ея д?ло и оправдаютъ ли ее, потерялъ для нея большую долю своего интереса. Ей теперь было важно только одно: быть въ его глазахъ великодушной – великодушн?е его и вм?ст? съ т?мъ быть такою, какою онъ хот?лъ чтобы она была.[360 - Зачеркнуто: Одно, ч?мъ ей было лучше, ч?мъ въ общей камер?, это было то, что она могла зд?сь быть одна.]

Въ вечеръ того дня когда Нехлюдовъ, у?зжая въ Петербургъ, простился съ ней въ больниц?, она вечеромъ посл? дежурства, оставшись одна въ каморк?, гд? они жили вдвоемъ съ сид?лкой, въ первый разъ посл? того, какъ онъ прислалъ ей ее, развернула бумагу, въ которой была завернута фотографiя тетушекъ, ее и Нехлюдова, и долго неподвижно смотр?ла на нее, лаская взоромъ всякую подробность и лицъ, и одеждъ, и ступенекъ балкона, и куста, который вышелъ на фотографiи. Когда товарка ея вошла въ комнатку, Маслова даже не зам?тила ее.

– Любовниковъ разсматриваете?

– Да, любовниковъ, – отв?чала Маслова и пошла на свою см?ну.

* №103 (кор. №27).

По вс?мъ преданiямъ и даннымъ возвращенiе его къ власти было невозможно. А между т?мъ онъ приходилъ въ восхищенiе, когда къ Пасх? получалъ разр?шенiе пристегнуть еще новую блестящую игрушку на свой мундиръ, былъ въ отчаянiи, когда другiе получали бирюльку, считающуюся старше, ч?мъ та, какую онъ получилъ, и не переставая старался пользоваться всякимъ случаемъ общенiя съ сильными мiра и въ особенности съ царской фамилiей и царемъ и въ изв?стной м?р? достигалъ этого. Всл?дствiи этого[361 - Зач.: такъ какъ в?ра графа Ивана Михайловича разд?лялась большинствомъ правителей въ Петербург?, связи у него были большiя.] у графа Ивана Михайловича были большiя связи.

* № 104 (кор. № 27).

Обязанность его въ кр?пости состояла въ томъ, чтобы содержать въ казематахъ, въ одиночныхъ заключенiяхъ, политическихъ преступниковъ и преступницъ, т. е. людей, желавшихъ[362 - Зачеркнуто: сд?лать доступными всему народу вс? блага, которыми пользовались богатые, въ особенности блага просв?щенiя, и изъ за этого желанiя пожертвовавшихъ благами жизни и часто даже самой жизнью.] изм?нить существующiй порядокъ вещей не для личныхъ ц?лей, но для улучшенiя, по ихъ мн?нiю, положенiя всего народа.

* № 105 (кор. № 27).

Владимiръ Васильевичъ очень обстоятельно, ни разу не взглянувъ на Нехлюдова, своимъ тонкимъ голосомъ доложилъ касацiонную жалобу и обратился къ Селенину. Селенинъ всталъ и очень опред?ленно высказался въ пользу касацiи, даже преступивъ пред?лы в?денiя Сената, т. е. коснувшись самаго существа д?ла. Фонаринъ попросилъ слова и по пунктамъ сталъ защищать жалобу[363 - В подлиннике: Жалобы]. Его выслушали и потомъ сенаторы стали сов?щаться. Предс?дательствующiй все время молчалъ. Бе стоялъ за касацiю. Владимiръ Васильевичъ сдержаннораздраженно возражалъ своимъ тонкимъ голосомъ, очевидно недовольный не столько результатомъ перваго д?ла, сколько т?мъ, что онъ догадался по тону Селенина (им?вшаго репутацiю особеннаго ригориста, chevalier sans peur et sans reproche),[364 - [рыцаря без страха и упрека]] что онъ знаетъ про его отношенiя съ страхованiемъ. Предс?д[ательствующiй] сталъ, по своему всегдашнему челов?коненавистничеству, на сторону Вольфа. Все д?ло р?шалось голосомъ Сковородина. И этотъ голосъ сталъ на сторону отказа, преимущественно потому, что не любилъ аристократовъ, съ которыми онъ не былъ знакомъ. Т?хъ, съ которыми онъ былъ знакомъ, онъ особенно любилъ, стараясь быть съ ними какъ можно бол?е фамильяренъ, а незнакомыхъ аристократовъ не любилъ. Теперь же за касацiю были два аристократа – одинъ Нехлюдовъ, котораго онъ совс?мъ не зналъ, а другой Селенинъ, котораго онъ зналъ, но который постоянно держалъ себя на почтительномъ отъ него отдаленiи. И потому естественно, желая быть имъ обоимъ непрiятнымъ, онъ примкнулъ къ мн?нiю Вольфа, и въ касацiонной жалоб? было отказано.

** № 106 (кор. № 21).

LXXXII.

Первое чувство Нехлюдова, когда онъ проснулся на другое утро, было то, что онъ наканун? сд?лалъ какую то гадость. Онъ сталъ вспоминать: гадости не было, но было то, что т? сомн?нiя и соблазны, которые всегда находятъ на челов?ка въ минуты его слабости, онъ принялъ за настоящее, нормальное состоянiе, а нормальное состоянiе души принялъ зa соблазнъ.

Утромъ онъ понялъ, что то, что онъ думалъ и чувствовалъ вчера вечеромъ, былъ соблазнъ, а настоящее, нормальное состоянiе его души есть то, въ которомъ онъ находился посл?днее время и въ которомъ принялъ т? важныя два р?шенiя, которыя изм?нили всю его жизнь: женитьба на Масловой, а если не женитьба, то сл?дованiе зa нею въ Сибирь и отказъ отъ права собственности на землю.

Это – настоящее, a колебанiе въ этомъ – соблазны. Прежде всего онъ по?халъ на Васильевскiй островъ къ Шустовой.

Квартира Шустовой была наверху. Ходъ былъ по какой-то странной, прямой и крутой, разум?ется голой, л?стниц?. Пахло дурно. Женщина, худая и черная лицомъ, съ засученными рукавами, встр?тила Нехлюдова сначала испуганно, а потомъ, узнавъ, кто онъ, восторженно:

– Душенька, голубчикъ, в?дь вы не знаете, что вы сд?лали. Вернули Лидочку. В?дь она бы умерла тамъ. Лидочка! Это князь Нехлюдовъ. Да зач?мъ вы съ черной л?стницы? – сказала женщина, мать Шустовой, и, схвативъ его руку, зарыдала, стараясь ц?ловать ее.

Изъ двери вышла д?вушка въ с?ромъ шерстяномъ плать? съ папироской въ рук?.

– Нельзя, тетя, не зовите ее, она и такъ изнервничалась. Здравствуйте.

– Вы насъ простите. Я ей тетка. Колоколова. В?дь мы отчаялись. Пожалуйста, сюда войдите; вы не знаете, что вы сд?лали: оживили ц?лую семью. Сюда, сюда, – говорила Колоколова, проводя его черезъ узкую дверь и коридорчикъ въ комнату съ постелью и диванчикомъ передъ столомъ, за которымъ сид?ла[365 - Зачеркнуто: маленькая, худенькая, вся въ черныхъ глазахъ д?вушка,] бл?дная, худая, некрасивая женщина или д?вушка съ взволнованнымъ и кроткимъ выраженiемъ лица и говорила съ чернобородымъ челов?комъ, мрачно сжимавшимъ свои кол?на скрещенными пальцами.

– Лида, вотъ князь Нехлюдовъ.

Лида Шустова[366 - Зач.: нервно вскочила и остановилась, блестя своими черными глазами.] быстро встала и, кротко и радостно улыбаясь, кр?пко пожала руку Нехлюдова.

– Благодарю васъ за все, за все. А что[367 - Зач.: Маша] В?рочка? Вы ее вид?ли?[368 - Зач.: – Марья Павловна? Да какже.– Ну, вид?ли и полюбили? Сядемте.– Да, разум?ется полюбилъ, – улыбаясь при одной мысли о Марь? Павловн?, сказалъ Нехлюдовъ,]

– В?ра Ефремовна? Да, она то и доставила мн? случай познакомиться съ вами.

– Вотъ сюда. Тутъ вамъ покойн?е будетъ, – говорила Лидiя, точно она была самый обыкновенный челов?къ, а не вышедшая вчера изъ кр?пости политическая преступница. – Мой двоюродный братъ Захаровъ[369 - Зачеркнуто: сказала Лидiя.], – прибавила она, знакомя съ чернобородымъ мущиной.

– Она[370 - Зач.: ужасно.] очень мучалась о васъ, – сказалъ Нехлюдовъ.

– Что обо мн? мучаться? Мн? хорошо было. Очень хорошо.

– Да, это видно, какъ хорошо, – сказалъ ея двоюродный братъ, – когда отъ тебя половины не осталось.

– Что жъ, я сама виновата.

– Какже вы сами виноваты? – спросилъ Нехлюдовъ.

– А видите ли, – начала женщина съ папироской, – она в?дь совершенно ни за что сид?ла, за то только, что они дали передать какiе-то листы, она и сама не знала что, и тотъ сказалъ, отъ кого получили, а она не говорила. Ее и держали, пока она не скажетъ.

– Я и не сказала, но потомъ, – продолжала расказывать сама Лидiя, – схватили мою подругу. И тутъ начались допросы, и допросы эти были ужасны. Распрашиваютъ о разныхъ предметахъ, вызываютъ на разсказы, и такъ хитро, что не усп?ешь сообразить и скажешь. И вотъ, когда я узнала, что ее взяли, и вспомнила свои разговоры съ ними, я ув?рена была, что я ее выдала. Тутъ на меня напала тоска.

– Лидочка, ты не говори…

Но Лидочка уже не могла остановиться и начала разсказывать сложно, запутано, все бол?е оживляясь и волнуясь. Въ особенности, очевидно, волновало ее воспоминанiе объ одномъ допрос? у стараго сыщика – жандарма. Этотъ старикъ всталъ передъ образомъ, взмахнувъ рукой, широко перекрестился и сказалъ: «ну вотъ вамъ крестъ и клятва, – в?дь вы не в?рите въ Бога, а я и в?рю и боюсь Бога. Такъ вотъ вамъ клятва передъ Богомъ, что то, что вы мн? скажете, не пойдетъ дальше, не послужитъ уликой, а напротивъ, то, что вы скажете, поможетъ намъ освободить т?хъ, которыхъ мы томимъ, можетъ быть, напрасно».

– Я пов?рила и сказала, не имя того, кто мн? далъ, a м?сто, гд? мы встр?тились съ Митинымъ. На другой день я узнала, что Митинъ арестованъ. И тогда я уже не могла спать, не могла ?сть. Все ходила. Хочу забыть и не могу. Начну считать, стихи говорить. И все т? же мысли. Да нетолько мысли, а лягу, хочу заснуть и вдругъ слышу надъ самымъ ухомъ шопотъ. Шепчетъ вотъ такъ быстро, быстро, – говорила она, глядя сейчасъ полными ужаса глазами передъ собой. – Знаю, что это галлюцинацiя, и не могу не слушать. Ахъ, это было ужасно!

Она вдругъ зарыдала. Мать бросилась къ ней и тоже заплакала. Лидiя вскочила съ дивана и, зац?пившись зa кресло, выб?жала изъ комнаты. Мать и Колоколова пошли за ней.

– Совс?мъ разбитое существо, – сказалъ двоюродный братъ. – А что зa женщина! Это одно самоотверженiе. Она не знаетъ, что такое жить для себя. Тутъ не только уединенiе, страхъ, неизвестность, но это напряженiе слуха, мозга – все это разрушаетъ психику.

– И неужели они такъ, ни за что, держали ее? – спросилъ Нехлюдовъ.