Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

* № 26 (рук. № 15).

<У однаго изъ главныхъ лицъ Москвы былъ большой балъ. Кити уговорила Анну ?хать на этотъ балъ, и хоть не въ лиловомъ, какъ Кити непрем?нно воображала, а въ черномъ бархатномъ ср?занномъ плать?, на которое Долли дала свои венецiанскiе гипюра-кружева. Анна ?хала, и Кити была довольна.

Балъ этотъ долженъ былъ р?шить ея судьбу, и она теперь, принеся въ жертву Левина, не сомн?валась ни минуты въ томъ, что она р?шится по ея желанiю.>

Кити не видала Вронскаго съ самаго того дня, когда она отказала Левину, но знала, что онъ въ город? и будетъ на бал?.

Анна ?здила на другой день своего прi?зда къ старух? Вронской, застала тамъ сына, провела съ нимъ бол?е часа и вернулась еще съ большей ув?ренностью въ томъ, что онъ очень, очень хорошiй молодой челов?къ и будетъ прекрасный мужъ для Кити.

– Одно, что мн? не понравилось въ немъ, – говорила Анна, – это то, что онъ хочетъ выходить въ отставку, а въ его положенiи это значитъ искать немилости, бравировать. Я его, кажется, уб?дила не д?лать этаго, а понемногу, если онъ не хочетъ жить въ Петербург?, удаляться отъ двора и перейти въ штатскую номинальную должность. Это все гордость, – говорила Анна.

Анна же разсказывала, что она будетъ на бал?. Кити ?хала на балъ все съ т?мъ же чувствомъ юноши, идущимъ на сраженiе, не покидавшимъ ее съ четверга; но усп?хъ сраженiя казался ей несомн?ннымъ, и она чувствовала себя сильной и красивой, какъ никогда. Костюмъ ея былъ голубое платье съ б?лымъ тюникомъ, и голубые цв?ты на голов? в?нкомъ шли къ ней. Если бы она и сомн?валась въ своемъ усп?х?, первыя минуты входа ея на балъ подтвердили ей ея ув?ренность въ томъ, что она хороша.

Она не усп?ла дойти до 2-й залы, какъ таблетки ея уже были наполнены именами т?хъ, съ которыми она танцуетъ, и улыбающiяся при встр?ч? ея лица подругъ, очевидно подъ улыбкой скрывающiя зависть, говорили ей про ея усп?хъ.

* № 27 (рук. № 15).

Какъ ни любовалась Кити Анной, она не ожидала ее найти столь красивою. Въ особенности простота и спокойствiе ее манеры въ этой бальной сует? и бальномъ туалет? придавали Анн? особенную красоту въ глазахъ Кити. Анна улыбкой встр?тила Кити, и улыбка эта сказала, что она тоже любуется ею, и пожала ей руку.

Кити видала прежде Анну въ Москв? и Петербург? въ гостиныхъ и любовалась грацiей и ловкостью ея ума, всегда добродушнаго, но эти прелести ума Кити мало ц?нила. Въ этотъ прi?здъ она особенно полюбила Анну, потому что увидала ее въ совершенно новомъ, задушевномъ быту у сестры; но она никогда не видала ее на бал? и теперь увидала ее совершенно новою и неожиданною для себя. Она ждала ее въ лиловомъ и теперь, увидавъ ее, поняла, что она не могла быть въ лиловомъ, а что ея прелесть состояла въ томъ, что она всегда выступала изъ своего туалета, что туалетъ никогда не могъ быть вид?нъ на ней. И черное платье съ кружевомъ не было видно, была видна одна она.

И Кити, подумавъ о себ?, побоялась, не давитъ ли ее самою ея розовый воздушный туалетъ, не зам?тенъ ли онъ. Но это было не справедливо. И улыбка Анны сказала ей это. «Charmant»,[678 - [«Восхитительно»,]] говорила эта улыбка. Но, кром? того, въ бальной, совершенно новой Анн? Кити увидала еще новую прелесть – то, что Анна[679 - Зачеркнуто: была вполн? женщина на бал?, прi?хавшая для того, чтобы было весело ей и другимъ.] не вид?ла, очевидно, ничего веселаго и ничего непрiятнаго на бал?. Не было въ ней ни этаго сiянiя, готовности, которое бываетъ у очень молодыхъ вы?зжающихъ и р?жетъ немного, ни этаго старанiя стать выше толпы, этой глупой философiи бальной, которая такъ свойственна некрасивымъ и не recherchеes[680 - [утонченным]] женщинамъ.. Она была спокойна и весела. Т?мъ, которые хот?ли зат?вать съ ней тонкiе и глубокомысленные разговоры, она легко и весело перер?зывала нить разговора.[681 - Зачеркнуто: Но кром? того, Кити зам?тила въ ней неожиданную, но столько знакомую самой Кити черту радостнаго возбужденiя отъ усп?ха. Она вид?ла, что она была немного пьяна т?мъ женскимъ пьянствомъ <восторга> любованья толпы. Вокругъ изогнутыхъ румяныхъ губъ ея чуть зам?тно порхала улыбка возбужденiя, глаза св?тились ярко, и она вся была въ нервномъ веселомъ раздраженiи.]

Хозяинъ дома говорилъ съ ней, когда Кити подошла къ ней.

Кипарисовъ наклонился, прося на туръ вальса.

– Давно ли вы зд?сь? – спросила она.

– Мы 3-го дня прi?хали.

– A Лидiя тутъ?

– Да, мы были въ В?н?, а теперь я ?ду собирать оброки.

– А вы знакомы? – спросилъ хозяинъ.

– Съ к?мъ мы не знакомы? Мы какъ б?лые волки, насъ вс? знаютъ. Туръ вальса.

– Я не танцую, – сказала она, – когда могу не танцовать.

– Над?юсь, что нынче вы не можете не танцовать.

Въ это время подходилъ Вронскiй. Кити зам?тила, что онъ смотр?лъ на Анну и поклонился ей, но что Анна, хотя и могла вид?ть его, быстро подняла руку на плечо Кипарисова и не отв?тила на его поклонъ, не видавъ его.[682 - Зач.: Кити зам?тила это.]

Вронскiй подошелъ къ ней, напоминая о первой кадрили, и пригласилъ на вальсъ. Приведя ее назадъ, Вронскiй опять подошелъ къ Анн? и предложилъ вальсъ. Опять Кити показалось странно то, что Анна какъ будто сердито повернулась къ нему и неохотно занесла свойственнымъ ей быстрымъ жестомъ на плечо обнаженную полную руку. Едва они сд?лали первое движенiе, какъ вдругъ Кипарисовъ на б?гу захлопалъ въ ладоши, и звуки вальса остановились.

– Ахъ, виноватъ, – закричалъ онъ, увидавъ ихъ, и, рысью выб?жавъ на середину, закричалъ: – вальсъ!

Вронскiй покрасн?лъ, чего никогда еще не видала Кити, а Анна съ т?мъ же холоднымъ и недовольнымъ лицомъ посп?шно отстранилась отъ него.

«За что она недовольна имъ?» подумала Кити.

Посл? вальса началась 1-я кадриль. И для Кити прим?ты сбывались. Она танцовала не переставая. Первая кадриль съ нимъ прошла просто и весело. Онъ объяснилъ нездоровьемъ то, что не былъ въ четвергъ. Въ т?снот? кадрили она и не ждала серьезнаго разговора; но она ждала мазурки и не отдавала ее. Въ одной изъ т?хъ скучныхъ кадрилей, которыя она танцовала то съ танцующими старыми людьми, не представляющими никакого интереса, то съ юношами, представлявшими еще меньше интереса, она танцовала vis-?-vis съ Вронскимъ и Анной.

* № 28 (рук. № 103).

[683 - Зачеркнуто: Глава VIII. Деревня.]XIII … сл?дующая по порядку.

Прямо отъ Щербацкихъ посл?[684 - Зач.: отказа и] мучительнаго вечера Левинъ за?халъ на телеграфъ и далъ знать къ себ? въ деревню, чтобы за нимъ вы?хали лошади. Вернувшись къ брату, у котораго онъ стоялъ, онъ зашелъ къ кабинетъ брата,[685 - Зач.: и прервалъ его въ его занятiяхъ.] чтобы объявить ему, что онъ завтра ?детъ, и прервалъ его въ его занятiяхъ. Братъ сид?лъ съ двумя св?чами у письменнаго стола[686 - Зач.: обложенный книгами и бумагами,] и быстро писалъ. Вокругъ него лежали открытыя книги. Онъ откинулся на спинку кресла и, поднявъ глаза, остановилъ эти свои всегда проницательные глаза на разстроенномъ лиц? меньшаго брата. Проницательные глаза на этотъ разъ ничего не видали. Лицо старшаго брата было совс?мъ другое, ч?мъ оно было утромъ: оно осунулось и какъ бы похуд?ло; но глаза блест?ли, какъ зв?зды, блест?ли, ничего не видя и не наблюдая.

– Что, ?дешь? – сказалъ онъ. – Что же такъ? – Онъ, очевидно, забылъ о томъ, когда прi?халъ братъ, за ч?мъ, на долго ли, и съ трудомъ старался вспомнить. – Что же, ты кончилъ свои д?ла…

Константинъ Левинъ понялъ, что брату будетъ стоить перерыва мыслей разговоръ его съ нимъ, и потому посп?шно отв?тилъ:

– Да, кончилъ. Такъ я соберу оброкъ и пришлю, – сказалъ онъ.

Серг?й Левинъ вдругъ нагнулся и приписалъ два слова на пол? бумаги.

– Да, да, благодарствуй, – сказалъ онъ. – Ну, прощай, Костя. Извини меня.

Константинъ Левинъ всталъ и направился къ двери.

– Ахъ да, – сказалъ онъ, останавливаясь. – Гд? стоитъ Николинька?

Серг?й Левинъ нахмурился.

– Не знаю, право, впрочемъ у Прохора лакея есть адресъ. Разв? ты хочешь его вид?ть? В?дь ничего не выйдетъ.

– Да, можетъ быть.

– Ну, какъ знаешь. Прощай.

И Константинъ Левинъ ушелъ въ свою комнату укладываться. «Да, что то есть во мн? противное, отталкивающее, – думалъ онъ про себя. – И не гожусь я для другихъ людей. Гордость, говорятъ. Н?тъ, у меня н?тъ и гордости. – И онъ представлялъ себ? Удашева, счастливаго, добраго, умнаго и наивнаго, никогда ни въ чемъ не сомн?вающагося. – Она должна была выбрать его. И такъ и надо».[687 - Зачеркнуто: И ч?мъ ясн?е онъ признавалъ это, т?мъ больше ему щемило сердце. Онъ легъ спать и сейчасъ же заснулъ кр?пкимъ сномъ, какъ спится посл? несчастья.]

И онъ чувствовалъ себя несчастнымъ, и съ сознанiемъ своего несчастiя, по какому то тайному для него родству чувствъ, соединилось воспоминанiе о брат? Никола? и желанiе вид?ть его и помочь ему.[688 - Зач.: а теперь опять ему не хот?лось] «По?здъ отходитъ утромъ. Я усп?ю съ?здить къ нему». Онъ спросилъ у Прохора адресъ брата Николая и вел?лъ привести извощика.[689 - Зач.: Николай Левинъ стоялъ въ подворь? за Москвой р?кой.]

Утромъ, когда Константинъ Левинъ узналъ о томъ, что братъ Николай зд?сь въ Москв?, онъ испыталъ непрiятное чувство стыда за погибшаго брата и забылъ о немъ. Онъ зналъ, что д?йствительно ничего нельзя было сд?лать. Что дв? доли состоянiя были уже промотаны Николаемъ Левинымъ и что, давая ему еще, братья только бы лишали себя и ему бы не помогли, какъ не наполнили бы бездонную бочку. Кром? того Николай Левинъ считалъ себя обиженнымъ братьями и, казалось, ненавид?лъ братьевъ, и въ посл?днее свиданье, гд? ссора произошла преимущественно между Серг?емъ и Николаемъ (Константинъ только держалъ сторону Серг?я), Николай, выходя, сказалъ р?шительно: «Теперь между нами все кончено, и я обоихъ васъ не знаю».[690 - Зач.: Теперь, в?роятно, онъ былъ въ тяжкомъ положенiи, если прислалъ къ Серг?ю своего челов?ка съ часами. Константинъ Левинъ, такъ легко принявшiй изв?стiе объ этомъ,] Утромъ, когда онъ чувствовалъ себя полнымъ надеждъ,[691 - Зач.: на лучшее счастье] Константинъ Левинъ р?шилъ самъ съ собою, что всл?дствiи этаго всего д?ла съ братомъ Николаемъ и ?здить къ нему н?тъ никакой надобности. Онъ испытывалъ утромъ только чувство гадливости, какъ будто его изъ св?та и ясности тянулъ кто то въ нечистоту и грязь, и онъ только отряхнулся и пошелъ своей дорогой; но теперь, вечеромъ, чувствуя себя несчастнымъ, мысль о брат? Никола?, пришедшая ему еще въ с?няхъ дома Щербацкихъ, не покидала его, и онъ р?шился употребить нын?шнiй вечеръ на то, чтобы отъискать его и попытаться сойтись съ нимъ. Онъ зналъ, что братъ Николай не любилъ Серг?я, но что его онъ всегда любилъ и что слова его (съ его перем?нчивымъ характеромъ) ничего не значатъ. А, не смотря на его паденье, Константинъ Левинъ не только любилъ, но уважалъ своего брата Николая и считалъ его однимъ изъ умн?йшихъ и добр?йшихъ людей, которыхъ онъ зналъ. Отъискавъ Троицкое подворье, Константинъ Левинъ вошелъ чрезъ грязную дверь съ блокомъ въ грязный корридоръ, и пропитанный табакомъ, вонючiй теплый воздухъ охватилъ его.

– Кого вамъ? – спросила развращенная и сердитая женщина.

– Левина.

– 21-й нумеръ.

Дверь 21 № была полуотворена, и оттуда въ полос? св?та выходилъ густой дымъ дурнаго и слабаго табака и слышался не знакомый Константину Левину голосъ; но Константинъ Левинъ тотчасъ же узналъ, что братъ тутъ, онъ услыхалъ его кашель – тонкiй, напряженный и сердитый. Онъ вошелъ въ дверь, голосъ непрiятный продолжалъ говорить, разсказывая какое то судебное д?ло, какъ добыты сл?дствiемъ улики какiя то.

– Ну, чортъ его дери, – сквозь кашель проговорилъ голосъ брата. – Маша! Добудь ты намъ не улики, a по?сть и водки.